Диана резко отодвинула стул и встала.

— А вам не приходило в голову, что вас это не касается? — Она тут же поняла свою ошибку: Тревис был родным братом Эми и имел полное право знать правду.

— Сядьте!

— Не надо мною командовать!

— Пожалуйста, сядьте, — попросил он.

Она приняла решение. Откладывать объяснение не имело смысла. Официант подошел к столику, помешав им продолжить разговор.

— Выбрали что-нибудь? — вежливо осведомился он.

— Я буду яблочный пирог и кофе, — сказала Диана.

— И мне то же самое, — присоединился Тревис. — Но если вы ничем не торгуете, то чем же вы занимаетесь? — спросил он у Дианы, когда официант отошел.

— Я заведую отделом по связи с общественностью в «Фудс-компани Сандерса».

— А, это та компания, что производит разные хлопья и каши?

— Наша деятельность на этом не ограничивается, хотя компания славится именно этим.

— И какое же отношение имеет ваша компания к моей матери? — удивился Тревис.

— Абсолютно никакого. — Диана с удивлением отметила, что старается выгородить Дороти Мартелл. Но Тревис — не ребенок. Он вполне имеет право знать о существовании еще одной своей сестры, даже если мать отказывается признать ее. — Я приехала в ваш город по личному делу.

Тревис молчал, ожидая продолжения.

Диана не имела представления, с чего начать. Но после полной неудачи с Дороти она убедилась, что следовало искать другой подход. Нужно было найти подходящие слова, чтобы сообщить новость, способную в корне изменить очень многое.

— Вы никогда не задумывались над тем, почему между рождением Шэрон и Фэй такой большой промежуток времени?

Тревис уставился на нее с таким изумлением, словно она спросила его, почему коровы не летают.

— Послушайте, я не люблю намеков. Скажите прямо, что вы имеете в виду?

Диана верила в искренность его желания, но очень сомневалась, не изменится ли его мнение через несколько минут, тем не менее она сказала:

— У вас есть еще одна сестра.

— Была, — ответил Тревис, — но она умерла при рождении.

На этот раз смешалась Диана. Ответ поставил ее в тупик. Она не знала, шла ли речь об Эми или у Дороти был еще один ребенок.

— А когда это случилось? — решила уточнить она.

— Двадцать шесть лет назад.

Сомнений не оставалось — он действительно говорил об Эми.

— Она не умерла. Ваша мать отдала ее на удочерение.

Тревис подался вперед.

— Вы сами не знаете, что говорите! — возмутился он.

— Я понимаю, в это непросто поверить, но…

— Это какая-то махинация.

Диана еще могла мириться с недоверием, но терпеть обвинения в мошенничестве не собиралась.

— Знаете, мне все это уже надоело. Если мои слова — ложь, зачем, по-вашему, я здесь? Неужели вы считаете, что кому-то нужно приезжать издалека, чтобы попытаться проникнуть в вашу безупречную семейку?

— Если вы такого мнения о нашей семье, к чему затруднять себя? Возвращайтесь домой, забудьте о нас и живите спокойно.

— Я не могу так поступить: слишком важно то, ради чего я сюда приехала! — взорвалась Диана.

— Ну, хорошо, допустим, я вам поверил. Объясните, чем вызван ваш приезд?

Диана не успела ответить: официант принес заказанные пироги и кофе. Она подождала, пока он ушел, и ответила:

— Суть в том, что Эми необходимо почувствовать, что она кому-то нужна, что у нее есть семья.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами Тревис. — Кто такая эта Эми?

Диана подумала, что, может быть, не стоило рассказывать Тревису правду, а вслух сказала:

— Эми — ваша сестра.

— Подождите, — прищурился Тревис, размышляя, — но если вы не… Кем ей приходитесь вы?

— Мои родители удочерили ее, я — старшая сестра Эми.

— И где же ваша Эми родилась?

— В Огайо.

— Когда?

— В июне ей исполняется двадцать шесть. — Неожиданно у нее мелькнула мысль, что до дня рождения Эми оставалось всего две недели, а она еще не придумала, что подарить.

— Господи… — произнес Тревис неожиданно осипшим голосом. Он явно был поражен до глубины души. — У вас есть ее фото?

— Вы что же, мне поверили? Почему так вдруг?

— Не могу вам пока этого сказать. — Тревис с трудом проглотил ком в горле.

Диана колебалась, ее останавливало мрачное выражение лица Тревиса. На нем не мелькнуло ни радости, ни надежды, он оставался угрюмым и даже как-то поник.

Диана достала из сумочки три фотографии, которые утром показывала Дороти.

— Вот, самые последние. Я захватила и другие, но и этих будет достаточно, уверяю вас, чтобы развеять ваши сомнения.

Тревис взял снимки с такой осторожностью, как будто ему вручили бомбу. Он рассматривал их долго, томительно тянулись минуты.

— Выглядит она не слишком счастливой, — наконец заключил он.

— Почему вам так показалось? — Диана специально захватила снимки, на которых Эми улыбалась.

— Не знаю, — ответил он, потом добавил после некоторого раздумья: — Шэрон так улыбается, когда ее что-нибудь беспокоит.

— Значит, вы мне поверили? — осторожно спросила Диана.

— Лучше бы это было неправдой. — На его лице отразились глубокая печаль и невообразимая усталость.

Диана не знала, радоваться ей или огорчаться своей победе. Ей удалось убедить Тревиса, но что будет дальше?

— Вы поможете мне убедить вашу мать?

— Я помогу вам уехать, — неожиданно ответил Тревис. — Вот все, в чем вы можете на меня рассчитывать.

Диана не смогла скрыть своего разочарования и недоумения. Тревис сидел насупившись и избегал ее взгляда.

— Сожалею, — искренне признался он.

— Не понимаю ни вас, ни вашей матери! — Диана с раздражением бросила салфетку на стол. — Эми ее дочь и ваша сестра… Она так похожа на Шэрон, а вы торопитесь отвернуться от нее.

— Вы пытаетесь устроить сцену?

— Вы так считаете? — вспылила Диана.

— Но вы же не ребенок, который начинает капризничать, не получив желаемого, — сверкнул глазами Тревис.

— Не смейте говорить так со мной, вы, сукин…

— Сын, — закончил Тревис. — При других обстоятельствах я бы обиделся.

— Каких же? — Его слова несколько охладили ее пыл.

— Можно привести сотню причин. — Тревис провел ладонью по лицу, стараясь прогнать внезапно навалившуюся на него усталость.

— Назовите хоть одну, — потребовала она. Они походили на менеджеров, старающихся добиться лучших условий для своих боксеров. Тревис пытался изо всех сил защитить родных. Для Дианы не существовало ничего важнее Эми.

— Все в семье, за исключением, естественно, матери, уверены, что Эми нет в живых. И мой отец в том числе.

— Но это всего лишь факт, а не причина.

— Подумайте, Диана, — нетерпеливо заговорил Тревис, — ко лжи прибегают, когда хотят кого-то защитить или что-то скрыть. Если обнаружится правда, отец получит тяжелый удар. Я не могу этого допустить.

— А где он был, когда родилась Эми? — удивилась Диана.

— Во Вьетнаме. Мы получили сообщение, что он погиб.

— И все же ваша мать решила расстаться с его ребенком? — Диана не могла скрыть изумления.

— Я тоже этого не могу понять. — Ответ напрашивался слишком неприятный, и о нем думать не хотелось. — Возможно, она находилась в таком состоянии, что не сознавала, что делает.

К чему пытаться искать оправдание? Тревис отлично знал, что шок был здесь ни при чем. Когда пришло известие о гибели отца, ему было всего пять лет, но этот день навсегда врезался ему в память. Он прекрасно помнил события последующих за этим месяцев, как и тот день, когда отец наконец вернулся.

Спустя месяц после того, как в их дверь постучал солдат с известием о том, что во время операции по спасению попавшей в окружение группы вертолет отца был сбит, его мать уехала к своим родителям в Огайо, прихватив с собой его и Шэрон. Родители отца умоляли ее остаться на ранчо. Они тяжело переживали потерю сына и не хотели расставаться с внуками.

В тот день, когда мать увезли со схватками в больницу, Тревис терпеливо стал ждать ее возвращения с маленьким братиком. Она обещала ему брата еще до того, как узнала о гибели отца, и он успел привыкнуть к этой мысли. Но мать вернулась из больницы одна и объяснила, что у Тревиса родилась сестра, но она умерла, потому что у нее не было отца.