Ох, ну почему я, почему я???

– Думаю, я должен тебе кое-что объяснить.

Еще одна неожиданность из уст Купера.

Стоп, минуточку! Он должен кое-что объяснить? Не похоже, что он предложит мне съехать. Скорее, это похоже на извинение. Но за что Куперу передо мной извиняться?

– Вчера, после того как мы ушли с бала, я встречался с одной подругой, которая работает в отделе расследований, – начал Купер. – И она сказала…

Минуточку! Она? Купер бросил меня ради другой девушки?

– Так вот куда ты торопился: – выпалила я, не думая, что говорю. – Ты встречался с девушкой?

О боже, да что со мной творится? Почему я не могу держаться спокойно и уверенно, как… да хотя бы как Рейчел. Почему я вечно веду себя как дура?

К счастью, Купер не подозревал о моих планах на его счет (ну, помните, что он женится на мне, станет отцом троих детей и вдохновит меня на карьеру врача, которая принесет мне Нобелевскую премию). И он не заметил, что я ревную. Похоже, он думал, что я все еще сержусь на него за то, что мы так рано ушли с бала.

– Не хотел тебе ничего говорить раньше времени, – сказал Купер. – Но дело в том, что она действительно обнаружила на телах девушек кое-что странное.

Я оторопела. Конечно, меня удивило, что его знакомая из отдела расследований обнаружила на телах Элизабет и Роберты нечто странное. Но еще больше меня удивило, что он вообще потрудился обратиться к ней ради меня!

– Н-но… – пролепетала я, заикаясь, – я думала… ты думаешь… что я все это выдумала. Из-за того, что мне не хватает в жизни приключений…

– Думаю. То есть думал. – Купер пожал плечами. – Но я рассудил, что не помешает поинтересоваться.

– И что же это? – Я нетерпеливо подалась вперед. – Что она обнаружила? Следы наркотиков? По-моему, детектив Канаван сказал, что в их крови не обнаружено следов наркотиков.

– Правильно, не обнаружено, – подтвердил Купер. – Это не наркотики, это ожоги.

– Ожоги? Какие ожоги? От чего, от сигарет?

– Нет. Энджи точно не знает.

Энджи? У Купера есть знакомая в полиции по имени Энджи? Интересно, как они познакомились? Энджи – не подходящее имя для судмедэксперта. Больше подходит для танцовщицы, исполнительницы экзотических танцев.

– Нужно учитывать, – продолжал Купер, – что тела были сильно повреждены. Но Энджи говорит, они все равно обнаружили на спинах обеих девушек ожоги, происхождение которых не могут объяснить. Одного этого факта недостаточно, чтобы изменить формулировку и признать смерть насильственной. Но это все равно очень странно.

– Странно, – повторила я.

– Да, странно, – сказал Купер.

– Значит…

Я не могла посмотреть ему в глаза: мне не верилось, что он действительно принимает меня всерьез. Меня, Хизер Уэллс, исполнительницу подростковых песен! И для этого понадобилась всего парочка убийств.

– Значит, я не выдумала это на пустом месте под влиянием враждебных чувств по отношению к собственной матери?

Купер опешил.

– Я такого не говорил.

Ну да, ты не говорил, говорила Сара.

– Но теперь ты мне веришь? – не унималась я. – Теперь ты видишь, что я не просто сумасшедшая бывшая подружка твоего брата? Что я – рационально мыслящий человек?

– Я никогда и не думал о тебе по-другому. – В голубых глазах Купера промелькнуло раздражение. Увидев выражение моего лица, он добавил: – Ну, может, ты и сумасшедшая, но иррациональной я тебя никогда не считал. Если честно, Хизер, я вообще не понимаю, откуда ты все это взяла. Я всегда считал, что ты одна из…

«Самых прекрасных, самых восхитительных созданий. Ты самая умная, самая потрясающая женщина из всех, кого я знаю».

К сожалению, Куперу не удалось сказать мне эти слова или упасть на одно колено и предложить мне руку и сердце (но может же девушка помечтать!), потому что зазвонил телефон.

– Сохрани свою мысль, – сказала я Куперу и сняла трубку – Фишер-холл, Хизер.

– Хизер? – Звонила Тина, студентка, которая сегодня дежурила на ресепшен. – С тобой хочет поговорить Хулио.

Звонок переключили.

– Хизер, он снова это делает! – сказал Хулио.

– Кго делает и что? – спросила я.

– Тот парень, Гевин. Мне сказала мисс Уолкотт…

– Хорошо, Хулио. – Учитывая, что произошло в прошлый раз, сейчас я подбирала слова так, чтобы Купер не понял, о чем речь. – Встретимся на обычном месте.

Я повесила трубку.

Как не вовремя' Как раз тогда, когда Купер собирался сказать, что он в действительности обо мне думает!

Хотя, если разобраться, я не уверена, хочу ли это знать. Ведь вероятнее всего, он сказал бы чго-нибудь вроде «лучших машинисток, которые когда-либо вводили данные в мой компьютер».

– Жди меня здесь, – сказала я Куперу.

Он встревожился.

– Что-нибудь случилось?

– Ничего такого, с чем я не могла бы справиться в два счета – Господи, неужели я сказала такую глупость? Ладно, не важно. – Я сейчас вернусь.

Не дожидаясь ответа Купера, я выскочила из кабинета и помчалась к лифтам. Хулио ждал меня. Я велела ему взять рычаг управления и пошевеливаться. Чем быстрее я вернусь, тем быстрее узнаю, есть ли у меня хоть какой-то шанс с Купером или мне надо вообще махнуть рукой на мужчин. Кстати, в Нью-Йорк-колледже можно выбрать специализацию монахини. Совсем отказаться от мужчин, принять обет безбрачия. Я всерьез подумываю: может, для меня это подходящий вариант?

Хулио поднял меня на десятый этаж, я вскарабкалась по стенам лифта и пролезла в проем на потолке. В шахте лифта было, как обычно, тепло и тихо. Необычным было то, что я не услышала смеха Гевина. Может, ему все-таки отрезало голову кабелем, как не раз пугала Рейчел? Или он упал? Господи, только бы он не лежал сейчас на дне шахты…

Я задумалась, что делать, если я обнаружу на крыше лифта № 1 обезглавленный труп Гевина? Тем временем служебный лифт приближался к двум пассажирским лифтам – оба стояли на десятом этаже. Я не обнаружила никаких признаков Гевина или хотя бы его обезглавленного трупа. Не было ни пустых бутылок, ничего, словно Гевин здесь никогда и не появлялся.

Вдруг стены шахты содрогнулись от оглушительного хлопка, у меня в ушах зашумело, как будто я была на берегу океана, только звук был в тысячу раз громче шума волн. Я не очень уверенно выпрямилась, чтобы получше разглядеть крыши лифтов, и когда услышала этот хлопок, инстинктивно схватилась за первое, что попалось под руки. Мои руки словно полоснули тысячи лезвий – я держалась за металлический трос, который от взрыва бешено вибрировал у меня в руках. Но я все равно за него держалась, потому что он был единственным, что отделяло меня от ужасающей темноты внизу – под ногами ничего не было. Только что я стояла на крыше служебного лифта, а в следующее мгновение крыша рухнула подо мной и сложилась, как смятая банка от чипсов «Принглз».

Чипсы «Принглз»… м-м-м-м-м…

Странно, что перед смертью можно думать о таких вещах.

По чистому везению меня не задели металлические осколки, посыпавшиеся сверху. Трос, за который я ухватилась, болтало из стороны в сторону, но я держалась за него руками и ногами. Что-то сильно ударило меня по плечу, пролетая мимо, ногами.

От удара у меня перехватило дыхание, и я немного ослабила хватку. Тут-то я посмотрела вниз и поняла, что кабина служебного лифта исчезла. Вернее, не совсем исчезла, она падала вниз, как банка от колы, брошенная в урну. Над ней, как ленты на вуали невесты, болтались тросы – кроме одного, на котором висела я.

Мне пришла в голову только одна мысль – кабина не может разбиться. Посмотрев фильм «Скорость», я спросила у ребят из ремонтной бригады, может ли такое случиться на самом деле. Они сказали, не может. Даже если все тросы, на которых висит лифт, одновременно лопнут (считается, что такое невозможно, но вот, пожалуйста), противовес, встроенный в стену, не даст кабине упасть на дно шахты.

Раздался оглушительный стук – это противовес встал на место и спас кабину от падения на бетонный пол. Потом с невероятным шумом стали падать тросы. Стены шахты сотрясали удар за ударом. Под этот грохот я изо всех сил держалась за трос, думая только о том, что Хулио не издал ни звука. Ни единого. Он все еще в лифте. Хотя противовес и удержал кабину от падения на дно шахты, упавшие тросы буквально расплющили ее крышу. И сейчас Хулио находится где-то под этой грудой металла.