— Охотно, раз тебе предстоит в нее влиться. — Элф заварила чай в фарфоровом чайнике. — Итак, нас шестеро. Родгар — старший сын. Когда отец выбрал для сына странное имя, жена не стала возражать, и он воспринял это как знак, что так оно пойдет и в дальнейшем. Мать остальных пяти детей, моя в том числе…

— Как, у вас разные матери?!

— А ты не знала? Мать Родгара умерла довольно рано, когда ему было всего пять. Отец женился вторично, а потом уже оба наших родителя умерли. Я осиротела в семь лет и плохо помню мать, но говорят, что Син унаследовал ее облик почти в точности.

— Значит, Родгар обзавелся титулом в сравнительно молодом возрасте…

— В девятнадцать лет, — уточнила Элф, передавая Честити чашку. — И еще пятью детьми в придачу, в том числе двойняшками, от которых чаще всего одни неприятности. Это большая ответственность, и Родгар отнесся к ней со всей серьезностью. Он был к нам неизменно добр.

— Я успела заметить, что он хороший семьянин.

— Ему бы стать семьянином в полном смысле слова — жениться. Он об этом подумывал, но теперь все изменится.

— Почему? — полюбопытствовала девушка, пробуя чай.

— Он надеялся, что кто-то другой вступит в брак и даст семейству наследника. Когда у Брайта ничего не вышло со сватовством, Родгар решил взять это на себя, но теперь в перспективе брак Сина, и он может быть спокоен.

— Не странно ли, что он желает переложить на чужие плечи прямую обязанность старшего сына?

— Понимаешь… — Элф заколебалась, потом махнула рукой. — Такие вещи называют «скелетом в шкафу». О них не говорят, но раз уж ты станешь членом нашей семьи, то должна знать все мрачные семейные тайны. Дело в матери Родгара.

— Как это?

— Она была… не слишком приятной особой.

— Таких хоть пруд пруди! При чем здесь нежелание вступать в брак?

— Да, но не каждая неприятная особа убивает родных детей.

— Что?! — Честити вздрогнула так сильно, что расплескала чай.

— Да-да, у Родгара была сестренка… всего несколько дней. Хуже всего, что он был свидетелем того, как мать задушила ее. Он был слишком мал, чтобы этому воспрепятствовать, хотя и пытался. Вот почему он так чрезмерно заботлив по отношению к нам — все еще пытается спасти того младенца.

Рука Честити так дрожала, что ей пришлось поставить чашку на блюдце.

— Но как она могла? Почему совершила такое?! Она была… безумна?

— Насколько мне известно, нет, но родильная горячка порой способна лишить молодую мать рассудка. Она оправилась физически, но рассудок так и не вернулся, поэтому пришлось держать ее под замком. Сама понимаешь, к Родгару ее не допускали… возможно, отчасти и это свело ее в могилу.

— Какая ужасная история! Но я по-прежнему не понимаю, отчего маркиз не желает вступать в брак.

— Он опасается, что это может быть наследственное, — уныло пояснила Элф. — Быть может, ты заметила и то, что он всегда уравновешен. Лучше никаких эмоций, чем чрезмерные.

— Мне кажется, опасения Родгара напрасны, и потом, дети могут пойти в мать!

— А могут и в отца, — резонно возразила Элф, — а болезни передаются по наследству так же, как цвет волос и глаз, как способность к музыке и рисованию. Но к тебе это никак не относится. — Она наконец улыбнулась. — Теперь твой черед рассказывать! Есть у тебя братья или сестры?

— Сестра одна, а братьев двое. Старший, лорд Торнхилл, носит имя Фортитьюд (стойкость), а младший — Виктор (победитель). Если вспомнить Верити и Честити, становится ясно, что не только у вашего отца была склонность к необычным именам. Виктор у нас младший, ему восемнадцать.

— А какие они, твои братья?

— Форт — вполне типичный английский дворянин: любит ездить верхом, охотиться и боксировать. Ты ведь слыхала об этом новом виде спорта? Два джентльмена надевают толстые рукавицы и лупят друг друга до тех пор, пока один из них не свалится. Ну чем не элегантное времяпровождение? Форт довольно добр, но не сентиментален.

— В самом деле, типичный англичанин!

— Что касается Виктора, мы с детсада ссорились, поэтому мне трудно быть объективной. Надеюсь, с возрастом характер у него переменится к лучшему.

Честити зевнула и смутилась.

— Ну вот, я совсем забыла, как ты утомлена! — всполошилась Элф. — Прости, ради Бога!

— В самом деле, я устала. Последние две ночи почти совсем не спала.

Хозяйка комнаты вспыхнула до корней волос. Поняв ход ее мыслей, Честити чуть было не ударилась в заверения, что усталость ее объясняется вполне благопристойно, но сообразила, что отчасти Элф права. С принужденной улыбкой пожелав доброй ночи, девушка отправилась к себе, а закрыв за собой дверь спальни, тяжело вздохнула.

Она совершенно не создана для скандальной жизни и находится в ладу с собой, только когда верит, что добродетельна. Син был прав, когда сказал, что их милый маленький роман подорвал силу ее духа. Теперь она попросту не способна смотреть людям в глаза. Так не может продолжаться. Если они не узаконят отношения, то должны будут разойтись навсегда, сколь это ни больно и сколь она ни жаждет близости с Сином.

Жизнь во грехе убьет ее.

Наутро Честити разбудил аромат горячего шоколада. Ей вручили чашку и поставили в известность, что прибыл лорд Торнхилл и горит желанием с ней переговорить. Девушка вскочила с постели и почти решилась обратиться за помощью к Элф, но справилась с этим приступом трусости. Как ни милы с ней Маллорены, она все же сама по себе и должна вести себя соответственно.

Словно в виде компенсации за предстоящий неприятный момент Честити обнаружила, что в ее распоряжение предоставлен богатый гардероб. Ни один из отобранных Шанталь нарядов не подходил ее хозяйке, и это несколько успокаивало совесть. Девушка выбрала скромное утреннее платьице из индийского ситца, оранжевое с коричневой отделкой. Без сомнения, от него отказались потому, что в сочетании с рыжиной волос оно создавало странный, комедийный эффект, и невольно приходило на ум, что Элф заказывает платья не подумав.

Как бы там ни было, платье вполне подходило Честити, а его дорогая, но сдержанная отделка создавала требуемый эффект скромности.

Спускаясь по лестнице, Честити ломала голову над тем, что ее ждет и на чьей стороне брат. Она нашла его в Гобеленовой гостиной, которую он в нетерпении мерил шагами.

— Доброе утро, Форт, — сказала она, собрав все свое достоинство и хладнокровие.

Он резко повернулся, показывая разбитый рот и синяк под глазом.

— Боже милостивый! — вырвалось у Честити. — Неужели это дело рук отца?

— Дело рук Линдли, но на совести у отца. — Брат не без труда сложил распухшие губы в улыбку. — Счастлив сообщить, что его секретарь сейчас в гораздо худшей форме. Я совершенно расплющил ему нос!

— За что тебе большое спасибо!

— А ты изменилась к лучшему, сестра. — Глаза Форта потеплели.

— Только благодаря тебе. Прости, что сбежала тогда.

— Не говори глупостей! Хорошо, что у тебя хватило на это здравого смысла, хотя, признаюсь, я сходил с ума от беспокойства, разыскивая тебя по всему городу. Занялся этим сразу, как только уложил Линдли и отцепил от своих лацканов отцовские руки. Честно говоря, мне виделось всякое, а потому я разнес пару ближайших борделей.

— Еще раз спасибо! — Честити подошла поцеловать его в щеку. — Не волнуйся, меня спас Син.

— Син?

Форт явно перевел это для себя как «грех». Он нахмурился, а Честити с изумлением поняла, что он понятия не имеет о роли Сина Маллорена в том, что с ней случилось. Однако нужно было как-то объяснить свое присутствие в этом доме.

— Так о чем речь? — холодно осведомился брат.

— Я имею в виду лорда Синрика Маллорена, — сказала она, облизнув губы. — Он… видишь ли… помог Верити добраться до Винчестера.

— Маллорен! — процедил Форт с неудовольствием. — А я-то думаю, как тебя угораздило оказаться в этом змеином гнезде! Интересно, как этот тип оказался замешанным в нашу семейную историю?