– Красив…

– Кто?

– Взгляните, – Константин Бушуев, куратор пилотажной группы повернул огромный старинный альбом иллюстраций так, чтоб Глеб Рязанов, куратор группы ксенобиологов тоже смог рассмотреть фото.

– Парусник… Крупный… Трехмачтовый… Начало или середина девятнадцатого века. Я прав?

– Пальцем в небо. Спущен на воду в конце восьмидесятых двадцатого. Снимок начала двадцать первого. И давайте перейдем на «ты».

– Согласен. Но парусник в двадцать первом веке? – Глеб внимательно вгляделся в фотографию.

– Это Мир, учебное судно. Чуть больше ста метров длиной, пятьдесят метров от ватерлинии до верхушки мачты и две с половиной тысячи квадратных метров парусов. Наши предки гоняли на нем желторотых курсантов много-много лет… Несколько кругосветок, масса призов во всевозможных регатах, звание самого быстрого парусника в мире – у него все было.

– Понятно. Все-таки, наш красивее, – Глеб повернулся к панорамному окну. – А вот и молодежь.

– Нет мечты в твоей душе, – Константин в сердцах захлопнул альбом и поднялся из кресла. – Разве можно круизный космолайнер сравнивать с парусником? А шипение воды под форштевнем? А шелест ветра в парусах?

– Взгляни. Они еще по раздельности…

По бескрайнему базальтовому полю к туше лайнера ползли два грузовых электрокара. На открытых платформах среди рюкзаков и баулов суетились курсанты. Отсюда, с высоты диспетчерской башни, они смотрелись муравьями. На левой платформе фигурок было заметно меньше. И все – в темно-синей форме.

– Глеб, тебе не страшно? Да, зови меня для краткости Кон.

– Страшно.

– Тогда почему? Это ведь ваше ведомство предложило эксперимент.

– А ваше поддержало. Между прочим, эксперимент задумал не я.

– Не уходи от ответа. Систему выбрали вы. Нам подошла бы любая.

– Переход количества в качество. Мы вышли в глубокий космос, и по оценкам ВАШИХ специалистов встретим иноземный разум в ближайшие сто лет. Мы должны быть готовы к этому. Нам нужны люди, которые по-настоящему любят жизнь. В любой форме. Не земную – птичек, ромашки – а любую. Как бы она ни выглядела. Только они имеют моральное право идти на контакт.

– Тогда почему – Макбет?

– Именно потому, что на Макбете любить некого. Ты в курсе, что это за планета?

– В общих чертах. Голубой ряд, два материка, жизнь только в океане.

– Да. Макбет был открыт беспилотным скаутом Шекспир шесть лет назад. Полгода назад вернулась комплексная экспедиция, исследовавшая семь планет голубого ряда, в том числе эту. Но информацию о Макбете мы пока придержали. Курсанты должны считать, что именно они ведут первое комплексное обследование. Дело в том, что планета для человечества бесполезна. Звучит смешно – голубой ряд, и вдруг – бесполезна. Но это так. Два материка на полюсах покрыты ледяными щитами. И очень мелкий океан на всей остальной поверхности. Глубина девяноста процентов океанического дна меньше трехсот метров.

– Сплошной шельф.

– Именно. Мелкий теплый океан, кишащий жизнью. Огромные зубы, ядовитые жала, мощные клешни, стрекательные щупальца, электрические разрядники, шипы, покрытые ядовитой слизью. В общем, тысяча и один способ убить ближнего. Все едят всех. Такой кровожадности, такой плотности смерти мы не встречали до сих пор нигде.

Заселить эту планету люди никогда не смогут. Сначала пришлось бы уничтожить местную биосферу. Да и зачем? Ради нескольких сотен островов? Но именно там мы поймем, кто чего стоит. Регистрирующая аппаратура, установленная…

– Я в курсе. Это моя команда ее монтировала. Мы занимались монтажом два последних месяца, – Константин криво усмехнулся. – Вкалывали как лысые ежики. Не думал только, что в кураторы попаду. Сбежал бы без выходного пособия.

– Какие цели преследует ваше ведомство?

– Собственно, те же, что и ваше. Выяснить, кто чего стоит. На борту будет двадцать наших курсантов. Для управления лайнером достаточно двоих. Мы не распределяли среди курсантов должности. Вчера собрали их, ознакомили с целью полета, дали 24 часа на сборы и 72 часа на подготовку лайнера к старту. Если быть точным, лайнер к старту готов, но ребятам нужно выбрать капитана, помощников, распределить обязанности и ознакомиться с материальной частью. Перелет до цели займет три недели. Столько же – назад. Но намного больше нас интересует, чем курсанты будут заниматься в остальное время. В те два с половиной месяца, когда ваши ребятишки займутся изучением планеты. Здесь-то и наступит момент истины.

– Вынужденное безделье. Понимаю…

– Может, безделье. Но также – возможность проявить инициативу. Это судно будет переоборудовано в учебную базу. Намечается внутренняя перепланировка. Вместо казино и ресторанов лекционные залы и учебные лаборатории. Вся документация, материалы и кибер-монтажники уже на борту. Нас интересует, догадается ли кто-нибудь запустить процесс перестройки. Если да – это будет хорошее начало карьеры.

– А если ребята повредят судно?

– Это сложно. Все их действия будет контролировать кибермозг судна, а его, в свою очередь, мы. На крайний случай на судне имеется комплект спасательных шлюпок – полторы сотни. Для семидесяти двух человек хватит с избытком.

– Они не обнаружат наблюдение?

– Обязательно обнаружат. Не знаю, что сделают с системой наблюдения, но засекут ее в первый же день. Для этого мы, собственно, ее и ставили. Если отключат, останется вторая система, которую они обнаружить не должны. О микропередатчиках 6-D гипер курсанты не знают. Это новинка. Их сигналы обычными стационарными установками 5-D супер не пеленгуются.

– Как вам досталось это судно. Оно ведь миллиарды стоит.

– Моби Дик? Сам в руки упал. Именно потому, что миллиарды стоит. Народ перестал интересоваться круизами на суперлайнерах. Средний класс предпочитает круизы на судах среднего и малого класса, более дешевых, с гибкой программой. А элита, на которую был рассчитан лайнер, обзавелась собственными яхтами. Двадцать лет назад предвидеть появление космояхт было невозможно. Но поди ж ты… Бизнес стал убыточен, и фирма избавилась от лайнера.

– Макс! Ну Макс!

– Что, Ленок?

– Ты веришь, что они это всерьез?

– Верю, Ленок. Это самый серьезный экзамен в нашей жизни.

– Нет, я о планете. Они на самом деле доверили нам комплексное исследование?

– Лен, сосчитай, сколько нас. Сорок ксенобиологов, десять геологов, два врача и двадцать космачей. На все, про все два с половиной месяца. И целая планета! Нет, малышка, тут важен не результат, а процесс.

– А в глаз кулаком?

– За что? – Макс похлопал глазами и даже гитару опустил.

– За малышку! Еще раз назовешь меня малышкой – будешь носить черные очки.

– Почему – очки?

– Чтоб не спрашивали, зачем тебе фонарь под глазом.

Кары остановились. Ребята и девчата взвалили на спины багаж и потянулись к пандусу шириной с восьмирядное шоссе. Лена дождалась, пока последний курсант спрыгнет с платформы кара, сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула.

– Братва! Макс говорит, что за два с половиной месяца комплексное обследование не провести. Кто-нибудь хочет возразить? Никто… Я так и думала. Значит, судить о нас будут не по результатам, а по нашему старанию. А что из этого следует?

– Ты говори, не тяни, – посоветовал кто-то из парней.