– Алексашка, помнишь, что нам ответствовали цезарцы? – все еще смеясь, обронил Петр и вольно процитировал: – Турки не отдают незавоеванных крепостей. Но до переговоров еще много времени. Коли вам зело Керчь нужна, так возьмите. И взяли же! Взяли!

О бородах и стрельцах было забыто.

– Едем! – Петру захотелось как можно скорее увидеть завоеванную крепость. Вторую в его короткой жизни. – Алексашка, Франц, Шеин… Велите закладывать! И без остановок! Время дорого! Памбург, помощь послали?

– Я уезжал – как раз собирались.

– Надеюсь, собрались уже… – Теперь казалось, будто турки с минуты на минуту примутся отбивать утраченное. А в Керчи, со слов гонца, всего один полк.

Маловато!

Для непосредственной обороны крепости одного полка кое-как хватало. Но это на крайний вариант. Под боком лежал целый город, который тоже было жалко отдавать противнику. Пусть население не выражает восторга, напротив, косится на новых повелителей. Все равно жалко. Зачем и кому нужна одинокая крепость?

Казачьи разъезды каждый раз возвращались с довольно однотипными известиями: противник не обнаружен. Никто против подобной однотипности не возражал. Не было не только противника. Кочующие татары – и те не забредали на Керченский полуостров. Отсутствие воды делало его не особо нужным. Пасти лошадей негде. Торговать – так Кафа под боком. Там порт более оживлен и удобен. А здесь за все время две шальные фелюги. Одну удалось захватить нахрапом с лодок. Вторая же ушла, а с нею ушли новости о последней проделке Командора.

Теперь приходилось ждать беды. Хотя в любом случае шила в мешке не утаишь. Рано ли, поздно ли… Но поздно – лучше.

Тем плохо крепостное сидение. Жди, кто раньше появится. Свои с севера или чужие с юга.

Первыми появились все-таки свои. Не слишком большой отряд кораблей, оказавшийся наспех собранным авангардом. И скоро командовавший им молодой подтянутый англичанин с высокомерным породистым лицом уже что-то говорил подполковнику, не потрудившись избрать другой язык вместо непонятного родного.

Клюгенау только разобрал, что перед ним баронет, и невольно задумался, чей титул выше? И чем баронет отличается от простого барона?

Хотя прибывший был командором, подчиняться ему Клюгенау не собирался. Раз дело на земле, то нечего морякам тут командовать! Вот если бы это был генерал или хотя бы полковник…

Хотя полковник в числе прибывших тоже был.

Появившиеся с юга паруса вызвали немедленную тревогу. На стенах сразу появились все начальники – от младшего по чину Клюгенау до Апраксина, который не утерпел и заявился в отвоеванную крепость вместе со вторым отрядом кораблей. Не все же строить, порой хочется взглянуть на завоеванное с помощью созданных тобою морских посудин.

По дороге Апраксин имел возможность убедиться в качестве построенного. Вроде бы и расстояние не настолько велико, и море, по словам истинных моряков, больше напоминает лужу, однако шли с явным трудом. Держать строй не получалось. Корабли то растягивались, то наваливались друг на друга. Вместо стройной кильватерной колонны получалась какая-то куча мала.

Как объясняли Апраксину, виною тому были не только плохо обученные команды. Нет, они, конечно, тоже. Парусное дело требует от каждого матроса немалой сноровки и умения. Однако многие корабли обладали плохой управляемостью, а уж течи были едва ли не всеобщей бедой.

Тем более, лучшее еще в самом начале отобрал Кабанов, а хорошее чуть позже – британский баронет.

Сейчас корабли нестройной грудой мерно покачивались в открытой бухте. Стоявший рядом баронет через переводчика монотонно объяснял, что в качестве базы флота Керчь никуда не годится. Любой шторм легко проникнет в гавань и натворит в ней столько бед, что по последствиям это может оказаться похлеще проигранного сражения. Саму же бухту в любом случае надо укрепить выставленными на оконечностях береговыми батареями.

– Но это на будущее. Сейчас все равно не успеть, – докончил баронет, присмотрелся к далеким парусам и добавил: – Этих я сумею победить в море. Там всего шесть вымпелов.

Теперь хоть стало возможным посчитать идущих.

Клюгенау незаметно вздохнул. Если бы это возвращался Кабанов, то вымпелов было бы три.

Нет, не надо было вверять судьбу морю! Ушел – и что теперь?

Моряки тем временем осторожно заспорили. Было бы весьма здорово порадовать царя победой. Более того, при имеющемся соотношении она была вполне реальна. Но грыз страх. Важен не только уровень капитанов и адмиралов. Важна выучка команд. А в последнем сомневались все.

Как бы не наворотить дел! Пролив узкий, еще протаранишь своего или выскочишь на скалы, и туркам останется только добивать терпящие бедствия корабли.

Но и покорно ждать тоже немыслимо. В итоге дружно при одном протестующем баронете сошлись на компромиссе. Раз главные сомнения внушает маневрирование, то надо встать на якоря, перегородить вход в бухту, и пусть враги попробуют прорваться через плотный строй.

Клюгенау устал ждать, пока моряки придут к единому решению, и раньше них объявил тревогу. Забили барабаны, егеря, артиллеристы и солдаты переброшенных сюда полков торопливо разбежались по своим местам, встали, переговариваясь, ожидая вероятного боя.

Следом многочисленные вельботы и баркасы развезли капитанов по кораблям. Тут порядка было заметно меньше. Парусами не рискнул пользоваться почти никто, и большинство кораблей вставало на новые места при помощи шлюпок.

Даже при этом способе не обошлось без происшествий. Два корабля сошлись настолько, что едва не переплелись выступающим за пределы корпусов такелажем. Другой умудрился неведомым образом едва не вылезти на берег. Но все же потихоньку, с густым матом, кое-как линкоры выстроились поперек входа в две линии с таким расчетом, чтобы вторые могли стрелять в промежутки между первыми.

Перестроение заняло столько времени, что идущая к Керчи флотилия оказалась совсем рядом, и многие уже видели напрасность затеянной процедуры.

Три небольших линкора, не столь давно в Таганроге стоявших рядом, какой-то незнакомый фрегат и два низко сидящих купца. И над каждым из них развевался Андреевский флаг.

Вообще-то, над купцами не положено. Однако у Командора просто не было с собой других русских флагов…

– Гляди, Шкипер, как нас встречают! Когда еще мы удостоимся подобных почестей? – притворно вздохнул Командор.

– Хороши почести, блин! В бухту не пройдешь! – качнул головой Валера. – Что они, ослепли?

– Почему – не пройдешь? Вдоль северного берега – пожалуйста. А там – мат в два хода. При такой скученности.

– Хочешь напугать младенцев? – улыбнулся Валера.

– Да ну их! – под общий хохот отмахнулся Командор. – Еще с перепугу такое натворят! Жан-Жак! Хоть отсалютуй им! Зачем в тишине подходить? На некоторых флаги адмиральские развеваются. Нам нетрудно, а им приятно.

Канониры с шутками и прибаутками выпалили холостыми. Гулко отразилось от берега эхо, и густой дым на какое-то время скрыл корабли от наблюдающих глаз.

Со стороны человеку неопытному могло показаться, что грянул бой. Тем более, когда один из стоявших линкоров с промедлением ответил. Правда, только одним орудием. Но впечатление неизбежно исчезло бы без следа, едва только растаял дым.

Матросы вели себя явно не воинственно. Напротив, со стоящих поперек входа в бухту кораблей донеслось «Ура!», бодрящее, восторженное, какое бывает при встрече кого-то особо дорогого.

Ритуалы салюта были еще не разработаны. Поэтому стрельнули – и умолкли. Пушечные порты закрылись.

– Убавить паруса! Приготовить мой вельбот!

Билл на славу погонял морячков. Команды выполнялись с шиком, пусть все смотрят, какие орлы следуют в порт! Таких тут еще не бывало!

Моряк должен гордиться своим кораблем, товарищами, капитаном. И выучка – тоже часть этой особой гордости.