– Ничего. Она пока не знает. А ты должен понять: без собственных индивидуальных переживаний мне эту проблему не решить.

Язон надолго замолчал. Потом глубокомысленно произнес:

– А не пора ли нам спать? Все-таки завтра важная операция.

– Пора, наверное, – согласился Арчи. – Только голова болит. Боюсь, не усну теперь.

Заявление было совершенно идиотским: проблему головной боли галактическое человечество решило окончательно еще несколько тысяч лет назад. А пирряне не расставались с современными аптечками так же, как и с любимым оружием. Но кажется, Язон уже понял смысл очередного намека Арчи.

Макадрил Мальчик соскочил с плеча хозяина и, подбежав к своей миске, принялся жадно пить. Вряд ли это была вода, скорее уж местная отрава.

Язон некоторое время наблюдал за зверьком, который очень хитрым способом всасывал жидкость, свернув язычок в тонкую трубочку. Потом сказал:

– Тогда уж плесни и мне стаканчик чорума. Выпьем за спасение обреченных. А без этого, пожалуй, и я не усну.

В то утро самый большой вулкан на материке Караэли, снежноголовый красавец Гругугужу-фай отчаянно дымил. И дым был странно полосатый – черно-серо-белый, он напоминал трехцветную зубную пасту, выдавливаемую из пластикового тюбика. Гругугужу возвышался над уровнем океана почти на четыре с половиной тысячи метров, и ледяная шапка его, растаяв в результате очередного извержения, восстанавливалась необычайно быстро. Густые клубы, изрыгаемые кратером, в значительной степени состояли из водяных паров, так что дым, сползая вниз с поднебесной морозной верхушки, интенсивно терял воду на склонах.

Пиррянская операция «Погружение в преисподнюю» была четко спланирована и исполнялась поэтапно следующим образом. С целью энергетической подстраховки и обеспечения готовности к любым внезапным поворотам событий непосредственно над жерлом завис линейный крейсер «Конкистадор». Через его нижний люк в кратер опустили универсальный супербот. Тут же и обнаружилось, что зеркало расплава стоит намного ниже прежнего. Лава отступала, что в лучшем случае подтверждало прогнозы сейсмологов, а в худшем и вовсе обрекало пиррян на неопределенно долгое вынужденное бездействие, если задуманное погружение в недра на этот раз не удастся. Словом, до самой магмы супербот долететь не смог, так как жерло ближе к основанию горы начинало стремительно сужаться. В дальнейший путь направился так называемый тектоскаф, то есть тектонический батискаф. Термин не вполне корректный, если буквально перевести с греческого, но всем понравился. Тектоскаф был полностью подготовлен к погружению в лаву. Оболочка диковинного устройства могла выдержать температуру в пятнадцать тысяч градусов и давление в миллион атмосфер, то есть на нем не то что в недра планеты опускаться – на нем можно было нырять в какую-нибудь скромных размеров остывающую звезду.

Но много ли могли увидеть и понять пирряне, находясь внутри этой тесной скорлупы, вмещающей экипаж из девяти человек и добрую сотню сложнейших приборов? Опустившись на достаточную глубину в магму или встретив врага, отчаянные бойцы рассчитывали сразу выходить наружу. На случай неблагоприятного стечения обстоятельств предполагалось подключить к атаке боевой резерв – еще два таких же тектоскафа.

Однако на первых десяти километрах погружения не нашлось работы даже для одного сферического кораблика. Температура и давление планомерно росли в полном соответствии с законами геофизики. Прощупывание расплава вперед, по ходу движения, свидетельствовало лишь о том, что Моналои – молодое небесное тело и в центре его еще не образовалось отвердевшее ядро. Но это все была сплошная рутинная планетология, интересная разве что теоретикам, а ничего практически важного зафиксировать пока не удавалось. Пресловутые монстры точно повымерли все. И даже никаких экстраординарных всплесков сейсмической активности отмечено не было.

Скорость погружения увеличили до максимальной. Боевая часть группы откровенно заскучала. Тяжелые, неудобные, стеснявшие движения костюмы казались бессмысленной выдумкой в этом мертвом спокойствии моналойских недр. Язон и Арчи, наоборот, напряглись сильнее обычного. Затишье, как подсказывал опыт, не сулило ничего, кроме бури, да и некоторые чисто геофизические параметры уже переставали нравиться юктисианскому ученому. Аномальные явления давали себя знать и могли оказаться пострашнее всяких чудовищ.

Арчи, как физик физику, нашептал что-то Стэну на своем птичьем языке. Даже Язон ничего не понял в нагромождении таких терминов, как синклинали, тензоры, планетезимали и квазикомпрессия. Но у Стэна глаза сразу округлились, лицо вытянулось, а на лбу появились бисеринки пота. Все это Язон смог увидеть благодаря специальным экранчикам, вмонтированным в супершлем каждого из десантников и позволявшим вызывать на связь трех человек одновременно. В настоящий момент Язон наблюдал за Метой, Арчи и Стэном. Комментариев к бурной реакции пиррянского ученого не последовало, и Язон, секунд пять посомневавшись, отправил очередную бодрую сводку на поверхность:

– Все в порядке, движемся прежним курсом.

Пси-связь, вопреки опасениям, работала идеально. Ответ Реса пришел незамедлительно. Погружение продолжалось.

Первую тревогу высказала Миди.

– Они где-то здесь, – прозвучал вдруг во всех наушниках ее испуганный голос.

Тектоскаф опустился уже на глубину восьмидесяти двух километров. По всем расчетным данным, здесь должно было начинаться резкое уплотнение окружающей планетной мантии, но приборы ничего такого не фиксировали. Среагировала одна только Миди.

– Кто – они? – спросил Язон озадаченно. – Те самые монстры?

– Может быть, но скорее кто-то другой. Я не могу объяснить. Я чувствую, – как бы оправдываясь, добавила Миди.

И тут Стэн объявил:

– Дальше дороги нет.

Тектоскаф плавно затормозил и повис в расплаве, а возможно, сел на что-то твердое. Трудно было сказать наверняка, тем более что в буквальном смысле устройство это сесть никуда не могло, так как окружено было слоем текучей плазмы, удерживаемой между двух сфер электромагнитной защиты.

– Что, – поинтересовался Язон, – мы все-таки добрались до твердого ядра планеты?

– Если бы! – почему-то со злобой откликнулся Стэн. – Мы просто уперлись в стенку защитного поля, во много раз более мощного, чем наше.

– Вот это и есть то, о чем я говорил, – самодовольно прокомментировал Арчи.

– Ну, раз ты такой всезнайка, – еще больше разозлился Стэн, – объясняй, что теперь делать.

– Выходить наружу и смотреть на это дело вблизи, – ни на секунду не задумавшись, выдал ответ Арчи.

Идея была достаточно сумасшедшей, чтобы понравиться всем пиррянам.

Начали готовиться к выходу.

И тут Миди настойчиво повторила, с явным упором на первом слове:

– Они где-то здесь.

А уже секунд через десять никаких телепатических способностей не требовалось, чтобы разглядеть их. Все-таки это были именно те самые монстры. Стэн настроил аппаратуру на максимальное разрешение, и каждый из десантников смог увидеть на своем экранчике, как сквозь стенку силовой защиты прорываются клювастые уроды. Не то чтобы очень торопятся или очень жаждут оказаться по эту сторону – они в буквальном смысле прорывались. То есть стенка защитного поля лопалась, как тонкая живая мембрана, и через несколько секунд вновь срасталась за спиною очередного монстра. Диковинные существа плыли в расплавленной магме, как глубоководные рыбы в океане. Руки и ноги для движения им не требовались. Клювы рассекали горячую лаву, тела волнообразно изгибались и стремительно уходили вверх – быстрее, чем пиррянский тектоскаф опускался вниз. А самым интересным было то, что на присутствие пиррян никакого внимания эти уроды не обращали. Там, наверху, все вокруг были для них врагами, здесь – жизнь строилась по каким-то иным законам. Или – как вариант – они просто не замечали чужеродного предмета, хотя некоторые проскальзывали едва ли не в полуметре от подземного корабля.