– Вероятно.

– Вы не очень убеждены. В молодости я бывал в Африке. Антилопы привыкали ходить на водопой, львы – за антилопами, а мы – за львами. Это наш водопой. Кроме того, здесь удобно наблюдать за обеими сторонами дороги. Ага, похоже, чай готов.

Пока они пили чай из тяжелых красных пластиковых чашек – должно быть, из какого-нибудь набора для пикника. – Мэтью подробнее ознакомился с положением. По-видимому, официальным главой группы был Лоуренс, а главное влияние оказывала Эйприл. В общем это было повторением ситуации с Миллером и Ирен, но с большими отличиями. Лоуренс был более интеллигентен, более культурен и физически слаб, чем Миллер, а сила Эйприл была была не холодной негативной силой Ирен, а чем-то более позитивным и эмоциональным.

Существует ли между ними сексуальная связь, Мэтью не мог сказать. Эйприл никак этого не проявляла; взгляды, которые бросал на нее Лоуренс, были откровенней. Общая принадлежность к среднему классу должна была сблизить их. Остальные в группе, за возможным исключением отсутствующего Чарли, которому Кэти отнесла чашку чая, явно принадлежали к рабочим.

Кроме Эйприл, которая сидела молча, все забросали Мэтью вопросами, главным образом относительно морского дна. Мысль о переходе по дну казалась им странной и возбуждающей, но они очень заинтересовались. Он понял, что их привлекает то, что его обескураживало: изоляция, сознание своего одиночества на пустой земле. Ему было чуждо их восприятие мира, восприятие преследуемых и угнетаемых.

Лоуренс спросил:

– А вода?

– У нас была с собой. – Мэтью указал на пластиковый контейнер, привязанный к рюкзаку.

– Но на пути вы встречали свежую воду? Должны быть ключи.

– Есть несколько. У них солоноватая вода.

– Отложения солей. Но ведь там нельзя жить? Даже время вашего друга капитана ограничено. Мы могли бы захватить еды максимум на неделю, а больше ее взять негде.

– У вас есть запас пищи? – спросил Мэтью.

– Да. Мы стараемся создать его.

Мэтью полагал, что пока еще можно создавать запас. Но по мере того как развалины обшариваются снова и снова, положение изменится. Начнется отчаянная охота за последними остатками, а потом голод. А впереди зима.

Он спросил:

– Разве не было попыток организации?

– Организации? – переспросил Лоуренс.

– С мыслью о будущем.

– Мы нашли гусыню, – сказал Лоуренс. – Живую. Связали ей крылья. Кто знает, может нам удалось бы найти гусака. Или выменять на что-нибудь. – Он пожал плечами. – Бандиты отобрали ее. Зажарили и съели.

– Но разве они не понимают, что это глупо?

Эйприл нетерпеливо заговорила:

– Как вы себе представляли происходящее? Кто, по вашему мнению, выжил? Учителя, банковские служащие, местные чиновники, несколько честных полицейских и, может быть, главный констебль, который будет исполнять роль президента? Так должно было быть. Но так не стало. Чего вы ожидали? Приличные люди, способные заглянуть в будущее дальше, чем на несколько дней, всегда были в меньшинстве.

– Но разве меньшинство ничего не может сделать?

– Может. Получше убегать. Держаться подальше от других.

– Но должны быть цивилизованные люди, – сказал Мэтью. – Другие группы, как ваша. Вы могли бы объединиться с ними.

Эйприл яростно посмотрела на него, но ничего не сказала.

Лоуренс сказал:

– А что хорошего это даст? Только труднее прятаться да и большее искушение для бандитов.

– Вы могли бы превзойти их численностью.

– Они тоже могут объединяться. И объединяться ради добычи. Объединение, возможно, будет временным, но вполне сможет обобрать нас до нитки.

– Тупик, – сказал Мэтью.

После паузы Лоуренс сказал:

– Не будем говорить об этом. Вы знаете выход?

Джейн, подумал Мэтью, ведущая такую жизнь… мысль эта была невыносима.

Лоуренс спросил:

– Не хотите остаться с нами? Мы можем принять вас и мальчика.

Мэтью ответил:

– Если Билли хочет остаться и вы его возьмете…

– Не хочу, – быстро вставил Билли.

– Я уйду, – сказал Мэтью.

– Прямо сейчас? – Лоуренс посмотрел на мальчика. – Я прописал бы для мальчика несколько дней отдыха. Путешествие измотало его.

Мэтью знал, что это правда. Билли похудел и выглядел страшно уставшим. Хорошо, если бы мальчик остался, а он мог продолжать путь в одиночку. Но Мэтью понимал, что это невозможно. Он представлял для Билли остатки постоянства и устойчивости в испуганном, перевернутом мире. И он несет за мальчика ответственность, ограниченную, но все же ответственность.

Он сказал, стараясь не показывать своего недовольства:

– День отдыха – это неплохая мысль, если вы нас примете.

– Сколько хотите.

– У нас есть пища. Мы не потратим ваших запасов.

– Это неважно. Наше положение не пострадает от однодневного запаса продовольствия для мужчины и мальчика.

Уже начиная сожалеть о задержке, Мэтью сказал:

– Где ваш лагерь? Мы не можем возвращаться назад.

– Наша база недалеко. В нескольких милях к северу.

– Я надеялся завтра быть в Саутгемптоне. Там должно быть больше запасов.

– Конечно, – согласился Лоуренс. – Больше. И множество бандитов, ожидающих, когда вы их выкопаете. Большинство банд действует в окрестностях города.

Чай уже достаточно остыл, чтобы можно было пить. Вкус, сладкий и металлический, напомнил Мэтью дни в армии, когда он считал мир сошедшим с ума. Прихлебывая чай, он вспоминал, каким благополучным и невообразимо спокойным был тогда мир.

Мэтью помог им в раскопках. Они разломали шкаф и извлекли его содержимое; там оказались два мужских костюма, пальто, куртка для езды верхом, шерстяной джемпер и три пары ботинок в хорошем состоянии. Поблизости они обнаружили разбитый деревянный ящик с одеялами. Верхние покрылись плесенью, отсырели и пахли гнилью, но нижние слои не пострадали. Все это было извлечено и добавлено к груде вещей. Перед самым окончанием работы они нашли еще запас пищи, включавший две банки кофе и целый стеклянный кувшин, с фут высотой, полный сливового компота.

Лоуренс особенно обрадовался кофе.

– Впервые находим, – сказал он Мэтью. – В первые дни находили много чая. Лучше, чем ничего, но я всегда предпочитал кофе. У моей постели стояла автоматическая кофеварка. Чертовски хороший был кофе. Как только поступал ночной вызов, я включал автомат, и пока я одевался, кофе уже был готов. Вероятно, этого мне больше всего не хватает.

– Ночной вызов?

– Я был врачом. – Он смотрел на банки с кофе. – На сколько их хватит? Раз на десять – двенадцать, а может, и меньше, если остальные любят кофе. Впрочем, они будут пить, даже если раньше не пробовали. Сейчас никто не упустит чего-нибудь нового. Я сам на прошлой неделе ел сардины. И они мне понравились.

– Врач, – сказал Мэтью. – Я думал, что… гм, вы должны были бы сохранить какое-то значение.

– Значение? Для кого? Для бандитов? Вы все еще переоцениваете их.

– Более примитивные люди должны быть и более впечатлительны. И зависимы от загадочных представителей власти.

Лоуренс покачал головой.

– Вопрос масштаба. Незадолго до того, как это произошло, в «Ланцете» была статья. Рассматривались психологические эффекты землетрясения в Новой Зеландии в соответствии с сообщениями о прошлых катастрофах: землетрясении в Скопле, бомбардировках Дрездена и Хиросимы. Почти те же самые результаты. Примерно три четверти выживших проявляло слабые признаки разнообразных умственных расстройств, примерно десятая часть серьезно больна, но длительные психозы наблюдаются редко и главным образом у тех, кто раньше был предрасположен к ним. Последствия нашей катастрофы другие. Я мог бы написать об этом статью. В сущности прошлой ночью я видел во сне эту статью в «Британском медицинском журнале». Забавно, я помню также предшествующую и последующую статьи. Одна о новой технике операции нефрита, другая об усыпляющих таблетках. Я назвал свою «Синдром муравейника». Мне кажется, это хорошее название.