– Валяй, – сказал я. – Ребята, встали по сторонам…

Я понял, о чём Фест говорит. Это я его тогда – года три назад? – запер в таком же примерно лифте – и он из него ушёл. Как колобок.

Мы встали по сторонам двери – почти излишняя предосторожность, если будет рикошет, то пуля обойдёт всю кабину; Фест встал на колени слева от предполагаемой плоскости огня и поднёс АКСУ к щели.

«…двести секунд…»

– Огонь, – предупредил он. Я открыл рот.

Он сначала выстрелил один раз, посветил фонарём – и, надо полагать, удовлетворился результатом. Кивнул нам всем – и стал долбать по щели, с каждым выстрелом смещая ствол на пару сантиметров вниз.

– Боюсь, что в эти дырки мы всё равно не пролезем! – весело сказала Лиса, когда Фест отстранился, любуясь работой. – Разве что Пай.

Я знал, что будет делать маленький паршивец, поэтому заранее полез в боковой карман разгрузки. Фест тем временем стал долбать по верху щели.

«…сто шестьдесят секунд…» – напомнил нам голос, когда Фест израсходовал магазин.

Я подал ему комок синявки размером с четверть спичечного коробка и два взрывателя РД-17. Он кивнул, разделил синявку пополам, облепил ею взрыватели, откупорил упаковку презервативов, которую, оказывается, уже держал в зубах, сунул в презерватив взрывчатку, налил четверть фляжки воды, закрутил резинку – и аккуратно, чтобы не порвать, пристроил это сооружение в верхней части двери, в расширенной выстрелами щели. Потом точно так же заминировал низ двери.

Я взял в руки пульт. Все были умные, битые не раз – повернулись мордами к стенкам, присели, руками прикрыли уши и затылки. У меня одна рука была занята, так что я постарался засунуть уши между коленями. И нажал на кнопку.

Оглушило, конечно. Первые секунды после такого кажешься себе рыбой, которая всплывает кверху брюхом. И ничего тебя при этом особенно не волнует. Хоть бы и жить осталось минуту – ну, даже если и с хвостиком.

Эти скользящие двери в лифтах специально делают с не очень прочными фиксаторами – чтобы при отказе механизмов створки можно было развести вручную. Не то чтобы совсем уж руками, но простейшим ломиком. Вот ломик мы и применили…

(Мы пахали!..)

Как известно, нет такой гайки, в которую простой русский человек не смог бы забить простой русский болт.

Внутренние створки разогнало сантиметров на тридцать – в общем, голый человек пролезет. Внешние остались как были, но я нашарил рукой фиксатор, отжал его – дверь откатилась свободно.

Опять полутёмное помещение с далёкими размытыми огнями…

Нельзя сказать, что я увидел движение: я его угадал. Отскочил – ровно в тот момент, когда засверкали вспышки, и несколько пуль врезались в и без того достаточно дырявую заднюю стенку лифта. Остальные пробарабанили по дверям.

Кто-то засел напротив лифта и лупил дурацки-длинными очередями. Но, может быть, у него были к тому основания.

– Спам, – сказал я. – «Шершнем» его.

Сам же вынул «Гюрзу» и прицелился по лампочке в потолке. Вернее, присмотрелся к светящейся матовой панели, чтобы понять, где там торчат лампочки. Свет надо погасить, а то мы хуже мишеней в тире…

Но в этот момент снаружи полыхнула ослепительно-белая вспышка – из тех, после которых всё вокруг на некоторое время погружается во мрак, а после становится видимым, но – негативом, – и оглушительно, мировым молотом в мировую бочку, в которой мы все сидим, грохнуло, затем почти неслышно протрещали две коротких – отсечка по три – очереди, и – я успел только выдохнуть, но ещё не набрал воздух, – в дверь крикнули:

– Гудвин! Ключи!

Это был док. Я не мог его ни увидеть, ни услышать, но я и увидел, и услышал.

И просунул ему ключи.

«…до запуска процесса самоликвидации осталось двадцать секунд. Ведите код отмены. До запуска про… Код отмены введён. Код принят. Процесс подготовки к самоликвидации прерван. Спасибо за использование кода».

Когда док и Люба поняли, что произошло, они не раздумывали долго: Люба лупанул из своего «Шершня» по витрине (пуля её не брала), потом они с доком соорудили пирамиду из трёх столов и влезли в кабинет – и хорошо, что провозились лишнюю минуту, разбирая где-то там баррикаду, потому что иначе, боюсь, точнёхонько попали бы под огонь сидевшего в засаде бородатого мужика с огромными ручищами. А так – Люба накрыл его шоковой гранатой из подствольника и добил из основного ствола. Зачем добивал? Потому что СШГ его не взяла. Как это? А вот так: мужик встал, отряхнулся и начал разворачивать «калаш». И пришлось гасить его по-взрослому…

Люба выглядел по-своему озадаченным.

Но надо было как-то выбираться из лифта. Внешнюю дверь удалось открыть полностью, а вот створки внутренней двери практически заклинило. Мы их подёргали, потягали – бессмысленно. Лифт остановился заметно ниже пола, надо полагать, створки упирались во что-то незыблемое.

Пай выскользнул наружу, даже не снимая разгрузку. Фест был чуть покрупнее, но и он пролез. Нам со Скифом пришлось потруднее, но, поснимав разгрузки и пояса, мы кое-как протиснулись наружу. А вот Лиса, решившая было пойти тем же путём, застряла.

То есть она не насмерть застряла, просто сунулась – и поняла, что не проходит. Спам в бронике тоже не проходил.

Мы перекрыли коридор: Док, Люба и примкнувший к ним Скиф – с одного конца, Пай и Фест – с другого. Я остался возле кабины, чтобы помочь.

«ТИК-6» – как, впрочем, и «2», и «3» – других не пробовал – изделия прекрасные, но один недостаток имеют: их неудобно снимать и надевать в одиночку. Застёжки так расположены, что нужна какая-то цирковая гуттаперчевая подвижность суставов, чтобы до них дотянуться. В общем, Спам и Лиса поснимали друг с дружки броники, подали их мне в щель, и мы со Спамом начали тяни-толкать Лису в мою сторону, но она не пролезала. Тогда Спам выбрался наружу, Лиса стащила с себя свитер и тельняшку, оставшись в лифчике, мы со Спамом потянули её – я за руку, Спам за коленочку, – и вытащили репку. И в этот момент лифт обрушился.

Честно говоря, мы не сразу поняли, что произошло. То есть ещё секунда – и Лиса либо навернулась бы вниз вместе с кабиной (не очень страшно, метров семь, но всё равно неприятно), либо её разрубило бы пополам. Мы пялились на пустоту, а потом оттуда нас обдало клубом вонючей пыли.

Я испугался. Лиса, по-моему – нет. Иногда мне хотелось её убить просто за её тупое бесчувственное бесстрашие.

Итак, падение лифта и наши первые потери в технике: два неиспользованных «Шершня», свитер и тельняшка. Лиса со злости набросила броник прямо на голое тело и всё время передёргивала плечами – грубые швы и края застёжек-«репейников» кусались.

Надо сказать, здесь было совсем не холодно. Не то чтобы тепло, а так – градусов шестнадцать. И отчётливо воняло – как на потушенном пожаре в зверинце.

Здоровенный мужик, который в нас стрелял, звался Мартын (или Мартин?) Васильевич. Док обозвал его «Членом», потому что он был член-корр.

Напротив лифта в стене зияла дыра – так где-то метр на полметра. Я присмотрелся. Дыра была прорезана в железной двери, давным-давно заваренной по контуру и закрашенной под цвет стены. За дырой начиналась обычная лестница, ведущая вверх – на технический этаж.

Похоже, эту дыру Мартын и защищал.

От кого?

До лабораторного блока мы добрались без приключений. Смутила только разнесённая в щепу дверь в торце одного из коридоров. Оттуда и воняло. Внутри всё было покрыто копотью, как тогда в виварии – только гуще. Я бросил внутрь свечку, но ничего не увидел. В смысле, что там ничего не было. А если и было, то сгорело в прах.

Док остановился и поднял руку. И мы все мгновенно замерли в тех позах, в которых нас застал жест. Потом Фест, который на ходу поправлял что-то на щиколотке (нож, наверное), медленно опустил ногу на пол.