– Думаю, что вы правы, мистер Сагитариус. Поедемте ко мне, и я попытаюсь это сделать.

Через полчаса он вышел из своего дома, помахивая листком бумаги.

– Вот, пожалуйста, так достоверно, как только я смог. Это пастель, спрыснутая фиксатором, смотрите, не складывайте ее.

Я взял у него рисунок. Это был цветной эскиз лица молодой женщины. Ее светлые волосы были уложены короной вокруг головы. Глаза были яркие и непрозрачные, как эмаль. Уилдингу удалось передать ее красоту, но сейчас она была старше, чем на портрете.

Он видимо догадался, о чем я думал.

– Я нарисовал ее такой, какой увидел впервые. Это мое представление о ней. Сейчас она лет на шесть, на семь старше.

– К тому же, она изменила цвет волос.

– Так вы ее знаете?

– Не очень хорошо, но попытаюсь узнать получше.

Я поднялся по ступенькам дома доктора Беннинга и позвонил. Дыра в стекле, которую я проделал, была залатана картоном и пластырем. Доктор вышел к двери в рубашке с короткими рукавами и с незавязанным шнурком на ботинке. Непричесанные волосы торчали как увядшая трава вокруг розовой пустыни его макушки. Пока он не заговорил, у него был вид забитого жизнью старого человека. Но голос его был твердый и нетерпеливый.

– Чем могу служить? Это вы сидели вчера днем в приемной? – Я не по поводу болезни, доктор.

– А по какому? Я только что встал.

– Разве полиция еще не связалась с вами?

– Нет. А вы полицейский?

– Я частный детектив, работаю вместе с полицией.

Я показал ему удостоверение.

– Мы расследуем убийство цветной девушки по имени Люси Чампион. Вчера она была у вас на приеме.

– Вы за ней следили?

– Да.

– Может быть, вы скажете мне, почему?

А резком утреннем свете глаза его казались тусклыми и усталыми.

– Меня наняли.

– И теперь она мертва?

– Она ускользнула от меня. Когда я снова нашел ее вчера вечером, она лежала с перерезанным горлом.

– Странно, что вы не обратились ко мне раньше. Ведь она была моей пациенткой, и я был явно одним из последних, видевших ее живой.

– Вчера вечером я пытался это сделать. Разве ваша жена вам не говорила?

– У меня еще не было возможности поговорить с ней. Она нездорова. Вы зайдете? Если вы позволите мне закончить туалет, я буду рад помочь вам всем, чем могу.

Он провел меня в приемную. Я слышал, как его шаркающие шаги затихли на лестнице, ведущей на второй этаж. Через десять минут он спустился вниз, одетый в помятый синий костюм и свежевыбритый. Облокотившись о конторку в углу, он закурил сигарету и предложил мне.

– Спасибо, до завтрака я не курю.

– Очень глупо, что я сам это делаю, Хотя без конца предупреждаю своих пациентов о вреде курения на пустой желудок. Но так уж всегда бывает с нами, с докторами. Предупреждение – девиз современной медицины, но половина из нас все еще умирает раньше срока от непосильной работы. Врач, исцелись сам.

Беннинг профессиональным жестом провел по одежде.

– Кстати, о преждевременной смерти, – сказал я.

– Я что-то разболтался.

Его мимолетная улыбка еще хранила мальчишеское обаяние.

– Эта дурная привычка. Она у меня от старания установить контакт с пациентом. Теперь об этой пациентке, мисс Чампион. Вы сказали, мистер... Арчер... что ей перерезали горло?

– Моя фамилия Арчер, и ей действительно перерезали горло.

– Какого рода информацию вам хотелось бы от меня получить?

– Ваши наблюдения, личные и профессиональные. Вчера она впервые пришла к вам?

– Кажется, это было третье посещение. Я вынужден извиниться за состояние моей картотеки. Я обучался кое-как. А потом, очень многие пациенты приходят только по одному разу. Это часто случается в нашей практике. Я не всегда аккуратен в записях, если не считать кассовой книги. Но два ее посещения у меня записаны: одно в середине прошлой недели, как мне помнится, а другое неделей раньше.

– Кто вас ей рекомендовал?

– Ее хозяйка, миссис Неррис.

– Вы знакомы с миссис Неррис?

– Конечно. Она часто выполняла у меня работу сиделки. По-моему, Анна Неррис являет собой прекрасный тип негритянской женщины. Или темнокожей, как сказала бы она.

– Ее сына подозревают в убийстве.

– Алекса?

Он резко повернулся и ударился ногой о конторку.

– Но как можно его подозревать?

– Он был на месте происшествия. Когда его задержали, он впал в панику и убежал. Если его не схватили, он наверно еще в бегах.

– Даже если и так, неужели Алекса можно заподозрить?

– Я с вами согласен, но лейтенант Брейк – нет. Понимаете, Алекс находился с девушкой в интимных отношениях. Он собирался на ней жениться. – Разве она не была намного старше его?

– А сколько ей было лет?

– Я бы сказал, около двадцати пяти. Она была дипломированной медсестрой и имела за плечами несколько лет работы.

– А что такое с ней было?

С кончика потухшей сигареты упал столбик пепла. Он рассеянно растер его по ковру носком поношенного черного ботинка.

– С ней?

– От чего вы ее лечили?

– Собственно, ни от чего особенного, – ответил он после небольшой паузы. – У нее были боли в области кишечника, причиной которых, по-моему, были слабые клинические схватки. К сожалению, она знала о болезнях слишком много и слишком мало. Она вообразила, что у нее угрожающее заболевание. Конечно, ничего подобного у нее не было. Ничего более серьезного, чем легкое психическое расстройство. Вы понимаете меня?

– Стараюсь. Причиной ее симптомов были нервы.

– Этого я не говорил.

Беннингу не терпелось показать превосходство своих знаний.

– Причиной психических расстройств является сама личность, целиком. В нашем обществе негритянки, особенно с высокой квалификацией, как мисс Чампион, часто страдают всякого рода расстройствами, которые могут стать причиной неврозов. Сильная личность иногда преобразует зарождающийся невроз в чисто физические симптомы. Это, конечно, слишком грубое объяснение, но оно передает суть дела. Мисс Чампион была стеснена рамками своей жизни, если можно так выразиться, и вызванное этим расстройство проявилось в желудочных спазмах.

Он замолчал, переводя дыхание.

– Что она делала в Белла-сити?

– Я бы сам хотел это знать. Уверяла, что искала работу, но я не думаю, что она была зарегистрирована в Калифорнии. Мне было бы очень интересно узнать о ее социальном происхождении.

– Она родом из Детройта. Семья ее бедная и совершенно невежественная.

Это может вам помочь?

– Подобные сведения не много говорят о ее психической жизни, не так ли?

– Почему так важна ее психическая жизнь?

– Насколько я понял, страх болезни был не единственной ее фобией. У нее был другой страх, более глубокий и серьезный, и он проявлялся в различных формах. Я пытался объяснить ей это, заставить ее понять, но она оказалась неспособной к этому. Она уткнулась мне в плечо и расплакалась. Это лишь вызвало у нее ужас перед другими страхами.

– Чего она боялась?

Он актерским жестом простер руки.

– Трудно сказать. Я не психиатр, хотя и пытаюсь идти в ногу с современной наукой.

Он обвел взглядом свою убогую приемную и, повинуясь скрытой мысли, добавил:

– Этого нельзя требовать от врачей, живущих в заброшенных городах, подобных нашему.

– Ее страх был действительным или воображаемым?

– На этот вопрос я не могу ответить, не зная о ней большего.

Его глаза затуманились какой-то мыслью.

– Страх всегда субъективен. Основная проблема страха такова: уместен ли он и оправдан ли ситуацией. В данном случае, видимо, он был оправдан. Мисс Чампион считала, что за ней охотятся, что ее подстерегает смерть.

– Она сообщила вам какие-нибудь подробности?

– Нет. У меня не было времени завоевать ее доверие. Она даже не упоминала о этих докучливых страхах до своего последнего визита. Вы расследуете ее жизнь и смерть, мистер Арчер? За ней в самом деле охотились? Кто ее в конце концов настиг?