Несмотря на провалившийся эксперимент, Яппи создали свою культуру – кухню, одежду, музыку. Считается, что и литературу, но это – трындеж, книга, конешно же, из культуры Яппи – культуры потребления, исключена – ее полностью заменили кино, телек и компьютер. Они пытаются делать вид, что читают иногда, но в общем, не сильно и пытаются. Обычно в год читается одна

МОДНАЯ книга. Я думаю, что наши Яппи-авторы это Сорокин и Пелевин – у нас

не читающая продвинутая молодежь ограничивает чтение этими двумя культовыми авторами.

Яппи создали замечательную кухню – такая могла родиться только в Нью-Йорке – это смесь всего самого здорового и полезного из этнических кухонь всего мира (трагическая попытка бедных Яппи спасти стремительно угасающее от недосыпа и таблеток здоровье). Кухня – «Анти упадок Рима», туда тоже свозилась еда со всего света, но самая неполезная – жареные волы и киты, копченые львы и тигры….

У нас когда-то был повар Михайлов – он выступал по телеку, доказывая, что основой питания должны быть хлеб и каша. Каши должны быть многослойные и разнообразные. Но взрослого человека хлебать размазню не заставишь – ему покажется, что он в садике, или в богадельне, или в лагере, и возникнет чувство, что жизнь не удалась. Яппи изобрели крупяной салат – горячий или холодный – это любая крупа – не сильно разваренная и смешанная с овощами и разными соусами – для человека здорового – эта еда – гениальное открытие, и по всему Нью-Йорку она продается в салат-барах. Из простого риса можно сделать и «Оливье», и винегрет, и будет не менее вкусно, чем привычная нам, картошка – но в сто раз полезнее. Что касается самих Яппи, то, будучи больными «Железными Дровосеками» – людьми, героически отдающими жизнь и здоровье в борьбе за усиление наслаждения и «160-и оргазмов в день», они в течение всего дня стоически едят изобретенные ими салатики, а к ночи у них начинается истерика по поводу того, что еще один день кончается, а наслаждение не усилилось, и они съедают огромную пиццу, или пару сильно жареных куриц. (После этого – прибавка веса, в 6 утра – спортклуб, таблетки против аппетита, потом для аппетита – снова курицы и т.д.) …Грустно, господа.

Еще одно изобретение Япппи – это страсть к этнической музыке – вообще кухня и музыка – места странного слияния Яппи с их антиподом – Хиппи. Я думаю, что Питер Габриел и его фестиваль «Ворлд Мьюзик» – это порождение времени Яппи.

И – мода. Яппи создали моду минимализма и абсолютного удобства. Например у женщин – два варианта. Если ты хочешь нести на себе некую сексуальную нагрузку – это Калвин Кляйн, однотонные маленькие – узкие, но отнюдь не обтягивающие кофточки, свитерочки, юбочки и брючки. Именно так – в самом стиле заложены эти суффиксы – не брюки – брючонки – обдергунчики. Такую моду приняли все ориентальные женщины – т.е. маркитантки эскадрона Яппи. А если ты хочешь покоя и элегантности, то – Эллен Фишер – прямые балахоны —Греция и Рим, Япония – туники, тоги, кимоно. По будням – хлопок, лен, шерсть, по праздникам – шелк и бархат. В сексуальной Яппи-моде есть допуск на синтетику, у Эллен Фишер – «ноу вэй».

И вечные цвета – каждый год одни и те же, я работала несколько лет колористом – в кампании дорогих япповских мужских рубашек, помню, как стилист говорил:

– В этом году мы добавим в «бургунди» каплю оранжевого – пусть будет потеплей, а в серый немного изумрудно-зеленого…

И я добавляла – микроскопические дозы – непрофессионал никогда не отличил бы один серый от другого, но в целом гамма неуловимо менялась из года в год, и только носители этой моды, Яппи замечали эти тонкие перемены.

Моду Яппи я приняла и полюбила – обе ее ипостаси – и когда надо вынуть сексуальность – как пушечку из танка – так я учила дочь:

– Сексуальность – это оружие – как пушка в танке – имей ее всегда – при себе, но если надо воевать – завоевывать – вынимай, а если время мира – держи зачехленной.

И когда нужно просто быть милой и элегантной, когда не хочется показывать свои красивые ноги всем, потому что есть кто-то – у кого они иногда лежат на плечах и хочется их показывать только ему…

Ну вот, в общем, был у меня некоторый успех в среде немногочисленных русских Яппи, а для Правильного Эмигрантского Домика – Яппи – это полезно. Но Ермолу то я как раз по-честному полюбила – потому что от него пахло Питером – (помните, плесенью, болотом и корюшкой!) – а на самом деле, от него травой всегда несло за километр, и трава у него была удивительная – настоящий большой куст, в целлофановом пакете – все вокруг брали у русского Гриши с Мерсер-стрит, а Ярмола – у каких то заоблачных япповских дилеров.

Я его любила за то, что он – «дядя- землячок», из моей подворотни, за его безумие и, непонятно в чем, потерянную в Америке талантливость – он был просто, Ярмола – знаменитый человек Русского Нью-Йорка, без ничего за спиной. Без картин, стихов или песен – ну что такое дизайнер? Что-то – совсем неромантическое… Ярмола был – Легенда в чистом виде, не обремененная материальными доказательствами и любить его было легко – не требовалось восхищаться чем-нибудь, им содеянным, можно было восхищаться просто ИМ – раскосыми виноградными глазами под черными бровями – это была его красота. И седой хвост. И было так хорошо, что я после этого пару дней летала, как на крыльях, а потом уже было пора мечтать о следующей встрече.

Он то меня не любил. У меня такая горькая доля – быть женщиной, которую именно что заводят, как КОЗУ или КОШКУ – потому что умная, талантливая, хорошо одевается… Иногда для кого-то и желанная – конешно я покрыта такой аккуратно- белой кожей – ничего во мне нет физически раздражающего. А любовь – это, наверное, все же некое раздражение – вот и не любят. По крайней мере, такие – какие мне нравятся…

Но – как то мы все же сосуществовали, и пару раз в неделю он наклонял надо мною свои зеленые глаза, но однажды все это кончилось – странно и случайно, и настолько ничьей волей – ни его и ни моей, что мне пришлось в очередной раз признать, что все мы тут – в этом спектакле – только очередные режиссеры, а время от времени на сцене появляется ГЛАВНЫЙ.

Помимо одежды, кухни и музыки, Яппи конешно создали и свой стиль интерьера – на мой взгляд, совершенно отвратительный – это магазин ИКЕЙЯ – все эти черно-белые предметы, сделанные из «формайки» (ученое название «ламинат» – чтоб не так обидно было) и всяких алюминиевых железок. Тоже минимализм – но предельно холодный – синтетический.

У Ярмолы был именно такой дом – на черном столике возле дивана стояла лампа, сделанная из каких то черных проволочек – сооружение хрупкое и довольно безобразное.

Он разговаривал по телефону в спальне, а я только что пришла и села с каким-то журналом на диван, потом встала, неловко повернулась и своротила эту несчастную лампу на пол. И она, честно признаюсь, слегка рассыпалась. Ну, кусков на пять. И светить перестала! Ярмола выскочил из спальни и начал дико орать:

– Ты всегда все крушишь на своем пути! Еще удивляешься, что я тебя в гости не беру! Неуклюжая, как слон! Ты знаешь, сколько эта лампа стоит? Убирайся отсюда к чертовой матери!

Я молча поднялась и стала зашнуровывать ботинки – мне окончательно стало ясно, что он меня не любит. Он орал минут пять, я уже справилась с ботинками и пошла в прихожую, надевать пальто. Ярмола – обыкновенный вспыльчивый еврей-скандалист, не хуже моего любимого дедушки- матроса – тот вечно шкафами кидался и прочей мелкой мебелью. И когда я надела пальто, он уже отошел и решил оправдаться:

– Ну ладно, ладно… да развяжи ты свои ботиночки. Ну извини… извини, я – вспыльчивый… Но ты знаешь, сколько эта лампа стоит? Она триста баксов стоит! Мне теперь придется новую покупать!! Триста баксов – это большие деньги!!!