— Да, я и не сомневаюсь, что это была ее идея, — сказал он, убирая пистолет Тоби. — Ну, а теперь расскажите мне все о себе. Кто вы на самом деле? Вы скрываетесь от закона?

Брат и сестра переглянулись.

— Не совсем, — неуверенно возразила Элли. — Мы ехали из Нью-Йорка на поезде с сиротами, которых должны были усыновить семьи на Западе. И нас с Тоби могли разлучить. А ведь всю жизнь мы были вместе, поэтому боялись разлуки. Я не хотела и не могла потерять Тоби. Я нужна ему.

Итану было искренне жаль этих сирот, если, конечно, они и на этот раз не врут:

— Как вас зовут?

— Эллион… Эллион и Тоби Миллс, — ответила Элли. — Мне шестнадцать лет, вернее, семнадцать исполнится в следующем месяце, а Тоби — восемнадцать. Наша мать умерла десять лет тому назад, а отец.., он пил и не мог найти себе работу. Нам приходилось воровать, чтобы прокормиться. Отец умер, когда мне было десять, а Тоби двенадцать. Несколько лет мы жили на улице, пока полиция не отправила нас в католический приют.

— Как же вам удалось сойти с поезда? — спросил Итан.

Элли подняла воротник пальто, ее била дрожь. Она все еще ощущала на своих губах вкус его поцелуя. Интересно, она дрожит от холода или от ощущения прикосновения его руки к ее груди. Что он хотел?

Только напугать ее.., или испытывал к ней какие-то чувства?

— Мы.., мы просто сбежали с поезда. Мы увидели в Арканзасе большую толпу людей и решили, что легко сможем затеряться в ней.

— Сдается мне, это тоже была твоя идея, а? Элли пожала плечами.

— Но надо же было что-то делать. Другой такой возможности у нас бы не было.

— Мммм.., да. А где вы взяли деньги? Ведь вам надо было купить на что-то продукты и снаряжение. Элли замешкалась, а Тоби смущенно опустил глаза.

— Это я достала деньги, — ответила Элли. — Я стащила их у мерзкого старика, которому было поручено сопровождать нас. Так ему и надо! Когда мы с Тоби обитали на улицах Нью-Йорка, я научилась обшаривать чужие карманы. Я “тиснула” у мистера Бартела три тысячи долларов, и мне ни капельки не стыдно, после всего, что я натерпелась от него! Он заслуживает наказания и пострашнее! Я бы убила его, если бы могла!

Голос ее дрогнул, на глазах навернулись слезы. У нее уже не было сил, она так устала от всех этих волнений, а впереди — напряженный день!

— Пожалуйста, Итан, — умолял его Тоби. — Отпустите нас! Элли так хочет получить эту землю. Вы не представляете, что ей пришлось пережить… Этот мистер Бартел приставал к ней, бил ее — святая правда! Мы не можем вернуться в Нью-Йорк. В нашем возрасте трудно найти Приличную работу, разве что ишачить от зари до зари на каком-нибудь заводе… Мы подумали, что, может быть, здесь, на этой земле, у нас будет что-то свое.

Итан вздохнул. Просто удивительно, что пройдя через все испытания, которые выпали на их долю, эти ребятишки не сломались, а наоборот полны решимости и даже строят планы на будущее. Да, в мужестве Эллион Миллс не откажешь! Это ему в ней нравилось. Как нравились ее рыжие волосы, сине-голубые глаза, светлая кожа, красивая фигура…

— Терпеть не могу, когда меня водят за нос, ненавижу вранье, — проворчал он. — Я всю ночь ни на минуту глаз не сомкнул: скакал к лагерю, перегоняя для вас сильных лошадей, чтобы вы не пришли завтра к шапочному разбору. Утром я хотел поучить вас верховой езде, — он покачал головой, отступив назад. — А этот Генри Бартел не будет преследовать вас?

— Ему ни за что не найти нас! — ответила Элли. — Он должен сопровождать других детей, а они еще не доехали до места назначения.

Итан задумался. Теперь понятно, почему молодые люди так бедно одеты: эти поношенные вещи, должно быть, выдали им в приюте.

— А какого черта вы пытались выдать себя за мужа и жену?

— Ну, в основном для того, чтобы оградить Элли от приставаний мужчин, — объяснил Тоби.

— И потом, мы подумали, что люди будут относиться к нам с большим уважением и не будут задавать лишних вопросов, — добавила Элли, — и так будет легче оформить участки. А если они узнают, кто мы на самом деле, то могут отослать назад, в Нью-Йорк, а то и посадить в тюрьму!

— Ну, пожалуйста. Итак, не выдавайте нас! Представьте, каково будет Элли! — умолял его Тоби.

Темпл вынул из внутреннего кармана куртки сигару, отошел от них и раскурил ее. Он думал об Элли, вспоминал се губы, руки, тело.., никогда еще он не целовал такую женщину! Ее глаза.., фарфоровая кожа… Он хотел обладать ею, он уже целовал эти губы… Да разве он допустит, чтобы кто-то другой, а не он научил ее великому искусству любви, открыл тайны интимной жизни мужчины и женщины?! Бедная девочка, сколько страданий и унижений ей пришлось пережить! Сколько мужества и воли потребовалось для этого! При этом она так женственна по своей природе, настоящая женщина, любой мужчина мог бы только мечтать о такой! Итан хотел ее, она пробудила в нем безумную страсть, дикое желание… Никогда прежде он не испытывал ничего подобного.

Итан сделал пару затяжек и повернулся к ним:

— Отпустить вас? Вы что же думаете, я ничем не рискую? Вы хоть отдаете себе отчет в том, что может завтра произойти, когда у людей появляется возможность хапнуть что-нибудь, они часто теряют рассудок, даже спокойный по характеру человек в данной ситуации может вести себя очень агрессивно. Помяните мое слово, завтра будут драки, перестрелки. И это опасно для всех — и для тех, кто действует законно, и тем более для нарушителей-“лунатиков”.

— “Лунатиков”? Итан подошел к ним поближе.

— Да. Так мы называем тех, кто пытается сбежать из лагеря при свете луны. Не вы одни такие умные. Нескольких беглецов уже вернули в лагерь, я сам видел. А скольких не поймали?! Я очень волнуюсь за вас. — Он посмотрел на Элли, луна освещала ее лицо. — Я слишком привязался к вам за короткое время и не хочу расстраивать ваши планы.

Элли скрестила руки на груди. Казалось, она не замечала его волнения. Нет. Лучше не давать Итану Темплу никакой надежды, что между ними что-то может быть, хотя губы ее все еще горели от его поцелуя. Но он так грубо обошелся с ней, он вел себя как насильник, как животное, как Генри Бартел! Впрочем, что можно ожидать от индейца?..

— Не беспокоитесь, Итан! — заверила она его. — Что бы с нами ни произошло, знайте: вы не несете никакой ответственности! Мы решились на это сами и, если, как вы утверждаете, вас волнует наша судьба, не останавливайте нас, не надо! Если вы вернете нас в лагерь и мы потеряем эти участки, я.., я не знаю, что будет с нами!

Сна ненавидела его.., нет, нет, не ненависть, а другие пугающие чувства переполняли ее душу!

И в этот момент Итан подвел к ним двух крепких лошадей, которых купил в резервации чейенов.

— Берите. Они ваши! — Он вынул из кобуры пистолет и протянул его Тоби. — Держи под рукой, он может тебе завтра понадобиться! — сказал Итан, направляясь к своей лошади.

— Итан… — позвала его Элли. Он остановился, но не обернулся. — Спасибо вам, спасибо за все, что вы для нас сделали. Мы.., мы всегда будем помнить это.

— Удачи вам! — ответил Итан.

Да что же это, думал Итан, отъезжая от них, он ведет себя как последний дурак: влюбился в белую девчонку… Боже, что может быть глупее этого? Уже не говоря о том, что поступился своими принципами, разрешив этой паре проскользнуть через разграничительные линии, чтобы опередить остальных при дележке земли. За все годы службы армейским разведчиком он никогда не нарушал законов, не шел против правил. Что с ним? Он потерял голову от любви?

Элли смотрела, пока Итан не скрылся за кустами Тоби с облегчением вздохнул:

— Ты была права. Он отпустил нас.

"Почему так сжимается сердце?” — подумала Элли.

Итан потер глаза, солнце уже взошло. Он потянулся, болело все тело, каждый мускул — сказывались последствия напряженной, бессонной ночи. И все из-за этих Миллсов. Да и сам он хорош! Все, достаточно! Он умывает руки! Видно, он совсем потерял голову оставить им таких лошадей! Да их следовало выпороть, как двух нашкодивших детей!