– Док, – позвал я. Он оглянулся от стола, на котором развернул что-то, похожее на туристскую газовую плитку. – Что там, наверху?
– Там мой кабинет.
– Такой большой?
– Угу. С видом на море… Не мешай пока, ладно?
Вот так.
54.
– Командир, – начал док. – Ребята… Скажу так: мы влипли. Произошло самое худшее – утечка вируса в атмосферу. То есть это было и наиболее вероятное, но мы… я… рассчитывал… ну… на другое. Нам могло повезти. Не повезло… Теперь, поскольку установлено, что жопа стряслась: я должен немедленно заняться анализом вируса и, если удастся, синтезом ингибитора. Счёт времени идёт на секунды, это без шуток… Для этого мне нужно попасть в обе лаборатории – биохимическую и наносборочную. Они обе на втором этаже. Боюсь, что самое сложное у нас ещё впереди…
Как в воду глядел, гиббонский ублюдок.
55.
Третий труп мы нашли в лифте.
(Этажи лаборатории принципиально соединялись между собой только лифтами – маленьким и грузовым. Лестница была, но чтобы попасть на неё, следовало спуститься к крыскам. Подняв заслонку… На это всё равно придётся решаться, но потом. Пока – не требовалось.)
Из слов дока я сделал для себя вывод, что нам уже всё равно, но тем не менее проверил двери лифта и кнопку сканером. Кажется, здесь всё было в порядке. Я нажал на кнопку, дверь тут же открылась.
В кабине горел свет. Задняя стенка была изрешечена совершенно беспощадно и замызгана кровью и ошмётками мяса. Тот, чья кровь, лежал на полу кабины головой к двери и лицом вниз, весь изломанный – будто перебиты позвоночник и все крупные кости. Скорее всего, именно так оно и было.
Док склонился над ним. Потом снял с шеи убитого жетон. Поднёс к глазам, подержал, сунул в карман. Потом подхватил труп под мышки и выволок его из лифта.
– Поехали, – сказал он.
– Док, – сказал я негромко. – Ты тут ещё не командуешь. Пока я жив, командую я. Если меня убьют, командует Скиф. После Скифа идёт Пай. После него – Лиса. Потом – Люба. И только после Любы – ты. Это понятно?
Он слегка окостенел лицом, но это было заметно только в упор.
– Понятно, командир. Какие будут приказания?
– Ты остаёшься здесь, с тобой… – я подумал, – Люба. Люба, охраняешь дока, чтоб никакая падла ни из какой щели… Понял?
– Понял, – сказал Люба флегматично.
– А ты, док… Ты пока придумай себе какое-нибудь простенькое занятие, ладно? Чтоб не скучать.
– Понял, – повторил за Любой док. – Понял, командир. Да, если интересно: это старший лаборант, Костя. Золотые руки… И ещё: противогазы можно снять. Уже можно снять…
– Мы таки наглотались этой дряни?
– Да.
Все стянули маски и теперь вытирались и отплёвывались, сразу перестав быть похожими друг на друга.
Счастья в лицах не было.
– Люба, – сказал дежурную шутку Фест, – противогазы велели снять.
– Это лицо, – ответил Люба, ощупывая скулы. – Просто я его отсидел.
56.
Когда мы ехали в лифте, Спам спросил меня:
– И что же теперь?
– Ничего нового, – сказал я. – Продолжаем трахаться, невзирая на осадки.
НОВОСТИ НАУКИ И ТЕХНИКИ
Наперерез Солнцу движется неизвестная прежде звезда!
Песчаные бури в Китае: солнце меняет цвет
Солнце: подтверждаются худшие прогнозы
Уже в следующем году магнитные полюса Земли могут поменяться местами
По солнечному диску вновь зазмеились трещины
Аномальные сияния озарили Лапландию
На Солнце быстро растет новое пятно
Станут ли нанотехнологии причиной гибели человечества?
«До самой далекой планеты не так уж, друзья, далеко…» – российские ученые вплотную подошли к решению проблемы межзвездных перелетов.
«Битва за Луну началась», – утверждает политолог Г. Сабрин.
– Вот уже четверть века нас кормят сладкой кашкой энергетической утопии под названием «гелий-3». Заметим, однако, что все разработки термоядерных электростанций как в странах «СП», так и в Китае, и в Индии – идут под пару «дейтерий-тритий». Не буду вдаваться в технические подробности, скажу сразу: «гелий-3» никто и никогда не помышлял использовать в качестве топлива. Это сырье для производства термоядерного оружия нового поколения, так называемой «чистой бомбы». При ее производстве вообще не используются делящиеся материалы, такие как уран, торий или плутоний, которые дают радиационное заражение при взрыве существующих термоядерных зарядов, – а также не возникает потока нейтронов, которые создают так называемую вторичную, или наведенную, радиацию. Гелий-3 – это просто чрезвычайно мощная взрывчатка, и все! Таким образом, появляется возможность вести военные действия с использованием термоядерных боеприпасов, при этом можно будет беспрепятственно занимать и использовать зоны поражения. Трудно представить себе, что политики и военные удержатся от применения такого превосходного оружия…
На Земле гелий-3 практически не встречается, зато на нашем естественном спутнике запасы его огромны. Начавшаяся десять лет назад точечная разработка лунных месторождений этого изотопа показала, что даже при нынешних технологиях годовая добыча может достигать нескольких тонн. Для создания же мегатонного боезаряда требуются килограммы – или десятки килограммов.
Сегодня на Луне действуют три «рудника» – российский, американо-японский и китайский. В этом или следующем году к ним добавятся индийский и австралийский. На Землю уже доставлено девятьсот килограммов термоядерной взрывчатки.
Одновременно с этим Китай объявил об успешных испытаниях сверхмощного лазера на ионах осмия и рения. Согласно опубликованному коммюнике, мощность его такова, что он «может уничтожать военные объекты, расположенные на поверхности Луны». Но других военных объектов, кроме «рудников», на Луне нет! Значит ли это, что Китай готов в случае обострения международной обстановки атаковать лунные базы? Наверняка – да.
Есть ли основания полагать, что страны ОБС не ответят тем же?
57.
Лифт остановился, но дверь не открылась.
– Блядский бог… – процедила сквозь зубы Лиса, пока я доставал сканер. – По-моему, нам уже должно начать везти.
Спам кашлянул. Со значением. Конечно, религиозные представления Спама – это особый разговор, очень особый. Рассказать – не поверят. Но при нём не стоит допускать богохульства. И чёртохульства – на всякий случай. Мало ли что. Единственно, кому это… ну, не то чтобы разрешается, но спускается с рук – Лисе. Ляпни такое я, он бы меня пристрелил. Потом бы рвал на себе волосы и погоны, но – уже потом.
Почему эти женщины могут вот так просто и с пользой для себя использовать свои анатомические особенности, а мы, люди – нет?
Виновата Лиса или нет (может, сглазила?), но нам отнюдь не начало везти. Свет в кабине лифта померк, и из динамика раздался всё тот же мерзкий голосок: «Зафиксировано несанкционированное вторжение. До запуска процесса самоликвидации осталось триста секунд. Введите код отмены…»
Я огляделся. Стены лифта и потолок были гладкие, без каких-то следов USB-гнёзд или заглушек. Был миг, когда мне показалось, что я вижу порт под кнопкой – но это была всего лишь головка винта, фиксирующего панель.
«…двести сорок секунд…»
Где-то недалеко грохнул глухой взрыв.
– А что, ребята? – сказал Скиф. – Похоже, что финиш. Мы наконец добегались.
– Типун тебе в глотку, – буркнула Лиса, пытаясь просунуть кортик в щель между створками.
– Резина? – спросил Фест.
– Ну.
– Тогда отойди, лишняя дырка… О! Я это сказал! Я это сказал!
– Маленький афрожопый…
– Командир! – Фест почти кричал. – Разрешите мне! Я один раз из такого же лифта…
