Ну ничего, я им устрою горячую встречу!

Мест для засады вокруг было предостаточно, так что мне осталось только выбирать. Учитывая, что преследователи наверняка оснащены сканером биологической активности, я затаился за здоровенным валуном, похожим на обгрызенную с одного края булку. Через скальную породу никакой сканер не пробьется…

Палец лег на спусковой сенсор.

Высовываться и наблюдать за приближением недругов я не мог, так что пришлось ориентироваться исключительно по звукам. Вот негромко хрустнула веточка, что-то звякнуло. – Погодите, – низкий голос не был мне знаком, он не принадлежал ни одному из агентов ФРУ, с которыми я недавно беседовал. – Что-то тут странное со следом… – И что? – а вот второй голос я знал слишком хорошо. С его обладателем мне приходилось сталкиваться не раз, в основном в штаб-квартире Бюро на Земле.

Стоило зазнаться, что за мной послали столь опытного агента, как Влад Ван Декелен! – Не пойму… – что-то негромко зашуршало, – сканер барахлит, что ли?

Выжидать еще было бы глупостью, я глубоко вздохнул и поднялся в полный рост. Увидел совершенно одинаковое изумление на трех физиономиях и нажал на сенсор.

Импульс превратил голову одного из моих коллег в кровавое месиво, второй, со сканером, замешкался на мгновение и повалился на землю, вопя от боли и хватаясь за пострадавшую конечность. Ван Декелен бросился в сторону сразу, едва я начал стрелять.

Излучатель в его руках выплюнул жалящий луч. Тот проехался по камню, в стороны полетели осколки. Я выстрелил еще раз. Понял, что попал, и тут же ощутил боль в плече.

Будучи раненым, падая, Ван Декелен ухитрился меня достать. Левая рука повисла плетью, от боли все плыло перед глазами, но потерять сознание я не мог себе позволить.

Пока кто-то из этой троицы еще дышит, бой не закончен.

Не выходя из-за валуна, я оглядел место схватки. Ван Декелен и первый погибший лежали тихо, раненый в руку негромко стонал и все пытался дотянуться до отлетевшего в сторону излучателя. – Ты все равно не успеешь! – сказал я ему. – Так что не дергайся…

Совсем молодой парень, только из академии, замер и уставился на меня расширенными глазами.

– Почему ты начал стрелять? – спросил он, глядя, как я подхожу. – Ведь мы бы не убили тебя! – У вас на лицах этого написано не было! – Как ты можешь стрелять в своих? – на его лице было написано искреннее, почти детское удивление и мне на мгновение стало неловко. – Ты же служил в Бюро? Неужели в тебе не осталось ни капли верности? – Есть вещи поважнее, чем верность какой-либо организации, – ответил я, поднимая руку. – Извини, парень, но оставить тебя в живых я не могу…

Он дернулся, словно пытаясь увернуться от выстрела, импульс пришелся не в грудь, куда я целил, а в бок. Затрещали ребра, брызнула кровь, в стороны полетели клочья легкого.

Вопль боли огласил горы.

Злясь на себя за промах, я выстрелил еще раз. Крик оборвался.

Теперь можно было заняться собственной раной. Пошатываясь, я подошел к типу, погибшему первым, и занялся его рюкзаком. Если этих ребят снарядили как надо, то у каждого из них должна быть переносная аптечка.

Одной рукой действовать было неудобно, я помогал себе зубами и шипел от боли в простреленном плече.

Аптечка нашлась на самом дне, под спальным мешком, в сложенном состоянии похожем на рулон бумаги. Я спешно вытащил ее, разодрал рубаху на плече, обнажая рану.

Приложенная к ней аптечка тревожно загудела, зеленый огонек на верхней панели сменился красным. Я ощутил укол, затем еще один, от плеча по руке расползлось неприятное онемение, поглотившее боль.

Аптечка издала негромкий звонок и я отнял ее от раны. Она сделала все, что могла, мне осталось только наложить повязку. Одной рукой я соорудил ее так криво, что любой медицинский работник не пожалел бы для меня крепких выражений.

Слабость прошла, я вновь мог нормально соображать и двигаться.

Засунув пистолет в кобуру, я занялся банальным мародерством. Трупам оружие, продукты и прочие вещи ни к чему, а вот мне еще пригодятся. В мой рюкзак перекочевали несколько банок консервов, аптечка. Подумав, я взял себе один из излучателей, а другие два обезвредил, вытащив и раздавив управляющие блоки.

Незачем вооружать тех, кто наверняка идет за мной.

На мгновение мелькнула идея расстрелять диски Фробениуса из захваченных излучателей, но я ее тут же отверг. Профессор использовал особые, термостойкие диски, и сравнительно холодный луч, испускаемый оружием, не причинит им вреда.

По делу нужно было зарыть тела, но сил на это у меня не хватило бы в любом случае. Я ограничился тем, что отволок их в небольшую ложбину и забросал ветками.

Падальщики имеются в каждой экосистеме, так что через сутки тут останутся лишь кости.

Следов от схватки осталось предостаточно, так что любая моя попытка скрыть их была обречена на провал. Я взгромоздил на плечо рюкзак, ставший почти вдвое тяжелее, чем раньше, и пошел дальше.

Боль вспыхивала на каждом шагу, пульсировала в плече, создавая впечатление, что нервы там поджаривают с помощью зажигалки. По делу я должен был остановиться, обработать рану и отдохнуть часов двенадцать, но стойкое ощущение того, что за мной гонятся, кололо ниже спины хлеще любого шила, и я упорно переставлял конечности.

Лес остался позади, я тащился по узкому, поднимающемуся вверх ущелью, усеянному обломками скал. Под ногами хрустели камни, а теплый ветер с упорством дул в лицо.

Скоростью я в этот момент поспорил бы разве только с улиткой. Когда от усталости начинала кружиться голова, я останавливался и несколько минут выжидал. Присесть и отдохнуть даже не пытался, знал, что если только дам слабину, тут же усну.

А проснусь, скорее всего, в лапах преследователей.

Я не слышал и не видел погони, но какое-то звериное чутье говорило, что по моему следу идут. Вполне вероятно, что от усталости и боли у меня что-то сдвинулось в голове, но рисковать я не хотел.

И поэтому шел, шел и шел.

Когда ущелье впереди раздвоилось, я на мгновение остановился. Вулкана, цели путешествия, отсюда видно не было, и где он находится, я представлял только примерно.

Оба ущелья шли вверх, в нужном направлении, и ничем не отличались. Мысль о том, что в этих горах слишком просто заблудиться, я отодвинул в сторону и решительно пошел направо.

Рюкзак, висящий на одном плече, тянул к земле, точно грехи. За прошедшие с момента схватки сутки я изрядно подъел запасы, опустошил аптечку, но даже оставшийся груз казался тяжелым, как вагон свинцовых чушек. Лямка натерла ссадину, но на боль в этом месте я почти не обращал внимания, как и на судороги в икрах и ноющий позвоночник.

Выбранное мной ущелье оказалось извилистым, будто горная речка, зато дно его было ровным, с минимумом камней и трещин. Ветер куда-то делся, я воспрянул духом и пошел быстрее.

Первые подозрения, что забрел я куда-то не туда, появились, когда я увидел две скалы, алых, как свежая кровь, и напоминающих воткнутые в землю громадные веретена.

Еще через сотню метров я прошел что-то, похожее на громадную арку из лилового камня, миновал ряд валунов, одинаково круглых, будто ядра для гигантской мортиры.

Ущелье вновь повернуло, а за поворотом я уткнулся в поросшие бурым и сиреневым мхом руины. По спрягающимся самым невероятным образом стенам с чавкающими звуками пробегали вздутия, торчащие из них уродливые ветви тряслись, несмотря на отсутствие ветра.

Лабиринт занимал все ущелье, от стенки до стенки, и уходил далеко вперед, сколько я мог видеть. Непонятно только, на кой черт прежние хозяева планеты построили его тут, в диких горах? – Вот дьявол! – сказал я, пытаясь смириться с мыслью, что придется возвращаться.

Можно было пойти напрямик, но я не забыл о словах силди. Уж если представитель этой расы, славящейся безумной отвагой, посоветовал держаться от лабиринтов подальше, то к этому предупреждению стоило прислушаться.