– Где мы?
– На грунте, – Спиид сдвинул предохранительную крышечку на пульте и вдавил большую круглую кнопку с изображением якоря. Что-то лязгнуло, и рядом со шлюпкой взвились в небо четыре фейерверка – два у носа и два у кормы. Кнопка с якорем засветилась бордовым.
– Как здорово! – Эльвира потянула штурвал на себя, крутанула антигравы… но шлюпка осталась на месте. А системы управления на пульте начали гаснуть одна за другой.
– Томми, чего она?
– Видишь, якорь светится? Мы заякорились. Четыре реактивных якоря-пенетратора ушли в грунт метров на десять. Чтоб нас сковырнуть, нужно тонн триста, а то и больше.
– Отдать якоря!
– Не спеши. Сначала скажи, что ты не так сделала.
– Пыталась шлюпку разбить?
– Не-а! Это же спасательная шлюпка. Для нее такой режим посадки – штатный.
– Тогда не знаю…
– Эльхен, ты в тень села. Ты не видела, куда садилась. Это самая страшная ошибка при посадке. А вдруг там пропасть? А если трещина? Застрянешь как Винни-Пух в гостях у кролика.
– Чего ты тогда управление не перехватил?
– А я видел, куда ты садилась, – широко улыбнулся Спиид и постучал по экрану радара. Вообще-то, шлюпка тоже видела, но ее обмануть несложно. Так что не рискуй. А теперь – полетели.
– А якоря?
– Нажми кнопку и удерживай пять секунд. За эти пять секунд шлюпка запустит системы, осмотрится и скажет, почему не может лететь. А если сможет – отстрелит якоря.
– Эту?
– Ага.
– Жму! Пять. Четыре. Три. Два. Один… Лечу!!!
* * *
– Итак, два-ноль в пользу молодого поколения, – Кон довольно потер руки.
– Почему обязательно – в их пользу? Ну, два их поступка мы предвидеть не смогли, – не сдавался Глеб. – Но в остальных не ошиблись. А их больше.
– Потому что мы не смогли предвидеть, а эти поступки принесли им объективную пользу. Гол в их ворота будет, когда непредвиденный поступок принесет им объективный вред.
– Тоже мне – польза. Очистили склады Лагранжа…
– Запаслись бумагой с печатью, которая позволила очистить склады!
– Кстати, старт на сутки раньше срока ты вчера считал проколом.
– Ошибался, Глеб, как я ошибался! Они сумели провести этот день с пользой. А ты решил бороду отпустить?
– Угу… Жаль, наш эксперимент останется единственным.
– Почему это?
– Даже если будет следующий полет, он будет уже не экспериментом, а чем-то вроде дипломной работы. В нем исчезнет элемент новизны. Мы наберем опыт, ребятишки наберут опыт… Хоть тот же учебный день на Луне.
– Элемент новизны вернется, если в следующий раз ребята полетят на неисследованную планету.
– Тогда я не завидую тем, кто займет наше место, – усмехнулся Глеб.
* * *
Лайнер ушел в гипер. Нет ничего спокойнее полета в гипере. Натужно гудят генераторы, полетом управляет автопилот, так как ровным счетом ничего с кораблем произойти не может. Даже если б в гипере два звездолета могли столкнуться лоб в лоб, при нулевой инерционной массе это было бы безопасно.
Но те, кто надеялся отдохнуть, жестоко просчитались. Работали все. С утра до вечера – по пятнадцать часов в сутки. Сначала демонтировали лишние кресла в салонах шлюпок, потом навешивали внешнее оборудование, устанавливали аппаратуру внутри. Превращали шлюпки в мобильные лаборатории. Геологи из четырех шлюпок монтировали мобильную платформу для глубокого бурения. От киберов было мало толку. Каждая операция уникальная, пока объяснишь – быстрее сам сделаешь. И на все, про все – три недели.
А еще занятия по основам выживания, по конструкции и возможностям скафандра, по ремонту систем жизнеобеспечения. Толик подходил к делу сугубо практически. Минимум теории, максимум практических приемов. Спиид заглянул в класс. На столе лежал раскрытый учебный скафандр, и Толик гонял группу геологов:
– … О самом важном в жизни. О воздухе. Загляните в шлем. Видите, мигает красная полоска. О чем это говорит?
– О чем-то плохом, если красная, да еще мигает, – высказала предположение Тамара.
– Не о плохом, а об очень плохом! Вам осталось жить пятнадцать минут. К системе подключился аварийный баллончик кислорода с романтичным названием «Последний вздох». Поль, повтори, на сколько хватает «последнего вздоха»?
– На четверть часа.
– Правильно. Твои действия?
– Спасаться!
– Тоже правильно… Переходим к следующей пакости. К дыркам и утечкам. Ставим переключатель на режим номер один. Режим один – для планет с атмосферой. Это нормальное давление в скафандре – одна атмосфера. Один килограмм на квадратный сантиметр. В вакууме работать намного легче, если внутри скафандра семь десятых атмосферы. Это режим номер два. Если получите пробоину в скафандре в один квадратный сантиметр, можете легко зажать ее пальцем. Но если получите разрез длиной десять сантиметров, зажать его вы не сможете. Силенок не хватит. Воздух будет уходить, давление в скафандре начнет падать. Поэтому что надо сделать первым делом? Правильно! Переключиться на чистый кислород. Режим номер три. Тогда можно будет сбросить давление до трех десятых атмосферы, и даже ниже.
– А потом?
– Потом в срочном порядке заделываем разрез, – Толик извлек из кармана скафандра гибрид пистолета, плоскогубцев и скрепкосшивателя. – Этим стэплером стягиваем разрез. Концы скрепок могут вонзиться в кожу, но придется терпеть. Жизнь дороже.
Но стэплер только уменьшает утечку. Дальше надо наложить липкую гермозаплатку и закрепить ее стэплером. Можно просто туго обмотать изолентой, если место разрыва на рукаве или штанине.
Теперь поговорим о том, как использовать запас воздуха для передвижения в невесомости. Кроме меня это вам никто не расскажет, потому что по инструкции нельзя!… А опыт говорит, что если другого выхода нет, то можно…
Работа, учеба, опять работа… По четырнадцать-шестнадцать часов в сутки. Как ни странно, находилось еще время на вечерний костер в оранжерее, на песни под гитару у костра, на танцы до полуночи, на ночные купания в бассейне под искусственной луной и прочие глупости.
Только очень уж раздражали глазки видеокамер, которыми был буквально нашпигован корабль. Связист подтвердил: на Землю идет колоссальный поток скомпрессированной видеоинформации.
… Эльвира скинула кроссовки, забралась с ногами в кресло второго пилота, обняла руками коленки и покосилась на объектив.
Вот только шампанского я не люблю,
А взглядов чужих вообще не терплю.
И только лишь там, где чужих не бывает,
Летаю, и таю, и в воздух палю!
– Эль, это неправильно, – возмутился Спиид. – Это я должен тебе стихи читать!
– Будешь сбивать вдохновение – уйду!
– Так ты сама сочиняешь? У-у-у… Бита моя козырная шестерка…
– Тут я еще не придумала.
Мы та-та-та та-та в осеннюю стынь
Попавшие вдруг из-под жарких простынь.
Как флаги мы реем, как пламя горим,
Пока не услышим: «А ну-ка, остынь!»
Голос Эльвиры креп, и смотрела она теперь прямо в объектив камеры.
И мы остываем – не враз и не влет,
Меняя полет на угарный улет,
Все новые взгляды нас дарят прохладой,
И вот!…
– И вот?
– Ты спугнул мою музу!
– Твоя муза – коварная бесстыдница. Но про простыни мне все равно понравилось!
– Каждый понимает высокую иронию в меру своей испорченности, – гордо заявила Эльвира, задрав носик.
– Давай, я лучше расскажу, как мы со Степой физику сдавали. Экзаменатор был – зверь. Не зря его Слоном прозвали, – сочинял на ходу Спиид, косясь на гордый профиль девушки. – Так он спрашивает Степу, торможение в гипере – это консервативная сила, или нет?
