– Надеюсь, ничего дурного не случилось? – быстро проговорила официантка за ее спиной.

Миссис Беннинг повернулась и посмотрела на нее. Я не смог перехватить этот взгляд, поскольку она стояла ко мне спиной. Официантка попятилась, прижимая, как щит, меню к груди.

Хэйс встал. Ростом он был ниже женщины.

– Я не знаю, кто вы, леди, но должен сказать, что вы не имеете права приставать при всех к моей девушке.

Он старался придать лицу твердость, но когда его быстрый взгляд встретился с ее взглядом, он отвел глаза.

Она наклонилась к нему и тихо проговорила звенящим монотонным голосом:

– Я знаю, кто вы. Я видела, как вы следили за домом. Слышала, как вы говорили с Флори по телефону. Предупреждаю вас: держитесь подальше от нее, а особенно от меня.

– Флори имеет право иметь друзей.

Хэйс старался держаться светским человеком, но это плохо подходило к данному моменту.

– Что же касается вас, миссис Беннинг, если вы так себя называете, я не собираюсь вас задевать и не собираюсь заводить с вами знакомство.

Она рассмеялась ему прямо в лицо.

– Вам бы никогда не представился такой случай, бедняга. А теперь возвращайтесь в свою нору. Если я когда-нибудь еще увижу вас, то прибью палкой, как крысу. Идем, Флори.

Флори сидела, опустив голову и положив руки на стол, испуганная и угрюмая. Миссис Беннинг взяла ее за руку и заставила встать. Флори не сопротивлялась. Волоча ноги, она последовала за миссис Беннинг к двери. Возле входа стояло такси. Когда я вышел на улицу, оно уже умчалось и затерялось в потоке машин.

У меня было дурное предчувствие, что история повторяется в каких-то деталях. Это предчувствие усилилось, когда Хэйс подошел ко мне и тронул меня за руку. Он дотрагивался до людей при каждом удобном случае. Это возвышало его в собственных глазах, делая членом достойной расы.

– Иди, пей свою отраву, – сказал я.

Испещренный прожилками нос выступал на его бледном лице.

– Да, я видел тебя там. Думал, ты хочешь перебежать мне дорогу, мальчик, и с горя решил развлечься со свеженькой мексиканской конфеткой.

– Порасспросить ее, хочешь ты сказать?

– Ты меня недооцениваешь. Я давно уже вытянул все у Флори! Женщины не могут устоять против меня, малыш. Хотел бы я знать, чем это я на них так действую?

Увлеченный самохвальством, он чересчур активно работал своим подвижным ртом.

– Что за подача, Макс?

– Игры не будет, Арчер. У тебя был шанс войти в игру, а теперь все.

Ты не пожелал обо мне позаботиться, а теперь я не могу.

– Хочешь, чтобы тебя упрашивали?

– Вовсе нет. Не трогай меня, а то я закричу.

Он самодовольно покосился на текущую мимо толпу, словно рассчитывал на чью-то поддержку.

– Ты меня плохо знаешь, – возразил я. – Такими методами я не действую.

– Я знаю тебя достаточно хорошо, – ответил он. – Ты уже дал мне тычка.

– Забудь об этом. Какая здесь связь с тем парнем, который исчез в Эройо-Бич?

– Еще раз говорю тебе, мальчик, оставь это.

Он прислонился к краю витрины.

– Я должен тебе что-то дать и ничего взамен не получить. А мне пришлось здорово покрутиться.

Он вытер лицо носовым платком, запачканным губной помадой.

– Я ничего не пытаюсь от тебя получить, Макс.

– Тогда все в порядке.

Он пошел прочь.

– Люси мертва, – сказал я.

Это его остановило.

– Что ты сказал?

– Сегодня днем Люси перерезали горло.

– Ты просто морочишь мне голову.

– Сходи в морг и посмотри сам. И если не хочешь рассказать мне, что знаешь, то расскажи это фараонам.

– Может быть, так я и сделаю.

Его глаза светились, как подсвеченные изнутри агаты.

– Ну что ж, еще раз спокойной ночи.

Он пошел, пару раз украдкой обернулся и слился с текущей к северу толпой пешеходов. Мне хотелось двинуться вслед за ним и вытрясти из него правду. Но я только что заявил, что такими методами не действую, а слово нужно держать.

Я подхватил свою машину у мотеля «Горный вид» и поехал к дому доктора Беннинга. За его окнами с белыми рамами света не было. Из неухоженного двора дом выглядел как давно уже нежилой. Серые двери казались непрочными на фоне темно-красного неба, подобно наспех сколоченным театральным подмосткам.

Я позвонил, и дом сразу ожил. Где-то за его стенами звонок прогудел, как растревоженное насекомое. Я подождал и снова позвонил, но опять не получил ответа. Двери наверху были застеклены по давно прошедшей моде. Я прижался лицом к стеклу, но ничего не увидел. В одном углу стекло треснуло и держалось непрочно.

Я надел шоферскую перчатку и нажал на треснувший угол. Кусок стекла выскочил и разбился на полу. Я подождал, оглядел улицу и позвонил в третий раз. Поскольку никто мне не ответил и никто не появился на улице, я просунул руку и отпер замок.

Войдя, я закрыл и запер дверь рукой в перчатке. Разбитое стекло хрустнуло у меня под ногами. Двигаясь вдоль стены, я нащупал дверь в приемную. Через окно в комнату проникал с улицы слабый свет, придавая комнате какую-то странную красоту. Так порой некогда красивой старой женщине придает красоту густая вуаль.

Я открыл шкаф, стоящий в углу за письменным столом. Включив карманный фонарь и загородив собой свет, я просмотрел ящик с карточками пациентов. Карточки Люси Чампион там не оказалось.

Я выключил фонарик и двинулся вдоль стены к внутренней двери. Осторожно открыв ее, я проскользнул в комнату и закрылся там. Снова включив фонарь, я обвел белым стержнем его луча стены и мебель. Она состояла из дубового стола, вращающегося кресла и пары стульев, и частично заполненного медицинскими книгами и журналами шкафа. Над книжным шкафом, на окрашенной клеевой краской стене, висел в рамке диплом, выданный в июне 1933 года медицинским учреждением, о котором я никогда не слышал.

Через открытую дверь я прошел в смежную комнату с окрашенными масляной краской стенами и линолеумом на полу. Коричневые пятна на одной стене указывали, что там когда-то стояла плита. Большую часть комнаты занимал железный стол, покрашенный в коричневый цвет и отделанный черным кожзаменителем. Еще там стоял помятый белый эмалированный шкафчик для инструментов и стерилизатор у стены напротив. На другой стороне была раковина с краном. Я подошел к стенному шкафу и подергал ручку двери. Заперто.

Мне удалось открыть его дверь вторым универсальным ключом. Мой фонарик выхватил из темноты ослепительный оскал смерти.

Пятнадцатью сантиметрами выше уровня моих глаз, скелет сумрачно смотрел пустыми провалами глазниц. Когда прошел секундный шок, я подумал, что это верно останки гиганта, но потом увидел, что ноги скелета болтаются над полом. Вся эта штуковина висела в шкафу на проволоке, прикрученной к перекладине. Все ее сочленения были аккуратно соединены проволокой и слегка покачивались. Полосатая тень скелета маячила на задней стене шкафа. Он был для меня не просто вещью, но останками человека. Древнее братское чувство говорило мне, что следует пожать его лишенную плоти руку. Он был одинок и заброшен, но я боялся до него дотронуться.

Что-то скрипнуло в доме – дверь или пол. Звук был не громче мышиного писка, но воздух встал комом в моем горле. Я прислушался и услышал слабый свист своего дыхания и хлюпание капающей из крана воды. Дрожащими пальцами я снова запер шкаф и сунул ключ в карман.

Не включая фонарика, я вернулся в темноте к двери комнаты для консультаций. Только я переступил через порог, как в глаза мне ударил свет. У противоположной стены, держа руку на выключателе, стояла жена доктора Беннинга. Она была настолько неподвижна, что ее можно было принять за фигуру с фрески, за часть самой стены.

– Что здесь происходит?

Я хрипло выдавил из себя.

– Доктора здесь не оказалось, и я решил подождать его.

– Вы что, взломщик? Наркоман? Мы здесь наркотиков не держим.

– Я пришел кое о чем спросить. Думал, что в кабинете я может быть найду ответ.