– Нельзя знать наперед. Скоро стемнеет, и тебе станет легче быть рядом со мной. – Крысолов на миг приподнял шляпу, мелькнула улыбка, светлые глаза. – Крыс так мало в этом городе… как и детей.

– Нам бы хватило!

– Нельзя знать наперед. Крысы так молоды, так неопытны. Возможно, люди перестали бы существовать… Но также возможно, что спустя некоторое время крысы поняли бы, что мяса осталось мало. И перешли бы от охоты к земледелию или начали бы воевать между собой. Будущее бывает жестоко, но это не плохо. Плохо, когда его нет. Но нельзя знать жизнь наперед. Уверен в будущем только самоубийца.

– Иногда петля обрывается… – буркнул Живец.

– Хороший самоубийца позаботится, чтобы не оборвалась. Здесь живут хорошие самоубийцы.

– Так ты считаешь, что это ошибка, что нам не надо было заключать с тобой договор?! – вскипел Дмитрий. – Зачем тогда ты показывал мне жизнь Даниловой?

– Чтобы ты решил для себя. Ты только что согласился, что город должен быть избавлен от крыс. Тогда будь свидетелем.

– Чего?! – Он с трудом улавливал логику Зеленого Человека.

– Выполнения работы. Этой ночью здесь, недалеко. Вторым свидетелем будет Наташа. Ты не хочешь с ней встретиться?

– Зачем? – Живец подал плечами. – Послушай, Крысолов, я – игрок. Ты помог мне узнать правду, значит, хочешь что-то предложить мне. Да, я чувствую, сила покидает меня… Предлагай.

– Не хочешь увидеть Наташу, – покачал головой Крысолов и принялся выколачивать трубку о стертый каблук. – И еще ты не позаботился о собаке. Я надеялся, ты будешь лучше следить за ней… Она могла бы помочь тебе.

– Она мне помогла.

– Она могла бы помочь тебе лучше. Многие могли бы помочь тебе лучше… Ты расстрелял все заряды по ложным мишеням. У тебя осталась только Наташа.

– Так что ты мне предложишь? – Живец достал пистолет, взглянул на индикатор. – Зарядов еще много, Крысолов. Я не знаю, что будет, но еще немного – и попробую.

– Ничего не будет. Я предложу тебе продолжить игру. Что еще можно предложить игроку? Ты поставишь свою подпись, завтра все горожане узнают правду о бургомистре, крысах, Крысолове и двух свидетелях. Мне не слишком интересно, что будет дальше, просто нужно сделать именно так. Ты можешь продолжить игру, но не здесь.

– Что значит «не здесь»?

– Твоя сила не настоящая, она растрачена уже давно. Ты пользовался чужим остатком, к тому же не имея права на это. Такие, как ты, не должны были жить здесь. Поэтому ты должен искать спасения в другом месте. Я думаю, что после всего, что ты узнал, ты готов к этому. – Крысолов слез с машины и закинул на плечо дорожный мешок. – Почти готов. Иди на север, увидишь Наташу. Принеси ей еды и питья. Потом ждите, пока я позову.

– Хватит морочить мне голову, – вполне миролюбиво предложил Живец, загораживая дорогу. – Я всего лишь хочу знать, что и для кого покупаю, а еще…

Перед ним никого не было. Дмитрий не стал оборачиваться и бессильно опустил руку с пистолетом. Нет смысла даже пытаться связываться с таким противником. Недоверчивый Милош обманул себя сам, подписав глупую бумажку, подсунутую стариком Отилем. С другой стороны, каждый игрок когда-нибудь проигрывает…

Живец положил на капот «Нивы» пистолет, попробовал представить себе, как однажды выстрелит в висок. Сила кончается. Что за сила, что за дурацкое слово?.. Уж лучше «энергия игры». Впрочем, какая разница? Что-то внутри него все чаще засыпало, и руководил Живцом последние дни скорее всего именно Крысолов. Или те, другие, что помогают ему.

Мимо торопливо процокала каблуками женщина средних лет, всунула личную карту в щель двери, дернула ее раньше времени, выругалась шепотом. Живец перевел взгляд с ее ссутуленной спины на «рокот», усмехнулся. Неподходящий денек, чтобы стоять здесь с пистолетом у всех на виду. Патруль скорее всего пребывает в истерике и готов палить во все, что движется, а он, в форменной куртке и спортивных штанах, – вылитый убийца полицейских. Или Крысолов позаботится о сохранности своего свидетеля?

– А если не подпишу, что тогда? – спросил Дмитрий у захлопнувшейся двери. – Вот что надо было спросить. Он бы, наверное, опять заныл про мою неполноценность и скорую смерть. Но сколько у тебя осталось годных в свидетели, Крысолов? Милош неплохо постарался, раз ты так обо мне печешься… Или это только кажется? Как мне все это надоело!

Он с силой пнул колесо машины. Всю жизнь Живец считал, что ему везет на идиотов, теперь убедился, что ему просто достался идиотский мир. Милош вовсе не дурак, он знал, что терять ему нечего, совсем нечего. Проигрыш в игре принесет смерть, которая все равно рано или поздно придет – когда кончится «энергия»… Чужая недоеденная давно умершими «настоящими» людьми энергия. Но разве у остальных людей, у рожденных, – иначе?

– У кого бы спросить? – Живец оглядел пустынный двор. Приступ ярости понемногу переходил в уже знакомое состояние безразличия. – Ах да, Наташа… Где здесь север?

Солнце уже собиралось на боковую, тени выросли, в окнах соседнего дома играли багровые блики. Дмитрий небрежно прихватил с капота «рокот» и побрел искать Данилову, размахивая совершенно бесполезной игрушкой. Кого можно убить в умирающем мире? Люди не хотят жить, клоны, жалкие подделки, жить вовсе не умеют – играют, а тут еще Крысолов собирается «забрать будущее». Какое будущее? Его давно уже нет.

– Трудно с тобой говорить, – в оправдание себе пробормотал Живец. – Чужак. Не понять нам тебя, а тебе нас.

Он опять не помнил, какого цвета у Крысолова глаза, есть ли акцент, торчат ли из-под шляпы волосы… Не помнил ничего определенного – Зеленый Человек, вот и все. Вот только он человек куда в меньшей степени, чем сам Живец, потому что не был им никогда, даже в «прошлой жизни». Да и никакой прошлой жизни тоже у Крысолова не было, неясно даже, живет ли он сейчас. Существо, которое невозможно даже как следует рассмотреть…

– Нам придется опять увидеться, – решился наконец Дмитрий. – И я все-таки попробую заставить тебя поговорить со мной.

Внутри шевельнулось чутье, будто вздрогнуло. Оно совсем ослабело, почти пропало… Больше Живца не выручит сумасшедшее везение, больше пули не полетят мимо. Словно выполняя волю умирающего друга, он вошел в магазинчик под названием «Ленивица». Раз надо раздобыть для Даниловой еды, то почему бы этого не сделать.

Продавщица явно собиралась уходить – она стояла в центре крошечного зала, набирая какой-то номер на браслете. Увидев позднего покупателя, она открыла было рот, но ничего не произнесла и попятилась.

– Не бойтесь, – попросил Живец, не поднимая оружия. – Мне бы перекусить чего-нибудь, попроще, и воды.

– Вот там вода. – Продавщица двумя руками, словно защищаясь, указала на витрину. – А еды… Берите что хотите, я никому не скажу!

– Что-нибудь вроде… – Живец почесал стволом подбородок. – Ну дайте хлеба, колбасок и сыр. И конфет хороших коробку.

– Сейчас! – Женщина спиной нащупала проход и попятилась к стеллажам. – Не убивайте меня!

– Хотите жить?

Она не ответила, лишь замерла на месте, зажмурилась. Живец недоверчиво покачал головой – те, кто хочет жить, ведут себя иначе. Он перескочил через прилавок, взял бутылку минеральной воды, выбрал конфеты.

– Так вы дадите хлеб и колбаски?

– Да! – очнулась продавщица, зашарила, роняя продукты, по полкам. – Я никому ничего не скажу.

– Это правильно, а то я вернусь и убью вас. Вы ведь не хотите умирать за колбаски и хлеб? – Дмитрий добрался до «талонного» отдела, выбрал сигареты. – Нет, не хотите?

Она приблизилась, будто во сне, принесла еду.

– Не убью, не убью, – смилостивился он. – Хотя знаете, что интересно? Если человек не готов умереть за хлеб и пару колбасок, то он и жить по-настоящему не умеет. Я так думаю, а вы?

– Я не знаю…

– Ну и молчи, сучка! Пиво есть у тебя?

– Нет, у нас никто его не заказывает…

– Давай пакет и проваливай домой. Нечего тут торчать в такое время.

Дмитрий вышел, в раздражении хлопнув дверью. Можно было бы еще и запись с компьютера стереть, но не хотелось больше задерживаться у этой полумертвой дуры. Все умрут рано или поздно, умрут, даже не поиграв с жизнью. Так что лучше – родиться мертвым человеком или появиться на свет клоном, вторичным, обреченным?