Солнце спряталось в облака, гуманно избавляя Язона от своих палящих лучей, и он побрел вдоль полосы прибоя. Конца этому пути видно не было. То есть не наблюдалось ни малейших признаков жилья и вообще цивилизации. Густой лес по правую руку и не думал прекращаться, а углубляться в него еще раз Язон не видел никакого резона. Монотонность морской глади по левую руку также ничем не нарушалась. И плыть в никуда тем более не хотелось. В общем, когда начало темнеть, Язон впервые подумал, что допустил еще одну ошибку.

«Эх, надо было все-таки войти в храм, – корил он самого себя. – Вдруг меня бы зауважали за столь смелый поступок, а вовсе не стали запихивать обратно в темницу? В конце концов, оставался шанс перебить и передушить их всех. К тому же в храме, возможно… Что значит „возможно“? Скорее всего! Именно там должны храниться мои похищенные вещи: оружие, фонарь, передатчик… Главное – передатчик. Но что теперь горевать об этом? По ночному времени дорогу обратно не найти. И по солнцу-то едва ли удастся…»

Отогнав прочь грустные мысли, Язон стал устраиваться на ночь под невысоким развесистым деревом с широкими листьями. Натаскал сухого мха и травы для своей импровизированной постели, лег и попытался заснуть. Какой смысл идти без отдыха вторые сутки? Но заснуть оказалось непросто. Прежде всего потому, что безумно хотелось есть. Попить-то он рискнул из ручья по дороге – вода была на вкус совершенно обычной, а вот местные фрукты пробовать Язон запретил себе категорически. Слишком много неясного было пока с этими фруктами.

Так он лежал и думал, что же теперь будет. Потом в небе показалась точка. Неужели его нашли? Неужели это его вечная спасительница Мета на одной из универсальных шлюпок?

Точка слегка увеличилась в размерах и превратилась в обыкновенную птицу, крупную, но с маленьким мягким клювом и с ноготками вместо когтей – этакое совершенно беззлобное создание, как и все животные на Моналои.

Наконец сон все-таки сморил его. И шлюпка с Метой все садилась и садилась на берег рядом с ним, но каждый раз оказывалась птицей. Только не моналойской, а уж скорее похожей на гигантского шипокрыла. Большая противная тварь с лязгающими металлическими крыльями и гнусным голосом, воздающим хвалу Великим Теням Алхиноя.

Первые лучи солнца разбудили Язона, но ничего не изменилось на берегу. Это было ужаснее всего. И он таки двинулся назад. Потому что впереди ждала лишь голодная смерть или отравление местной дрянью. Как глупо!

Он шел, подкрепляясь в пути одной лишь водою из ручьев. Впрочем, скоро и ручьев не стало, а из заболоченных заводей Язон пить не рискнул. Запас стимулятора в аптечке иссяк подозрительно быстро. Какой-то ужасно утомительной оказалась планета Моналои. На других он никогда так не выматывался, даже раньше, когда еще не был бессмертным. Видно, и воздух здесь отравлен какими-то испарениями, не ощутимыми на запах, но страшно ядовитыми. Ведь они перешибали действие не только пиррянского суперстимулятора, но и знаменитой вакцины вечной молодости, введения которой удостоился в свое время Язон.

Его уже шатало. Деревья двоились перед глазами, качались, уплывали вдаль или, наоборот, наваливались прямо на голову. Может, это и не деревья вовсе, а те самые Тени Алхиноя? А под черепом гудело и завывало, словно в вытяжной трубе. Наверно, это Духи Алхиноя поют свои тягучие песни, приглашая всех по ту сторону жизни и смерти. Но все-таки ему еще удавалось контролировать себя. «Правая нога, левая нога, правая нога, левая нога, – бормотал он то ли про себя, то ли вслух, – теперь рукой ухватиться за дерево, вперед, вперед, направление прежнее…»

И к исходу вторых суток каким-то чудом Язон все-таки вышел опять к тому же лесному храму. Во всяком случае, к такому же. Уже темнело. Минута, другая, и будет полный мрак. А в храме стояла мертвая тишина, но оттуда пробивался свет. И Язон двинулся по кругу в поисках двери.

То, что он нашел, оказалось не совсем дверью – просто неправильной формы отверстие, занавешенное сплетенными из тонких лиан рогожами. Терять было нечего, и он нырнул, если не сказать упал, под эти рогожи.

И очутился в абсолютно пустом помещении. Или просто уже глаза ничего не видели? Потом постепенно все-таки удалось разглядеть какую-то неподвижную фигуру в дальнем углу. Хотя, впрочем, это могла оказаться и груда тряпок, перевязанных веревкой. Не меньше десяти факелов горели вдоль стен, тихо потрескивая. Неужели, не загасив огня, отсюда ушли разом все? Однако он опять судил о них, как о самых обыкновенных людях. А тут был, похоже, совсем другой случай.

Но что удивительно, к Язону полностью вернулась ясность мысли! Хотя физически он окончательно ослаб и теперь буквально полз на четвереньках к маячившему в углу неопределенному объекту. И тогда куча тряпок, перехваченная веревкой, наконец шевельнулась и оказалась все-таки человеком. Причем человеком совершенно нетипичным для здешних мест – не просто шерстяным, а патлатым, бородатым, усатым, в общем, заросшим волосами, почти как обезьяна. Да еще какими волосами! Светлыми, но не седыми, а золотисто-желтыми. И кожа его была хотя и смуглой, но скорее загорелой, чем изначально темной, как у остальных здешних жителей. Оставалось выяснить, какими наречиями владеет этот странный тип.

А тип взял да и подал голос первым, и Язон даже не удивился, услыхав хорошую, правильную речь на меж-языке:

– Садись, Язон динАльт. Сейчас я тебе все расскажу.

Прозвучало это необычайно глупо. Вряд ли Язон сумел бы привести себя в полувертикальное положение. Да и садиться в этом шалаше было особо некуда. Так что Язон просто вытянул ноги, а локти упер в глиняный пол, из последних сил удерживая ладонями готовую упасть голову и стараясь не закрывать глаза. Уж очень хотелось узнать все.

– Ты понимаешь, где мы сейчас? – с неожиданным эмоциональным подъемом спросил бородатый, объявивший себя всезнайкой.

– Нет, – честно признался Язон.

– Я тоже, – грустно молвил бородатый.

Вот это номер! Сумасшествие продолжалось.

Язон не успел отреагировать, когда еще более неожиданно бородач протянул ему кружку с ароматным напитком.

– Пей, – распорядился он.

Пить, конечно, не надо было. Язон понимал это, несмотря на красный туман от головной боли и запредельную сухость во рту. Но дальнейшие эксперименты над собой с целью выяснить, сколько можно в итоге продержаться без воды, ничего, кроме мучительной смерти, в данной ситуации не сулили. А кружка с приятно пахнущей жидкостью в самом худшем случае обещала ему смерть мгновенную. В лучшем, естественно, – избавление от мук.

Язон глотнул, и получилось, разумеется, нечто среднее.

Жидкость не предназначалась для утоления жажды в первоначальном смысле этого слова. Он смутно припомнил, как однажды уже пробовал точно такое же или, во всяком случае, очень похожее вино. В том, что это именно вино, сомнений не было. Язон жадно осушил всю кружку, объемом никак не меньше пол-литра, и почти сразу заснул. На человека, голодавшего трое суток, алкоголь и не мог подействовать иначе. Но странное дело, засыпая, Язон оставался убежден на все сто процентов: он снова проснется. Ох, непростое это было вино! Помимо примитивной эйфории оно давало и силы, и необычайно яркое ощущение реальности бытия, и удивительную уверенность в своей безопасности…

Он погружался в сон медленно, постепенно и совсем не ощущал страха. А спал потом крепко и, наверно, долго, но безо всех этих дурацких сновидений. Почему он решил, что долго? Потому что проснулся при ярком солнце, да еще сразу почувствовал бодрость и зверский аппетит. Когда не выспишься, такого не бывает.

Над ним сидел все тот же тип, заросший до глаз бородою, и по-доброму улыбался, глядя сквозь узкие щелочки меж прищуренных век. Яркий свет пробивался через маленькие окна в вышине, и Язон увидел, как красиво переливаются зелено-голубые крылышки крошечных мотыльков, устроивших веселые пляски в солнечном луче. Родился интересный вопрос: «Неужели на этой планете и насекомые не кусаются?» Впрочем, подобного рода проблемы были в данный момент определенно не самыми главными. Язон решил для начала просто сесть и оглядеться. Помещение, в которое он попал ночью, оказалось вовсе не таким уж и большим. Теперь, когда галлюцинации и бред полностью отступили, стало видно, что странная комнатка с резко скошенным потолком – не более чем десятая часть всего объема постройки. Но, кроме факелов, теперь потухших, лежанки в углу и средних размеров бочонка на полу рядом, в ней действительно больше ничего не было. И никого. Настало время поговорить с незнакомцем всерьез. Но вопросы лезли в голову все какие-то удивительно мелкие, вроде того первого, про насекомых, и Язон так и не выбрал, с чего начать, когда бородатый вежливо сообщил ему: