— Разве я тебя когда-нибудь ругал зря? — пошел на попятную Балакришнан. — Конечно, твое упрямство хоть кого из себя выведет… А хочешь, я куплю тебе книгу об уходе за ребенком? Почитай — полезно.

На лице Аламелю мелькнула слабая улыбка — так иногда проглядывает луна из-за облаков.

— Ладно уж, купите, — милостиво изъявила она согласие.

— Кстати, поговорила бы с учительницей Шаку, — продолжал Балакришнан, обрадованный такой необычной покорностью. — Спроси у нее, как надо воспитывать детей. Ведь учителя изучают психологию.

Аламелю снова нахмурилась.

— Не желаю я говорить с этой наглой девицей!

Балакришнан сразу смекнул, что у его жены была какая-то стычка с Чандрой.

— Ну, не хочешь — не надо! И без нее обойдемся. Я тоже не люблю фамильярничать с низшими.

— Эта Чандра нравится только вашей сестре да брату.

— Что ты говоришь, Аламу! — не сдержал изумления Балакришнан. — Чандра нравится Джаханнадану?

— Разве не видите? Он с нее глаз не сводит. А эта притворщица сидит опустив голову, будто ничего не замечает… Раньше ваш братец на стороне развлекался, а теперь решил завести интрижку у нас в доме. Порядочным женщинам скоро здесь и жить нельзя будет…

Балакришнан задумался. Он и сам иногда поглядывал украдкой на Чандру. Лицо у нее доброе, открытое; душа, наверное, кристально чиста. Жизни она совсем не знает, это сразу заметно. Очень жаль, если из-за брата она потеряет свое доброе имя.

Но с женой он не стал говорить обо всем этом: еще снова разбушуется.

— Оставим этот разговор, Аламу, — успокоительно сказал он. — Чандра уже не маленькая, сама отвечает за свои поступки. Какое нам дело до нее?.. Ты, кажется, хотела поехать к родителям. И я бы с удовольствием развеялся. Давай возьму отпуск в следующем месяце, и отправимся с тобой дней на десять. Проведаем твоих родителей. — Этот маневр Балакришнан предпринял не случайно: знал, что стоит заговорить с Аламу о ее родителях, как она тут же позабудет обо всем на свете.

Так было и на этот раз.

— Да, наш Колапур не чета этому захудалому Малли Тоттаму, — завела Аламелю свою привычную песню.

Балакришнан слушал ее сквозь полудрему.

Повсюду в домах уже зажигались огни, а коляски не было. Может быть, ей отказали из-за Аламелю, встревожилась Чандра. Нет, Шакунтала предупредила бы ее, отмела она это предположение.

Чандра пробегала глазами по страницам какой-то книги, но мысли ее путались, и она ничего не понимала.

Темнота быстро сгущалась. Камали зажгла в большой комнате газовый фонарь.

Чандра выглянула из окна. Улица была пуста, лишь возле дома чернели маленькие фигурки — это играли дети.

Вену еще не приходил: обычно он возвращался около восьми. Отец куда-то ушел. Мачехи тоже не было: захватив с собой чашу с маслом[10], она отправилась в храм — не столько, впрочем, помолиться, сколько поболтать с приятельницами.

«Вот и рассчитывай на богачей! Ненадежные люди!» — мрачно подумала Чандра и захлопнула книгу.

Вскоре вернулась мачеха.

— Ты сегодня не была в доме Нахараджаййара?

— Нет. Коляску не прислали.

Заслышав автомобильный гудок, Чандра кинулась на улицу.

Там ее поджидал шофер Нахараджаййара.

— Коляска занята, мисс Чандра. Разрешите, я подвезу вас, — почтительно предложил он.

Чандра сказала мачехе, что едет на урок, и села в машину.

У ворот «Приюта весны» Чандра вылезла и, даже не взглянув на шофера, услужливо распахнувшего дверцу, устремилась в ярко освещенную гостиную. К ее удивлению, там никого не оказалось.

— Шакунтала! Шакунтала! — звала Чандра, но ответа не было.

Встревоженная девушка хотела уже было вернуться, как вдруг ее окликнул знакомый голос:

— Мисс Чандра? Садитесь, прошу вас!

Она испуганно вздрогнула.

С лестницы спускался Джаханнадан.

Пряча замешательство под маской спокойствия, Чандра спросила у него:

— А где же Шаку? Пожалуйста, позовите ее: ведь уже поздно.

— Как же я могу ее позвать, если она ушла?

— Ушла? — оторопела Чандра. — Зачем же за мной посылали?

На губах у Джаханнадана заиграла улыбка.

— Шаку, моя мама, брат, невестка и Раджа — все отправились в кино и раньше десяти не вернутся, — снисходительно пояснил он. — Кухарка вот уже четыре дня в отпуске. Отец уехал по делам в Мадрас. Даже садовник и тот куда-то сбежал. Так что дома, увы, никого, кроме нас двоих.

От волнения у Чандры зашлось сердце. Она повторила свой вопрос:

— Зачем же за мной посылали?

— За вами посылала не мама, а я.

— Вы?.. Для чего?.. Не понимаю… — растерянно лепетала Чандра.

— Ты же неглупая девушка. Трудно поверить, чтобы ты ничего не понимала, — спокойно произнес Джаханнадан. — Но если ты в самом деле не понимаешь, изволь, объясню: я хочу потолковать с тобой с глазу на глаз.

В тот же миг страх, затопивший душу Чандры, сменился бурным возмущением.

— А я не желаю говорить с вами! — гордо вскричала она. — Как вы смели обмануть меня! Так себя не ведут порядочные люди!

Чандра направилась к двери, но Джаханнадан преградил ей путь.

— Прежде чем уйти, выслушай меня… Если бы ты знала, скольких трудов стоило мне завлечь тебя сюда.

— Пустите! — потребовала Чандра. — Вы не имеете права… — Она собиралась что-то добавить, но не смогла: перехватило дыхание. Джаханнадан словно бы и не слышал ее слов. Он смотрел на нее с затаенным лукавством; в эту минуту она напоминала ему испуганную лань.

— Ты не только хороша собой, но и говоришь хорошо! — воскликнул он восхищенно. — Не буду ходить вокруг да около. С тех пор как я тебя увидел, Чандра, я сам не свой. Я пригласил тебя, чтобы просить твоей руки… — Молодой человек шагнул к Чандре, но она отпрянула назад.

— А моими чувствами вы поинтересовались? Так вот знайте: у меня к вам никакой симпатии нет, вы мне противны!.. Пропустите же! — Ее большие, горящие гневом глаза готовы были, казалось, испепелить его.

Джаханнадан побагровел от оскорбления.

— Я считаю, предложение всегда большая честь для женщины, — запальчиво провозгласил он. — Большей чести я не мог бы оказать тебе при всем своем желании. Пусть ты получила образование, недурна собой — ко ведь ты бедна. Не люби я тебя так сильно, я бы не взял тебя даже в кухарки. Цени же свое счастье, дура!

Чандра была разъярена, как тигрица.

— Бедна я или нет — не ваше дело, — закричала она. — Зарубите себе на косу: мы, бедные женщины, больше дорожим своим именем, чем женщины вашего круга. Будь вы даже сам бог любви или бог богатства — знать вас не желаю! Да и какая уважающая себя женщина станет разговаривать с вами! С этой минуты ноги моей не будет в вашем доме! Пустите меня, не то я закричу.

Увы, угроза не возымела желанного действия.

— Можешь орать, хоть во все горло, миленькая, все равно никто не услышит, а если кто-нибудь и прибежит, ты первая пожалеешь. Мне терять нечего: моя репутация давно загублена. Но вот что будет с тобой, если я скажу, что ты сама притащилась ко мне?.. И не забывай: у меня работает твой братец. Этому оболтусу я ни за что ни про что плачу пятьдесят рупий в месяц. Не хочешь думать о себе — подумай о нем.

— Лучше просить подаяние, чем выйти за вас замуж! — облила она его презрением. — Вы — пьяница, игрок, развратник! Кому нужны ваши деньги, ваше положение! Тьфу!

Последнего оскорбления Джаханнадан не выдержал.

— Молчи! — завопил он, подскочив к Чандре. — Ты, видно, не понимаешь человеческого обращения. Мое терпение лопнуло — я тебя отсюда не выпущу.

Внезапно Чандра услышала чьи-то шаги на улице.

— Прочь от меня! — крикнула она, ободренная.

В дверь заглянул слуга.

— Хозяйка посылала меня за зеленым горошком, а в лавке его нет. Просила зайти на следующей неделе, — робко проговорил он.

Джаханнадан метнул на него убийственный взгляд и, потеряв над собой всякую власть, заорал: