Литмир - Электронная Библиотека
A
A

На плантации осталось шесть семей. Помимо Тусси было шесть женщин, две из них – вдовы. С ними жили двадцать два ребенка. Восемь остав­шихся мужчин по-прежнему считали негритян­ский поселок своим домом, у четверых имелись семьи, четверо были не женаты. Одри пока еще не могла разобраться, какие дети кому принадле­жат, но, наблюдая за ними, ощущала, как ни странно, надежду на лучшие времена. Несмотря на несчастья, полуголодное существование, лише­ния, дети весело смеялись и радовались жизни. Сияющие темные глаза были полны лукавства. Они довольствовались такими незначительными вещами, как случайно обнаруженное птичье гнез­до, кусок свежего хлеба или весело отбивали танцевальные ритмы на дне старого корыта.

Изумляло, как Тусси и другие жители поселка быстро восстанавливали физические силы и ду­шевное равновесие, поражала неимоверная спо­собность преодолевать трудности. Их почти фана­тичная вера ставила в тупик. А они просто ра­довались жизни во всех ее проявлениях. Они часто молились и пели во время работы, продол­жали жить, сохраняя мужество перед лицом про­исходящих трагических событий. Одри понима­ла, что Тусси безмерно страдает из-за бессмыслен­ной и жестокой смерти матери, но и тут девушку не покидала надежда и вера в справедливость.

«Мама сейчас с Джозефом, – успокаивала она Одри. – Ей не больно, она уже не переживает из-за смерти отца. Она очень не любила ходить с палочкой и чувствовала себя очень одинокой без Джозефа».

Одри настояла на том, чтобы ее сводили на могилы Лины и Генриетты. Один пожилой негр проводил ее, поддерживая под руку, так как она была еще очень слабой и с трудом передвигала ноги. Он так нежно обращался с ней, словно она была его дочерью. С ними отправились еще не­сколько негров, они долго молились и пели над могилами. Одри раньше никогда не приходилось видеть, как ведут себя негры на кладбище. Она не бывала на полях, где негры работали и пели во время работы, ни разу не осмелилась раньше посетить негритянский поселок вечером. Это ме­сто почему-то казалось ей страшным, пугающим и запретным. Она осознавала, что хотя и прожила рядом с неграми всю жизнь, однако почти ничего не знала о них. Теперь она не видела здесь ничего пугающего и запретного.

Неподалеку от хижин маленькие мальчики помогали взрослым вскапывать землю, чтобы можно было высадить картофель и овощи, как только станет немного потеплее. Слава Богу, в Луизиане климат позволял очень рано начинать посадку. Некоторые культуры можно было высе­вать дважды и дважды снимать урожай.

Негры были настроены решительно, они учи­лись самостоятельно защищаться, прокормиться, учились обходиться только своими продуктами. У них не было денег для покупки товаров, и никто из них не знал, куда податься, возможно ли заняться чем-то другим, потому они решили ос­таться здесь, пока не появится возможность изме­нить жизнь к лучшему. Они стали свободными людьми, кое-кто обсуждал возможность отъезда на запад, в штат Канзас. До них дошли слухи, что там даже негры могут получить землю.

Лица светились радостью и надеждой, когда они обсуждали вероятность жизни на собственной земле, которая будет принадлежать только им. Но не было денег, чтобы купить повозки, необходи­мый запас одежды, продуктов и отправиться в далекое путешествие. Однако они все равно меч­тали о новой жизни, и Одри понимала, что у чернокожих такие же надежды и желания, как и у белых людей. Они любили, имели семьи, смея­лись, плакали, радовались встречам, поддержива­ли друг друга в горе. У них не было единственно­го – образования, но если Тусси научилась чи­тать, почему с этим не могли справиться осталь­ные? Одри было стыдно за прежние убеждения, всю жизнь она верила, что негры не имеют спо­собностей к учебе. Тусси иногда выбирала время и обучала малышей грамоте, и они очень быстро запоминали буквы и цифры.

Одри прижала рукой повязку на шее и стала внимательно наблюдать, как Тусси замешивает хлебное тесто. С тех пор, как Одри ранил Марч Фредерик, в Бреннен-Мэнор распоряжалась Тус­си. Все негры собрались вместе, чтобы помочь Тусси и Одри. Поначалу Одри очень хотелось умереть, так как ей казалось, что она потеряла все, даже своей прекрасный голос. Похоже, она уже никогда не сможет петь и, вполне вероятно, говорить. Она лишилась прекрасного любимого дома, от Джоя не было никаких вестей.

Одри потеряла все, что было так дорого ее сердцу. Ли никогда больше не вернется, и даже если бы он вернулся, они не сумели бы вернуть прошлое. Она прекрасно знает, что Ли хороший человек, и тем не менее, янки. А ненависть южан к северянам сохранится еще на многие, многие годы. Единственным утешением служило осозна­ние того, что не одна она потеряла все. Вера и мужество негров возрождали ее собственную на­дежду на лучшее. Они так доброжелательно отно­сились к своей бывшей хозяйке, будто она была для них близким и родным человеком. Кое-кто из женщин даже плакал из-за того, что Одри поте­ряла голос.

– Наша прекрасная мисс Одри пела лучше любой птички на земле, – сказала одна из жен­щин, купая больную. – Вы еще будете петь, мисс Одри. Бог обязательно вернет вам голос.

Одри сомневалась в том, что когда-нибудь смо­жет петь и постоянно напоминала себе о глав­ном – она выжила. Она не могла пока еще вполне осознать потерю голоса, не преодолела шокового состояния после нападения Марча, трагической смерти Генриетты и Лины, вида черных руин на месте прекрасного особняка Бреннен-Мэнор. У нее было достаточно переживаний, она никогда не сможет жить по-прежнему, потому что любимый отец умер, а Джой все еще не вернулся домой и не дает о себе знать.

– Я приготовила немного супа, – сказала Тусси, отвлекая ее от печальных размышлений. Девушка принесла поднос к постели. – Ты дол­жна снова попробовать поесть, Одри. Ты сильно похудела.

У Одри совсем пропал аппетит, а когда она пыталась что-то съесть, то никак не могла на­учиться проглатывать, пища не всегда попадала в пищевод. Одри начинала сипло кашлять, так как еда попадала в дыхательное горло. Кашель был болезненный и иногда вызывал сильное кро­вотечение. Но Тусси все равно упорствовала и ежедневно заставляла Одри попытаться поесть, чтобы та не умерла от истощения. Марч Фредерик лишил ее не только голоса, но и возможности глотать. Одри еще не видела раны на шее и беспокоилась о том, что у нее останется уродли­вый шрам. К счастью, лезвие ножа не задело крупных кровеносных сосудов, а Тусси удалось быстро остановить кровотечение, но Одри все рав­но сомневалась, стоит ли ей жить после стольких потерь. Единственной надеждой оставался Джой. Какая у нее будет огромная радость, когда однаж­ды ее брат, ее Джой, войдет в эту дверь! Вместе они обязательно придумают что-нибудь и, вероят­но, смогут восстановить Бреннен-Мэнор.

– Попробуй, – предложила Тусси, – «это свежий картофельный суп. Я покормлю тебя, пока подходит тесто.

Одри покачала головой, взяла поднос и с уси­лием прошептала:

– Я могу… поесть сама.

– Будь осторожнее, а я посижу рядом. Суп не слишком горячий, не будет обжигать пищевод.

Одри зачерпнула в ложку немного жидкости и понесла ко рту, впервые за две недели она почув­ствовала, что хочет есть. От супа шел аппетитный запах. Одри отхлебнула немного из ложки, и впрямь было вкусно. Если сейчас ей удастся про­глотить хотя бы немного, то впервые за долгое время удастся получить удовольствие от свежей еды.

Она проглотила еще немного жидкости, удиви­лась, почти не ощутив боли. Проглотила еще немного, потом – еще. И улыбнулась. Тусси ободряюще улыбнулась в ответ. В глазах девушки блестели слезы. Одри тоже чуть не заплакала. Удивительно, что прожив столько лет в роскоши, она не ощущала такой радости, какую ощущала сейчас, сидя в бедной негритянской хижине на убогой кровати рядом со своей чернокожей сест­рой, от маленькой собственной победы. Раньше Одри Бреннен было невдомек, что миска овощного супа может доставить такое удовольствие.

Она съела еще немного и остановилась передох­нуть, пристально посмотрела в глаза Тусси, потя­нулась и нежно взяла сестру за руку.

94
{"b":"3698","o":1}