— Ну… мы случайно встретились, и я попросила его помочь мне найти Натаниеля. Что он и сделал.

— И вы провели ночь наедине? Вы ведь должны были где-то ночевать, верно? — Совершенно без перехода Форт вскипел от гнева и схватился за шпагу. — Где этот негодяй?!

— Его здесь нет, — быстро сказала девушка. — И ты не станешь вредить ему.

— Не стану? Это мы посмотрим!

— Он хочет на мне жениться! — крикнула она, надеясь, что это остудит гнев брата.

— Что, на всем известной Честити Уэр? — Форт горько засмеялся. — Похоже, ты еще большая дура, чем я думал!

— А я думала, ты мне веришь!

Она ткнула его кулаком в грудь. Форт размахнулся для пощечины, но сдержал себя.

— Ты сама признала, что уже не девственница!

— Я ею была!

— Тогда этот Маллорен — просто ублюдок!

— Нет!

— Да! — Он заставил себя успокоиться и понизить голос. — Я вижу, ты ничего не понимаешь.

— Я понимаю все не хуже твоего, — возразила девушка, тоже остывая. — Син не соблазнял меня, я отдалась ему по собственной воле. Я люблю его.

— Ублюдок и есть! Он воспользовался твоими чувствами!

— Он не знал, что я еще не была с мужчиной. Форт, обещай же мне не причинять ему зла!

— Я ничего не стану обещать. — Он снова принялся ходить по комнате, яростно ероша волосы. — Я должен забрать тебя и Верити из этого проклятого дома. Маллорены! Им нельзя доверять, в особенности если речь идет о женщинах. Кончится тем, что они пустят тебя по кругу! — Он остановился, пораженный внезапной мыслью. — Если уже не пустили!

— Перестань!

— Син Маллорен! Уму непостижимо! Насколько я помню, он был в… — Форт запнулся, — был в одном месте…

Ну вот, так и есть! Речь неминуемо должна была зайти о «Доме у дороги»!

— Ты уже завтракал? — спросила Честити в попытке сменить тему.

— И вот там, — продолжал Форт, не слушая, — твой ненаглядный Синрик Маллорен схлестнулся с приятелем из-за какой-то шлюхи. Что скажешь на это, сестричка? Это была всего три дня назад.

Он умолк и, судя по всему, начал прикидывать сроки.

— Та-ак! Это было в ту самую ночь, когда вы с ним находились на дороге в Мейденхед… — Озадаченное выражение сменилось откровенным ужасом. — Господь всемогущий и все присные его!

Не дожидаясь, как повернутся события, девушка укрылась за диваном — шансы вовремя добежать до двери были невелики.

— Я что-то заподозрил… я чувствовал, что шалунья Хлоя мне смутно знакома… — Голос Форта перешел в гневный рев. — Ах ты, грязная потаскуха! Таскаешься по оргиям!

— Ты тоже там был!

Он ринулся вперед, как разъяренный бык, и диван оказался жалкой преградой. Честити схватила старинную китайскую вазу и занесла над головой. Форт замер, но не из страха перед этим хрупким орудием защиты, а потому, что в горло ему уперлось острие шпаги. Шпагу держал Родгар, он возник в гостиной, словно по волшебству.

— Ага! Еще один Маллорен! — прорычал Форт. — Я так и думал! Ты подстелилась сразу под всю семейку!

— Мой дорогой Торнхилл, я вижу в леди Честити свою будущую невестку, — заявил маркиз по обыкновению невозмутимо. — Если вы намерены и дальше осыпать ее оскорблениями, я буду вынужден принять это близко к сердцу.

Очевидно, Форт расслышал в этом ровном голосе недвусмысленную угрозу, потому что сразу отрезвел.

— Ваш брат обесчестил ее, — сказал он угрюмо. — Я требую сатисфакции!

— С этим вы можете обратиться прямо к Сину, как только он вернется, но хочу напомнить, что обесчестить можно по-разному. Право первенства — за вашим отцом. Я хочу знать, на чьей вы стороне.

Форт посмотрел на Честити. Она ответила взглядом, полным мольбы.

— На ее стороне, — буркнул он.

Когда Родгар отвел шпагу, девушка впервые заметила, что Бренд и Элф также находятся в гостиной.

— Получается, что мы все на стороне друг друга, — сказал маркиз доброжелательно, словно ничего не случилось. — Идемте, Торнхилл, я расскажу вам кое-что интересное о вашем отце.

Время, казалось, застыло в Родгар-Эбби. Никто из собравшихся не был уверен, что запущенный Родгаром механизм сдвинет положение дел с мертвой точки, — никто, кроме него самого, да и он дал понять это только тем, что распорядился насчет маскарада. На приготовления давалось пять дней.

— Почему именно пять? — поинтересовалась Элф. — И кто будет присутствовать?

— Пять потому, что этого вполне достаточно, — ответил маркиз, — а явятся все, кого я пригласил.

Вскоре выяснилось, что пригласил он все окрестное дворянство и изрядную часть аристократии.

— А людям не покажется странной спешка? — спросила Честити у Элф.

— Нет, дорогая моя, нисколько. Родгар привык действовать по прихоти, и это давно уже никого не удивляет.

— Значит, не удивит и то, что все будет кое-как. Отцу потребовалось несколько недель, чтобы устроить ежегодный весенний бал.

— Кое-как?! — Элф засмеялась. — Что за нелепость!

Честити сама не заметила, как оказалась вовлеченной в водоворот такой активности. В Родгар-Эбби в больших количествах поступала прислуга, нанятая специально по такому случаю, а оттуда почти такими же легионами рассылались интенданты в другие поместья маркиза, за добавочной провизией. Никого как будто не беспокоил тот факт, что из-за спешки все это обходится вдвое дороже. Почтовым дилижансом прибыла дюжина клеток с гусями.

Форт задержался в Родгар-Эбби. Он как будто смирился с мыслью о виновности отца, однако это нисколько не уменьшило его неприязни к Маллоренам. В ожидании возвращения Сина он держался особняком и выглядел угрюмо, как ворон на погосте, несомненно еще и потому, что Син должен был привезти с собой документ, способный погубить всех Уэров разом. Обольститель сестры держал в руках и собственную судьбу Форта.

— Должна признаться, твой брат мне не нравится, — сказала Элф как-то раз, когда они с Честити присматривали за перестановкой мебели. — Он совершенно не принимает в расчет твою судьбу.

— Наоборот, еще как принимает. Как, по-твоему, отреагировал бы Родгар, узнай он, что у тебя есть любовник?

Шокированная Элф сделала большие глаза, но потом помотала головой.

— Он не обратился бы против меня.

Честити нашла это заявление чересчур оптимистическим, но спорить не стала, чтобы не разрушать иллюзий. Она надеялась, что и жизнь не разрушит их.

Вечером следующего дня Брайт вернулся из Мейденхеда с письмом. В Гобеленовой гостиной, кроме Родгара, находились также Элф и Честити, и он передал ему письмо в их присутствии.

— Дом стоит пустым, от Уолгрейва ни слуху ни духу. — Брайт помолчал и добавил отчего-то очень мрачно:

— Ты не сказал, чье это письмо.

— Потому что не думал, что ты сунешь туда нос, — ответил маркиз с заметной иронией (Честити давно уже пришла к выводу, что именно иронии его следовало больше всего опасаться).

Брайт был небрит и несколько растрепан с дороги, а потому выглядел особенно надутым. Ответ Родгара заставил его сердито задвигать желваками.

— Я не для того столько времени терся задницей о седло, чтобы по возвращении убедиться, что привез список столового серебра!

Маркиз ничем не показал, что находит его слова вульгарными. Он внимательно изучил содержание письма и покачал головой.

— Довольно одного взгляда, чтобы понять, что это любовная записка.

— Довольно одного взгляда, чтобы понять, кто ее писал! — рявкнул Брайт.

— Правда? — уронил Родгар и улыбнулся так, что у Честити мороз пошел по коже.

— Ах вот оно что! — Брайт сжал руки в кулаки, желваки на его щеках так и прыгали. — Ты отправил меня с этим поручением нарочно!

— Потому что ты вбил себе в голову, что эта женщина — средоточие всех добродетелей, и верил в это с тупым упорством.

— Я и сейчас верю! Верю в то, что такого не случилось бы, выйди она замуж за меня!

Только теперь Честити поняла, в кого безнадежно влюблен Брайт Маллорен — в Нериссу Трелин.

— Ее не принуждали к браку с Трелином, — резонно заметил Родгар.