Он дошел до следующей двери, помедлил и толкнул ее пальцами. Перед ним была их кухня. На столе стояли грязные тарелки из-под борща, в раковину лилась вода. Игорь подошел и завернул кран – машинально. Вход в «иной мир» исчез, он оказался в своей старой квартире, которую помнил до мелочей. Тревожное предчувствие возрастало. Раньше Игорь воспринимал эту обстановку с точки зрения ребенка, которому масштабы жилища казались значительно больше, а теперь не знал, что ему делать со своими чувствами. Игорь стоял возле стола и прислушивался.

– Мама. Мам…

Она не может ответить, потому что это галлюцинация, бред, мираж. Игорь охрип, слезы скопились у него в горле.

– Ма…

Он опустился на стул, где сидел, кажется, еще три минуты назад, и огляделся. Да, ему помнился момент, когда появилось чудовище. Оно вошло в кухню во время ужина. Игорь испугался и стал реветь, а мама взяла его на колени, прижала к себе. Ее сердце колотилось тяжело, словно кто-то внутри нее бил в огромный барабан. Сейчас этот звук стоял у Игоря в ушах. Была мама испугана? Да, еще как. Но ведь в то же время она испытывала и возбуждение. Чуть позже мальчик заметил, что глаза у матери какие-то странные, покрыты еле видимой пленкой, немного чужие, отстраненные.

Что это значило? Причем тут мать?

Не она же явилась причиной появления чудовища.

Игорь замечал много странностей в ее поведении, не говоря уже о том, чем она занималась с тем карликом посреди ночи… Его донимали тяжелые сомнения и неуверенность. Ему было страшно. Нет, он испытывал ужас.

Мальчик появился в дверях, Игорь посмотрел на него из-за стола.

– Ты рад, что вернулся? В наш дом…

– Заткнись, это не твой дом. Ты здесь никто…

– Я – все! Запомни раз и навсегда.

– Где Лиза?

– Она очень занята, на ней лежит большая ответственность. А ты обладаешь вкусом, мой мальчик. Ты выбрал такой аппетитный экземпляр. Я рад.

Игорь схватил со стола вилку и кинулся на ребенка, но ему пришлось сделать крюк, а за это время чудовище отпрыгнуло в большую комнату. Игоря занесло чуть в сторону, и он ударился плечом об холодильник. Смех твари дразнил его, приводил в исступление. Игорь сжал рукоять вилки и ворвался в комнату.

Свет неожиданно погас.

Игорь остановился, ничего не видя. В комнате раздавалась какая-то возня, кто-то кашлянул, отодвинули стул, шмыгнули носом.

– Опять начинается, – произнес отец. Послышались шаги, раскрылась дверца серванта.

Игорь ждал, застигнутый сильнейшим дежа вю.

Вспыхнул свет, и он увидел, что отец стоит с подсвечником в руке, поднося огонь зажигалки поочередно к трем фитилькам. Рваное колеблющееся свечение разлетелось по комнате. На дворе зима, холод, восемь часов вечера. Когда отключилось электричество, Черновы смотрели телевизор. Отец подошел и поставил подсвечник на журнальный столик. На диване, вытянув ноги, сидела Людмила, а на кресле, вдвоем, Ольга и Игорь.

Игорь увидел сестру, мрачным взглядом уставившуюся в окно, и себя… большеглазого русоволосого мальчика, испуганно вертящего головой. Его всегда пугало, когда перегорали лампочки, или вырубали электричество. Игорь ощущал его растерянность, ведь это были и его чувства, именно его…

Федор посмотрел в сторону сына, нахмурился и повел рукой.

– Опять ты здесь?

Игорь засмеялся – звук, вырвавшийся из его горла, ему не принадлежал. Он понял, что смеется совсем как старик.

– Пошел вон, нам не до тебя…

– Неужели? – сказал Игорь, облизывая губы. Слюна потекла по подбородку. – Я хотел провести с вами время, скоты.

– Что? – Федор стал наступать на него, Игорь попятился, но скорее для вида. Отца он в эту секунду возненавидел, появилось желание издеваться, унижать, пугать и получать от этого удовольствие… Кто он сейчас?

Ответ прост – ребенок влез в его шкуру.

– Убирайся вон, а не то…

– Что же? Детоубийца. Ты уже кого-нибудь убил или только готовишься?

– Замолчи! – зашипел Федор.

Игорь посмотрел на Людмилу, сидящую на диване, и в нем проснулась дикая необузданная страсть, любовь, нежность, граничащая с сумасшествием. Он уловил ее плоский одномерный взгляд.

Так чудовище любило ее? Считало своей… матерью? Любовницей?

И она отвечала ему взаимностью?

Нет, мама не могла так. Не могла. Не имела права.

Игорю хотелось кричать, но он не мог, находясь в этом облике.

Федор замахнулся на него, и Игорь побежал, обогнул его массивную фигуру и ринулся в детскую. Она была открыта. Хохоча, Игорь толкнул дверь и увидел в полумраке спасительный выход.

Он влетел в комнату, споткнулся и упал. Пол был покрыт осколками стекла, которые впились ему в ладонь, но Игорь смотрел не на них, а на свои руки. Они были по-старчески кривыми, с толстыми пухлыми суставами, выступающими синими венами и пигментными пятнами. Ногти загнулись желтыми крючками.

Игорь встал на колени, повернул руки ладонями к себе. Из порезов текла кровь, а в торчащих из кожи осколках он увидел свое отражение: мерзкая стариковская физиономия с выкаченными глазами и отвисшим безвольным ртом, под которым нет подбородка.

– Теперь это ты, – сказал Игорь себе. – Все, твое время кончилось.

– Уйди из меня, тварь!

– Нет, я не могу. Я – это ты. Помнишь любовь матери? Она любит меня, у нее не было другого выхода. Такова судьба всех вас. Любить меня, как вы любите себя.

– Заткнись! – заорал Игорь, усилием воли стараясь вытолкнуть из себя привидение.

Он стал бить себя по голове уродливыми руками, придя в неистовую ярость, а чудовище внутри лишь смеялось. Игорь врезал кулаком по губам и чуть не выбил себе зубы.

– Чем ты больше бесишься и боишься, тем я сильней, – сказал он. – Значит, я побеждаю.

Игорь упал на пол, перекатился на спину с залитым кровью лицом, и в этот момент в комнате кто-то появился.

Вера протянула ей клочок бумаги, и Ольга взяла его ничего не чувствующими руками.

– Ну что смотришь, красавица, словно в первый раз? Страшно?

– Нет, я уже знаю, что ты умерла, – сказала Ольга.

Вера покачала головой.

– Меня убили. Я ехала к тебе, потому что, думала, ты нуждалась в моей поддержке, а вышло вот так…

– Кто тебя убил?

Ольге казалось, что у нее не губы, а две полоски из папье-маше. Вера пожала плечами с таким видом, словно факт ее убийства и так должен быть известен всем и каждому.

– Прочитай записку, это Альбина ее написала…

Ольга пробежала по тексту глазами одни раз, потом другой.

«Оля, мы с Игорем приезжали к тебе, но нам никто не открыл. Позвони мне или ему. Только обязательно. Надо поговорить! Альбина».

– Они были здесь, – сказала Вера, – они приближаются к разгадке. Совсем немного – и воспоминания вернутся. Вы движетесь к центру этой истории… каждый своим путем.

– К какому?

– Вы приближаетесь к комнате, она вас тянет, чтобы завершить ваше превращение.

Ольга скомкала записку и бросила. В глубине души она не верила, что это происходит на самом деле, ведь вполне возможно, ребенок и подбрасывает подобные галлюцинации.

Она села на кровать, чувствуя полную апатию.

– Ну и что из этого следует? Что я должна делать? Посмотри на меня – я уже получила за то, что пыталась сопротивляться.

Вера подошла и села рядом, матрац под ней прогнулся, словно она была живым человеком.

– Призрак комнаты устроил так, чтобы я попала в катастрофу, но я все равно пришла. С какой-то стороны, так даже лучше, я знаю почти все. Я вернулась помочь.

– Откуда ты знаешь?

– Пока я не ушла в сумерки целиком, у меня живы мои воспоминания. И я многое увидела… с изнаночной стороны. То, что живым не подвластно.

– Я не верю. Ты можешь быть им…

– Я никак не могу тебе доказать, что я – это я… Просто поверь. Глупо, наверное, рассказывать тебе случаи из нашего прошлого.

– Лучше не надо. Зачем ты явилась? – сказала Ольга.

– Помочь, – Вера положила свою руку – вблизи она была полупрозрачной – на ее запястье Ольга почувствовала тепло. – Я не могу себе простить, что ничего не знала про… Виталия…