– Э, Язон! – улыбнулся Крумелур. – То были совершенно особенные люди, прошедшие специальную подготовку. Уж ты мне поверь. А подавляющее большинство обыкновенных коренных моналойцев ведет себя именно так, как я рассказывал.

– Ну и каким же образом вы уживаетесь друг с другом? – недоуменно поинтересовался Арчи, уже примеривший на себя лысину и вполне довольный результатом. – Есть еще более важный вопрос: как удается управлять людьми, ненавидящими своих хозяев по определению?

– Здесь нет никакого противоречия. У нас довольно сложная социальная структура, но в ней каждому отведено четкое и довольно постоянное место. Коренные моналойцы – это фермеры, то есть владельцы мелких сельхозугодий, и султаны – владельцы сельхозугодий крупных. А также именно аборигенов набирают на ответственные должности в Караэльскую аграрную компанию и в цеха завода по переработке фруктов. Над всеми султанами стоит эмир-шах, назначаемый из числа местной элиты и входящий на правах совещательного голоса в Высший Совет планеты, с которым вы сегодня познакомились. Наконец, следует пояснить, что основной рабочей силой на Моналои являются шерстяные, то есть немоналойцы, доставляемые сюда из различных миров Галактики. Но эти шерстяные индивидуумы имеют совершенно особый статус. Это – преступники, которые, согласно межзвездным соглашениям, отбывают у нас наказание. Они здесь на исправительных работах. И некоторые исправляются, – добавил он со странной интонацией, отчего вся последняя информация понятнее не стала.

– Так мы попали на планету-тюрьму! – воскликнул Язон. – Интересное откровение.

– Ну, это не совсем так, – обиженно возразил Крумелур. – Помимо плантаций, где трудятся отбывающие наказание, у нас много свободных фермерских хозяйств. И вообще, использование почти бесплатной рабочей силы – просто наш маленький экономический секрет. Этот метод не раз и не два применялся в истории человечества и неизменно давал высокие результаты. Мы не видим в подобной практике ничего предосудительного, более того…

Никто уже толком и не слушал Крумелура. Разве что Язон. Остальные занимались своими обычными делами. Ведь старт, разумеется, дали, как только инцидент был исчерпан. И полет начался. С шапочками все быстро смирились, только давно и основательно облысевший Стэн все никак не мог решить, носить ли ему этот головной убор или все-таки напрочь сбрить остатки волос. Оказалось, что, решая свою дурацкую проблему, он тоже достаточно внимательно слушал Крумелура и теперь, подумав, спросил:

– Значит, без этих лысин нас примут за беглых преступников, будут ловить, а потом заставят работать. Так, что ли?

– Ну, не совсем, – замялся Крумелур, – ведь с вами вместе буду я и мои люди. К тому же вы хорошо вооружены. Но зачем же вводить кого-то в грех, зачем вообще устраивать путаницу и смуту в душах местного населения. Это такие замечательные, веселые люди! Старайтесь вести себя с аборигенами спокойно, естественно, выучите пару-другую слов на их несусветном наречии. Я в свое время не поленился, выучил моналойский прилично, и теперь мы легко общаемся.

– Они у вас тут дикари, что ли? – неожиданно спросила Мета со всею пиррянской прямотой, вовсе не желая, впрочем, обидеть Крумелура.

Тот, кажется, понял правильно, но все же, поморщившись, отчеканил в ответ сухо и холодно:

– Они совсем даже не дикари. К вашему сведению, моналойцы давно и основательно приобщились ко многим благам цивилизации.

– Очень хорошо, – постарался смягчить ситуацию Язон. (Смешно ввязываться в спор, к которому ты явно не готов.) – Пусть так. Просто ты сам, Крумелур, говорил о них как-то очень странно. Конечно, мы на все посмотрим своими глазами и все постараемся понять.

– А вот на все смотреть как раз и не надо, – поправил Крумелур. – Ваша задача здесь обнаружить высокотемпературных монстров и уничтожить их, чтобы мы снова могли нормально работать. Вот и все. Если попутно вы увидите что-нибудь интересное и не сумеете понять, что это, я вам охотно объясню. Разумеется, без права распространения информации за пределами Моналои. Помните о подписке. Ну а водить экскурсии по планете я не нанимался. Вам полагается знать о ней ровно столько, сколько необходимо для работы.

«Что ж, и сейчас ты прав, Крумелур, – подумал Язон. – Однако в этой игре наши главные ходы и главные козыри впереди. Дай только срок».

Они уже подлетали к тому самому месту, которое хорошо помнили по фильму, просмотренному еще в космопорту имени Велфа на Пирре. Суперботы шли на бреющем полете, очень близко к земле. Так требовалось по каким-то местным законам. И теперь уже отлично стали видны страшные каменные реки застывшей лавы, унесшей совсем недавно столько жизней и изувечившей столько плодородных полей.

– Люди больше не работают здесь, – констатировал Керк.

– Да, – подтвердил Крумелур. – Так что шапочки можете пока не надевать. Я дам сигнал, когда будет необходимо. А теперь приступайте. Я, кажется, забыл представить вам: во втором корабле сидит штатный сейсмолог Высшего Совета Моналои. По ходу дела задавайте ему любые вопросы.

После посадки особенно оживился Арчи – наконец-то начиналась интересная работа. Впрочем, и старый Бруччо тоже повеселел. Он готовился подключить все свои профессиональные навыки к изучению здешней биосферы. Керк, наоборот, загрустил. Стэн призадумался. Мета откровенно заскучала. Не видно было ни врагов, ни вообще хоть какого-то намека на внешнюю угрозу. А Язон напрягся. В игре не бывает момента опаснее, чем тот, когда все вокруг будто дышит спокойствием. Поэтому он спрыгивал с трапа катера на обугленную почву Моналои, ожидая любых, самых ужасных неприятностей. С голубого неба, из зеленой высокой травы, со склонов гор, из карманов крумелуровских головорезов – откуда угодно!

Сотник Фуруху очнулся в тесном помещении и долго вспоминал, что же с ним было такое. Нет, корни вокруг запястьев не намотаны, да и решеток на окнах не видать, и свет через стекло яркий льется – значит, не подвал, не тюрьма. Но почему здесь никого нет? Дверь закрыта, тишина… И очень трудно припомнить, как он сюда попал. Голова словно сырой травой набита.

Фуруху сложил губы трубочкой и стал шумно выдувать воздух, будто хотел просушить что-то. Наверно, свои мозги, превратившиеся в эту странную мокрую траву. И, как это ни удивительно, «просушка» подействовала. Сначала он вспомнил, кто он и как его зовут, потом – очень ярко восстановил в памяти солнечный жаркий день. Свинцовые тучи на горизонте, приближение грозы, бесноватый фруктовик, кричащий свои немыслимые фразы на ломаном моналойском вперемешку с загадочными и страшными именами. Ну хорошо. Дальше-то что? Дальше, похоже, он потерял сознание, и начался бред, сон, видения. Взрывались горы, текла горячая жижа, гибли люди, горело все вокруг, терренгбили перемалывали гусеницами фруктовиков и корзины с суперфруктами. А его почему-то спасли. Подкатил шикарнейший снаббус, Фуруху туда втащили и… И что? Он снова проснулся. В таком случае когда же начался этот сон или бред? Может, он и теперь спит? Во несуразица-то какая!

Все эти путаные мысли были прерваны появлением во внезапно распахнувшихся дверях персонального охранника султана Азбая. Фуруху не помнил его имени, но в лицо узнал мгновенно – не раз приходилось общаться.

– Доверенный сотник Фуруху, – торжественно объявил тот, держа на чуть вытянутых вперед руках непонятный тючок, обернутый желтоватыми листьями авахаги, – именем эмир-шаха Зульгидоя-аль-Саххэта тебе присвоено звание персонального охранника султана Азбая. Получи форму и быстро переоденься. Через пять минут тебя ждет в своем кабинете начальник охраны – хухун Бубуру. Это по коридору до конца и направо. У меня все.

Он бросил сверток на постель Фуруху и, щелкнув деревянными подметками, вышел.

«Ну, вот и свершилось!» – подумал Фуруху, в нетерпении срывая ритуальные желтые листья. И как он сразу не сообразил, что это!