Они крепко прижались друг к другу и лежали так несколько минут. Наконец Ли смог оторвать­ся от нее и сел.

– Только посмотри на нас, в особенности, на меня – полковника армии Соединенных Шта­тов! – он вытер глаза, а Одри с нежной улыбкой смотрела на него. Каким слабым и уязвимым он иногда казался.

Ли поднялся, налил в таз немного теплой воды для Одри.

– Ты можешь помыться. Как мне хотелось бы, чтобы когда-нибудь у нас была ванна с горячей водой, в которой мы могли бы сидеть вместе, – он вышел за дверь, вылил грязную воду и снова налил для себя. – От меня, должно быть, сильно пахнет потом, – сказал он, подавая ей кусок щелочного мыла.

– От тебя пахнет замечательно, – ответила Одри, протирая лицо влажным полотенцем. – Ты из тех мужчин, от кого всегда хорошо пахнет, даже если ты давно не принимал ванну, – она говорила, растягивая слова, и Ли улыбнулся.

Он принялся обмывать себя, Одри вытиралась полотенцем. Ли повернулся к ней. Она стояла обнаженная, и он жадно осмотрел ее тело. Она, в свою очередь, ненасытно следила за его движени­ями. Ее страстный взгляд мгновенно возбудил его желание. Как давно он не испытывал такого бла­женства.

Одри опустилась перед ним на колени, нежно коснулась его. Принялась ласкать ту часть его тела, которая казалась ей отвратительной у Ри­чарда, и была такой прекрасной у Ли. Его вели­колепная плоть становилась твердой и горячей под нежными прикосновениями Одри. Ли засто­нал, выдохнув ее имя. Она нежно прижалась щекой к бархатистой кожице, поцеловала урод­ливый шрам на его бедре, счастливая, что Ли не потерял ногу в этой отвратительной бойне. Но даже если бы он остался без ноги, она была уверена, что все равно не разлюбила бы этого человека.

Одри снова прикоснулась к самой интимной части его тела, целовала и ласкала до изнеможе­ния. Ли схватил ее за руки и поднял.

– Я хочу, чтобы на этот раз все было как можно дольше, – предупредил он, лукаво улыб­нувшись и словно бы поддразнивая: – А ты все делаешь наоборот.

Одри улыбнулась сладострастно и чувственно. Ли подумал, что она превратилась в горячую темпераментную женщину, которая хорошо зна­ет, чего хочет от мужчины. Теперь перед ним стояла не робкая юная девушка, которая отдава­лась ему когда-то вечность назад.

Он снова впился в ее губы, она обхватила его руками за шею, возвратив ему поцелуй с такой страстностью, что Ли слегка усомнился, кто же из них сегодня агрессор. Продолжая ласкать ее, он снова положил ее на постель и проник в ее лоно, на этот раз медленно и осторожно, надеясь, что и в первый раз не сделал больно. Она не жаловалась, и он подумал, что так же как он забыл сегодня о боли в раненой ноге, так и она забыла обо всем, испытывая только нестерпимую страсть слиться с ним в единое целое.

Он приподнялся над ней, любуясь прекрасной наготой, затем обхватил ее ягодицы и проник глубоко в нее, как бы желая прикоснуться горя­чей плотью не только до сокровенных уголков ее тела, но и души. Он вторгался в ее лоно ритмич­ными движениями, наслаждаясь выражением сладострастного удовольствия на ее лице. Одри выгибалась навстречу ему, совершенно не стесня­ясь и, в свою очередь, наслаждалась прекрасным актом любви, какой возможен только с горячо любимым человеком.

Несмотря на то, что она была близка с Ричар­дом, ей казалось, что у нее не было мужчины с тех пор, как Ли приезжал в Бреннен-Мэнор два года назад. Когда она лежала с Ричардом, она казалась себе чужой, но с Ли это было что-то реальное и самое прекрасное из всех чувств и ощущений, какие ей когда-либо приходилось ис­пытывать. Она гладила его сильные руки, грудь, вздрагивая от счастья, что снова принадлежит Ли Джеффризу, хотя бы на короткое время.

Они понимали, что скоро снова придется рас­прощаться, и на этот раз расставание окажется больнее, чем прежде. Вне этой комнаты они были врагами, но здесь, в объятиях друг друга, они только страстные любовники. Она никогда не верила, что Ли просто использовал ее для собст­венного удовольствия. В ярко-голубых глазах слишком явно светилась любовь, и сегодня он искренне плакал вместе с ней. Вне этой комнаты никто не в состоянии понять, что они делают и что чувствуют друг к другу. Никто и не должен этого знать.

В течение четырех часов они почти не отрыва­лись друг от друга, снова и снова сливаясь в чувственных объятиях, иногда неистовствуя, иногда просто в нежном упоительно-сладостном ритмическом соитии. Осуществилось давно сдер­живаемое желание, мужчина и женщина с радо­стью доставляют друг другу наслаждение, словно совершенно забыли, что за дверью их случайного пристанища идет отвратительная война. Каждый из них рискует всем: репутацией, уважением, – и все это ради только одной ночи, проведенной вместе. Янки и мятежница, враги и страстные любовники.

Они совершенно не спали, только перед самым рассветом слегка вздремнули. Одри снова мучили кошмары, но Ли крепко прижимал ее к себе. Она уютно устроилась у его плеча, почти лежа на нем «из-за того, что постель оказалась слишком узкой.

– Как я смогу жить без тебя после этой но­чи? – прошептала Одри с горечью в голосе.

– Мне будет не легче уехать и оставить тебя здесь, чтобы снова воевать, – Ли нежно поцело­вал ее волосы. – Я буду сходить с ума, волнуясь о тебе, Одри. Мне нужно найти возможность и отправить тебя на Север.

– Где я там буду жить? Я не смогу быть спокойной и счастливой, пока идет война. Не смогу там ничего узнать о Джое. Здоровье отца совсем плохое. Я не имею права оставлять его, тем более сейчас. У Лины был удар. Тусси уехала, чтобы ухаживать за матерью, и мне тоже пора туда отправляться. Я не могу сейчас бросить Бреннен-Мэнор, Ли.

– Понимаю, – он нежно погладил ее по воло­сам. – Я вернусь, Одри, клянусь тебе. У нас все сложится по-другому после окончания войны. Мы сможем быть самими собой, мы обяза­тельно будем жить вместе. Где мы решим жить, будет зависеть от того, что произойдет с Бреннен-Мэнор, как будут идти дела у моего брата в Нью-Йорке. Я хочу все начать сначала в другом месте.

– Мы не можем сейчас принимать решения.

Солнце начинало всходить, послышалось пе­ние птиц, их голоса прозвучали разительным контрастом грохоту пушек, выстрелам и стонам прошлой ночи. Но тут же пение птиц было заглу­шено громким шумом, кто-то что-то приказывал, прогромыхала мимо окон повозка. Ли тяжело вздохнул и поднялся.

– Мне лучше умыться, одеться и выйти, чтобы узнать, как там обстоят дела. Я не хочу, чтобы кто-то узнал, что ты находишься здесь. Когда я уйду, умывайся, оденься, посмотри, что я тебе принес. Выйди из здания через заднюю дверь, но постарайся сделать так, чтобы никто тебя не видел. Затем подойди к передней двери, сделай вид, что ты пришла только сейчас. Обратись ко мне с просьбой помочь тебе попасть в Бреннен-Мэ­нор, – он вздохнул, глядя в зеленые глаза, из-за которых он чувствовал себя совершенно беспо­мощным.

– Извини, что приходится так поступать, но это важно не только для меня, но и для тебя. Если мой командир узнает, что я спал с конфедераткой, мне конец.

Одри молча смотрела, как он умывается, изучала его, стараясь запомнить… навсегда. Он побрился, причесался, надел чистую форму, ботинки, прикрепил к поясу оружие, взял фуражку, обернулся к Одри и грустно улыб­нулся.

Боже мой, как он красив в военной форме, но теперь он снова стал похож на врага, на тех янки, которые грабят и разрушают Батон-Руж. При свете нового дня война и все, что случилось с родиной Одри, стало реальностью. Одри засомне­валась, сможет ли он вернуться сюда после окон­чания войны и смогут ли они жить так, будто не было всех этих ужасов. Она сидит сейчас на постели, укутанная в солдатское одеяло. Он – офицер Союзной армии… Одри почувствовала се­бя настоящей предательницей.

Ли заметил смятение и растерянность в ее взгляде, пересек комнату, опустился перед ней на колени, нежно коснулся губами ее губ и глаз.

– Не забывай о том, что я тебе пообещал. Что бы ни случилось, я найду тебя, Одри. Ты мне веришь?