Быстро опустив стекло, Дмитрий высунулся в окно:
– Добрый день! Не подскажете, который час?
– Что?.. – с набитым ртом спросил мужчина и тут же отвел глаза. – Сколько времени?
– Ну да.
– А… сейчас… – Он посмотрел на браслет, вывалив половину начинки сандвича на тротуар. – Почти десять. Без пяти.
– Спасибо! – Живец помахал ему рукой и, звякнув собственным браслетом, поднял стекло.
Мужчина пошел быстрее, свернул за первый же угол. Прав майор, Милош нашел их, но атаковать не торопится. Догадывается, что Живец приведет мэра к Отилю, и тогда попадутся сразу две из трех уплывших рыбок. Останется одна Данилова, но Милош наверняка ее списал. Условно, конечно, и все же с ее стороны удара не ждет… А чем может ударить Данилова? Чем опасен Живец? Ведь все, что знал, Дмитрий уже рассказал Шацкому, но мог сделать это куда раньше. Нет, не огласки боится мэр.
Вернулся майор, кинул Живцу вещи: тонкий серый костюм, модную курку цвета хаки, белье и кроссовки. Дмитрий переоделся, пощупал куртку:
– Сколько за нее отдал?
– Да ладно уж…
– Дерьмо полное. В таких магазинах всегда все дороже в шесть раз, но эта куртка – полное дерьмо. Она воздуха не пропускает, единственное преимущество – светится в темноте… Очень подходящее для меня свойство. Так ты знаешь, где этот монастырь?
– Прямо перед нами.
Они уже приехали. Самый обычный жилой дом, разве что окруженный высокой изгородью. Никаких символов, никаких попрошаек – ничего, что привык Живец связывать с подобного рода заведениями. На воротах парочка охранников проверяет карты, маленькая табличка: «Община Пресвятого Мидона» – вот и все.
– Нас пустят?
– Я записался на проповедь к местным миссионерам, вход свободный в течение двух дней. Но как назвать тебя, не знал, да и личной карты у тебя нет, так что… Так что пора решать, что будем делать.
– Поедем возьмем мне карту и ствол. Это займет не больше часа, хотя на Экспрессе было бы быстрее.
– Нет, Дима, извини. Я тебе, конечно, верю, но… Бросить кролика в колючки – это уж слишком. Давай-ка ты останешься в «Ниве», а Отиля я сам постараюсь привести сюда.
– Что за глупость, Шацкий?! – возмутился Живец. – Он под страхом смерти не выйдет на улицу! Нет уж, попробуем лучше войти оба, или я больше ничего не обещаю.
Они вышли, приблизились к охранникам. Те впились колючими взглядами в Шацкого, оставив без внимания его тощего, невзрачного спутника.
– Я записывался! – Майор с профессиональной уверенностью вытянул из кармана карту.
– Сейчас… – Охранник взял карту с крупной пометкой «НБ» двумя пальцами, будто дохлую змею, провел по идентификатору. – Все правильно. Должен напомнить вам, что, хотя вы и имеете право на ношение оружия, не следует…
– Знаю, знаю! – Шацкий шагнул на территорию монастыря и потянул за собой Живца. – А это человек, который уговорил меня прийти сюда. Он проникся духом вашей… эээ… религии, в общем… и отказывался сотрудничать, пока не посетит храм. По понятным причинам личной карты у него просто нет…
– Вы должны были сообщить об этом заранее, – растерялся охранник, но на Живца взглянул с сочувствием. – Ждите здесь.
Он отошел в сторону, заговорил с кем-то по браслету. Второй охранник отвлекся на проверку документов у других входящих. Самое время свернуть ему шею, подстрелить его напарника и быстро войти, вряд ли охрану всерьез прикрывают из окон. Живец покосился на Шацкого, но тот лишь улыбнулся. Не поддержит.
Неподалеку остановилась машина, из нее вышли четверо, открыли багажник, стали возиться… Никто не взглянул на ворота, даже случайно, и это было странно. Чутье молчало, Живец мысленно пожал плечами – ну, если ты так думаешь… Хотя что-то часто спит чутье, раньше такого не было.
– Можете пройти при одном условии! – вернулся посуровевший охранник, поправляя пояс.
– При каком же? – дружелюбно улыбнулся майор.
– Сдать оружие! А в здании пройдете обыск.
– Это нарушение, – покачал головой Шацкий. – Вы не имеете права требовать сдачи оружия от представителя…
– А вы не имеете права приводить сюда подследственных!
Живец видел, как заколебался Шацкий, но был уверен в его решении. Он все-таки игрок, иначе не добрался бы сюда, не стал действовать самостоятельно. Но склонность к своей игре – порок из самых губительных… Если, конечно, энбэшник действительно играет сам по себе.
– Ну хорошо, хорошо! – Теперь майор имитировал раздражение, получалось неплохо. Он демонстративно вытряхнул на ладонь магазин и протянул «галкина» охраннику. – Удовлетворены?
– Вполне. Я вас провожу и…
– Будете иметь неприятности! – пообещал Шацкий и быстро пошел к зданию.
Четверо у остановившегося автомобиля продолжали возню с багажником и так и не посмотрели на них. Интересно, а Отиль уже смотрел в непрозрачное окошко? Хотя он, пожалуй, уважаемый гость, к его услугам все камеры. И не такой уж он и сумасшедший, как выясняется. Живец видел этого чудного старика два или три раза, в коридорах СПР. Нет, все-таки псих. Хотя игры бывают разные…
В холле их ждали человек десять, сразу провели в какую-то каморку с голыми стенами и обыскали по полной программе. Заодно Живец оторвал с трусов забытую этикетку. После обыска в комнате появился человек в красной мантии и смешной, красной же, шапочке. Охрана сразу же выстроилась вдоль стен, присмирела.
– Я Ридон, третий слуга Мидона, в миру Дмитрий Владимирович Беляев. Вас уже знаю, а вот ваш спутник…
– Живец, – представился Дмитрий, прежде чем Шацкий успел ответить. – Мне надо поговорить с одним человеком, живущим у вас.
– Нам! – успел вставить майор. – Нам надо поговорить!
– Понятно… – Ридон поразмыслил немного. – Ну идемте тогда, не будем терять времени. Ибо оно истекает, как предсказано Мидоном всеблагим…
Они вернулись в холл. Какой-то человек, только что вошедший с улицы, шумно упал перед Ридоном на колени, священник на ходу коснулся его головы. Тут же охрана оттерла адепта в сторону, кто-то вызвал лифт.
– Останьтесь! – вяло взмахнул рукой Ридон, и в лифте они оказались втроем.
– Мы говорим о полковнике Отиле, верно? – не утерпел Шацкий во время подъема.
– Он отказался от мирских интересов и принял касание Мидона. Впрочем, называйте брата Ардона как хотите, это не противоречит нашим порядкам.
Пятый этаж встретил их пустым коридором. Они прошли мимо нескольких дверей, затем Ридон постучал:
– Брат Ардон?
– Входите, входите! – Дверь распахнулась, едва не ударив по носу третьего слугу Мидона всеблагого. – Входите! Здравствуй, Живец. Не ожидал тебя увидеть…
Отиль трясся – в самом прямом смысле этого слова трясся с головы до ног, до самого кончика бороды. Растрепанные волосы, безумные глаза.
– Кто это с тобой?
– Майор Шацкий, НБ. Он теперь тоже на прицеле у Милоша, так что мы в одной лодке… – с ходу сообщил Дмитрий.
– Я пойду, – с достоинством сказал Ридон, прикрывая за собой дверь. – У меня, кажется, дела.
– Милош! – вскинул руки Отиль. – Я думал, ему больше времени потребуется, но ты его привел, Живец, мне братья уже все рассказали… Я просто не ожидал, Живец, просто не ожидал такого поворота. Но садитесь, садитесь, здесь чисто, это комната для гостей…
Переглянувшись, гости уселись в кресла, Живец прихватил из вазы яблоко. Отиль заходил по комнате, бормоча что-то себе под нос, потом немного успокоился, даже присел на краешек дивана.
– Рассказывайте, – устало попросил Шацкий.
– Что? – вскинулся Отиль. – О чем?
– Почему Милош начал эту охоту, с чего вдруг?
Живец заметил, как майор проделал какие-то манипуляции с браслетом, и из деликатности стал грызть яблоко потише.
Костер больше не горел, тильзитки не приносили топлива. Зачем, если старики мертвы? В подземелье воцарилась постоянная темнота, и это, пожалуй, было самым страшным. Наташе снилось, что у нее чешутся глаза и она готова была расцарапать их отросшими ногтями… Или не снилось? Закрывала ли она глаза, когда спала? Она уже не могла понять, спала ли хоть раз за эти несколько суток. Постоянное шуршание вокруг, передвижение тысяч – а может, миллионов? – тильзитов стало совершенно привычным. Иногда вдруг из тьмы приходили удары, но все реже, потому что Наташа перестала сопротивляться, не старалась больше спрятаться. Мужчины, много мужчин, по одному и группами. Потом она ползла вслепую на плеск – воды всегда было вдоволь. А вот еду приходилось разыскивать на ощупь, и лучше не думать, что это была за еда.
