Съемки пилотажа.

Сильнее всего хочется чего? Правильно, того, чего думаешь, что уже не хочешь.

Лизка Полотеррр, прискакавшая через час после твоего пробуждения, опоздавшая на первую утреннюю (ха! Утреннюю! В два-то часа дня!) порцию твоей выдроченной кончины, извлекает из твоей простаты сперва ротом, а затем и пиздом, вторую и третью экстракцию живчиков, после чего, якобы спохватившись, извлекает из своей бездонной, нет, не пизды, а сумы, целых пять пузырей сала – результат долгой маклерской операции, на которую она и уволокла остатки мета…

– Бля! Опять ширяться! – Понуро вздыхаешь ты, и радостно плетешься на винтоварню, заниматься процессом. Тебя уже заебало ширяться. Ну сколько же вообще можно? Но салют в руках лучше, чем эфедрин на облаках, и само разглядывание пяти пузырей куда-то задвигает твою заебанность. И, хотя и нет почти совсем никакого желания что-то делать ради вмазки, ты, один хуй, это «что-то» делаешь. Благо, что последовательность действий отточена годами непрерывной практики. И ощущение того, что сейчас как-то не слишком охота трескаться, несколько стушуется, когда перед тобой на тарелке будут выседать игольчатые кристаллы полученного из винта чистейшего, оттитрованного по пэ-аш-бумажке, метамфетамина.

Времени каких-то шесть вечера, а все готово. Чтобы спровоцировать очередной сеанс безудержной ебли, ты ставишь Лизке Полотеррр сразу три сотки и, пока она воет и сучит ногами, рвя на себе волосы и сиськи, вхуячиваешь себе столько же. И, до потери времени и реальности, ты ебешь ее, она ебет тебя, вы, все вместе, ебете друг дружку, запутавшись в полах, хуях, пиздах и прочих ебаемых и ебательных выпуклостях и отверствиях. Оргазмам потерян счет и тебе кажется, что это не она, а ты уже бесконечно кончаешь, выплескивая на гора, бьющие в потолок, и оставляющие на нем масляные разводы, неиссякаемые фонтаны малофейки…

И вдруг, твой немыслимо обостренный слух улавливает нечто.

Что-то жужжит.

Тихонько. На пределе восприятия.

Жужжит.

Железно жужжит!

Лизка Полотеррр высасывает из твоего хуя последнюю каплю гормонов, ты отстраняешь ее. Идешь к окну.

Точно. Звук здесь слышнее всего.

Ты кладешь руку на оконную раму, и твои пальцы улавливают некую вибрацию, словно где-то неподалеку работает моторчик. Но откуда и для чего тут моторчик?

Ты придирчиво осматриваешь окно.

Странно. Даже поразительно.

Ты везде видишь следы недавнего ремонта, хотя, ты точно это знаешь, никакого ремонта в последние три-четыре года не было. Мало того, на стеклах, невесть откуда, взялись длинные продольные и поперечные царапины. Но и это не все: краска, которой красили рамы и которая частично залепила стекла отслоилась так, словно ее целенаправленно «подпиливали» – иного слова подобрать здесь невозможно…

Ты отворяешь одно из окон, смотришь на торец. Оп-па! Вот они! Следы. Длинные полоски, идущие сверху вниз… Ты прикладываешь к ним палец. Да! Внутри явно что-то вибрирует, да и сами потемневшие полосы явно теплее, чем окружающее их дерево.

Лески!

Внутри рамы.

Но что они там делают?

Как это что??? Пилят!!!

Бля…

Тебя прошибает хладный трупный пот.

Ведь если окно распиливают с помощью лесок, то это значит сразу несколько вещей. Первое – за твоей хатой следят и очень давно. Настолько давно, что смогли в нее проникнуть и установить незаметно для тебя эти самые ебаные лески! И второе: раз они пришли в движение, это значит, что период наблюдения завершен…

Бля…

Как только лески все распилят – окна распадутся сами собой, и в них можно будет войти!

Бля…

Этому срочно надо помешать!

Но как?

Бля… Бля… Бля…

Лески же откуда-то идут!

Ты лихорадочно, но так, чтобы не заметили наблюдатели, шаришь вокруг окна. Да, вот они. Вот они шевелятся под обоями. Вот они идут, идут, идут… Сходятся!!!

Самый угол оконного проема. Ну, конечно, там же логичнее всего их расположить.

Ты опрометью кидаешься к ящику с инструментами, находишь шило и, вернувшись к окну, начинаешь расковыривать место соединения рамы и стены. Два ковырка – и вот она! Коричневатая леска с металлическим звуком лопается, поддетая шилом.

Но что это?

Как странно…

Это-то еще что такое?

Леска, оказывается, не сама по себе. Она проходит в какой-то прозрачной трубке!

Ну, ничего, – думаешь ты, – это их не спасет!

Шило вновь в работе. Лески рвутся одна за другой.

Но, бля, как же их много. Ими, оказывается, буквально нашпиговано все околооконное пространство. С десяток ты уже порвал, но меньше их не становится. Причем, удивительное дело, проходят они в каком-то диковинном, похожем на пластмассу материале. Вряд ли такой существовал в конце 60-х, когда строили этот дом…

Что же делать?

Но, раз лески сходятся от одного окна, то они должны куда-то сходиться и от второго, того, что с форточкой! И раз они куда-то идут – они должны куда-то уходить. Следует лишь проследить их путь и перерубить все скопом!

Теперь ты вооружился другим инструментарием: долото и молоток – вот орудия борющегося за свободу драгмен-пролетариата!

Ага.

От окон лески идут в угол квартиры.

Но что это? Их отчего-то гораздо больше, чем ежели они бы шли только от твоих окон. Точно! Ведь и в квартирах снизу то же самое. А пункт управления ими – точно над тобой, на последнем, пятом этаже. Туда-то сходятся лески со всего подъезда или, даже, дома.

С этим пора кончать!

Ты, с уверенным оскалом зубей, берешь долото и начинаешь перерубать конгломераты лесок, уходящих в дыру под потолком.

Удар – дзынь!

Удар – еще дзынь!

– Линия 16-а – перегрузка. Сбой. Линия 24-д – перегрузка. Сбой. – Слышится из пробитой тобой дыры. Говорит мужик. Ему отвечает баба:

– Да он уже половину линий перерубил! – Ты буквально видишь, как баба удрученно качает головой.

– И что теперь?

– Не знаю.

– Может, зря ему раньше не сказали о линиях?

– Тогда бы он их перерубил еще раньше. Сам же знаешь – псих.

Ах, псих!

Ярость начинает сочиться из твоих пор. Молоток стучит как сумасшедший.

Удар – дзынь-дзынь!

Удар – дзынь-дзынь-дзынь!

Лески десятками перерубаются твоим незамысловатым ударно-пробойным механизмом.

– Ну что делать будем? – Повторяет мужик.

– Придется прибегнуть к крайним мерам. – Говорит баба. – Включим входную дверь. То-то он попляшет…

Ты в момент оказываешься у двери. Бля! От нее уже вполне ощутимо несет горелым деревом.

–Ж-ж-ж-ж-ж… – Раздается от двери.

Распахнув ее ты смотришь на торец. Так и есть. Там уже проявились темные полоски – следы режущих лесок.

Приложив к одной из таких линий палец, ты с воплем отдергиваешь его – линия настолько раскалена, что жжется. В следующую секунду в дело пускается шило. Но, что за бля? Эти лески от шила не рвутся! Ба! Да это вообще не лески! Это металлические полосы из никель-титан-ванадиевого сплава! Такие порвать каким-то закаленным шилом вообще невозможно. Их вообще порвать невозможно. Тем более на ходу.

Бля. Что же делать-то?

Остается только одно – как-то затормозить их движение.

Чтоб они не разрезали в конец дверь и ты не остался без двери вообще.

– Что он там? – Раздается с верхнего пролета женский голос.

– Суетится. – Докладывает мужик. Наверное, они как-то за тобой следят…

– Ничего у него не получится… – Смеется баба.

Ах, не получится!

Ты бежишь в комнату, лихорадочно роешься в коробке с инструментами. Вот они – гвозди.

Вскоре косяк двери напоминает ежа, из-за торчащих из него гвоздей. Но ты опоздал. Металлические ленты уже ушли вглубь и поверхностно забитые гвозди их уже не достают.