— Даю, — заявил он твердо, но тут же новая мысль осенила его.

«Заодно и проверю, насколько сильно вы в ней нуждаетесь», — подумал он и сделал оговорку:

— Только ты мне покажешь, где те места, на которые моим людям забредать не след и искать там что-либо нельзя. Да еще сделай милость, покажи пяток-другой хороших жил поблизости.

— Ишь ты! — покрутил головой Градимир. — Мало тебе, Константин Владимирович, что я своего знатного коня на твоего тощего петуха меняю, так ты еще с меня и уздечку с седлом требуешь.

— Не требую, а прошу, — поправил его Константин. — А что до уздечки, так вам же самим от этого выгода. Жилы покажешь, так у людей моих тогда времени не будет, чтоб лазить где ни попадя. Неужто не понятно?

Пришел черед задуматься Градимиру. Размышлял недолго, видя очевидную выгоду и для них самих, так что он согласился.

— Будь по-твоему, — заметил волхв почти сердито. — Мстислава тебе завтра же жилы начнет указывать. Только сделаем так — один будешь. Чтоб рядом или там поблизости никого из твоих людей не было. Про пяток-другой ты, князь, погорячился, да и нет здесь такого количества. Но какие есть поблизости — отдаст без утайки.

— Не истощились бы, — вздохнул Константин.

— Сын твой, не говоря уж о тебе, до этого не доживет, а с внуками поглядим, когда ты их к нам на выучку пришлешь. Может, и им подсобим, если они в деда будут. Но гляди, про свой должок не позабудь, — напомнил он с ласковой угрозой в голосе. — А теперь тебе и обратно собираться пора. Покормил бы, да не то это место, где пищу вкушать дозволительно, а далее тебя к нам тоже вести негоже. Тогда придется вовсе оставить. Навечно. Ты как, очень сильно есть хочешь или потерпишь?

— Да я совсем не хочу, — соврал Константин. — А вода у меня во фляге имеется.

— О воде — отдельный разговор. Сам понимаешь, что лишние толки нам ни к чему. Поэтому вот тебе умный кубок с зельем, чтоб ты его испил.

— Для чего? — не понял Константин.

— Для того самого, — пояснил Градимир. — Если захочешь кому-нибудь рассказать о том, где мы живем, то эти слова для тебя последними станут.

— Так я и не видел ничего. Знаю, что вы где-то здесь под землей живете, и все, — возмутился Константин.

— А другим и этого знать не след, — возразил волхв и не отстал, пока Константин не выпил все, что находилось в кубке. — Вкусно? — полюбопытствовал он почти сразу и тут же заторопился с извинениями: — Уж ты не серчай, что мы зелье такой водой разбавили.

— Да хорошая вода, — пожал плечами Константин. — Я вообще подумал было, что она ключевая.

— Вот теперь верю, что ты без злого умыла к нам пришел, тайных козней не замышлял, — довольно крякнул Градимир и пояснил: — Зелье это не только для того, чтоб человек помалкивал. Оно еще и… ну вот как тот камень на перстне. Простому человеку с открытой душой оно и впрямь ключевой водой может показаться, иному, с червоточинками, — затхлой, на вкус неприятной. А злыдень голимый через два глотка все выплюнет. Ну а теперь в путь.

Из шахты они вышли без приключений. Мстислава была немногословна, пояснив, что до этого молчала потому, что у них принято не вести никаких разговоров с теми, кто живет наверху, под солнцем.

Столь же кратка она была в определении следующего места встречи, а когда прощалась, посоветовала:

— Ты не вели своим людям ходить туда, где сегодня был. Уж больно там кровля ненадежная. Так что не пугали мы вас, а предупреждали. Просто испуг запоминается лучше.

Вернулся Константин в крепость уже за полночь. Минька не спал. Увидев князя, он немедленно накинулся на него с расспросами. Косте кое-как удалось отделаться байкой, неуклюже сплетенной на скорую руку, о том, что призрака он чуть ли не сразу потерял, а все остальное время пытался найти дорогу обратно.

Спускаться в штольню он запретил, как Мстислава и сказала. Под предлогом того, что для окончательного разгона призраков ему нужно набрать в здешних горах разных трав, которые цветут лишь ночью, он каждый день отсыпался, а под вечер выезжал на очередную встречу с Хозяйкой медной горы. Следовать за ним кому бы то ни было он тоже запретил, сказав, что имеет особый оберег от безголовых призраков и ночных духов, а тем, у кого его нет, они спуску не дадут.

Через неделю блужданий он провел странный обряд возле входа в Проклятую штольню и объявил, что изгнать нечисть оттуда он не в силах, но зато наложил на лаз печать страшной силы, и теперь выбраться из нее у призраков нет никакой возможности. А руду добывать надо не здесь, а совсем в других местах, которые он покажет, ибо в процессе странствий набрел на некое растение, которое поможет ему отыскать жилу.

Матерые рудознатцы только перешептывались да посмеивались, когда он вывел их на первое такое место, расположенное всего в пятистах шагах от их бревенчатых домишек, поставленных в прошлую весну.

Поначалу ни один из них даже не пошевелился, когда Константин, дойдя до места, которое было им заранее помечено, топнул ногой по земле и уверенно произнес:

— Тут ройте. Есть здесь железо — чую.

Наконец некоторые из простых рабочих, пожав плечами, взялись за лопаты и кирки. Как назло, земля была каменистая, поддавалась рытью из рук вон плохо.

Минька, не желая посрамления друга, тихонько дернул его за рукав и прошептал на ухо:

— Костя, здесь точно ничего нет. Пробовали не один раз и ничего не нашли. Скажи, что ошибся, пока не поздно.

— Так ведь это вы пробовали, — резонно возразил Константин.

Изобретатель в ответ только пожал плечами и больше не стал ничего говорить. Люди рыли до вечера, однако ожидания новоявленного рудознатца не сбылись. Мастера разминали в руках извлеченную землю и продолжали посмеиваться, но уже гораздо громче.

Наконец от них отделился старый Данило.

Подойдя к царю и поклонившись, хотя и не до земли, он пояснил:

— Та земля, государь, что железо в себе держит, — совсем иначе глянется. На этой — уж ты мне поверь — капусту хорошо растить, горох или репу, потому как она…

— А ты на три сажени вглубь видеть можешь? — перебил его Константин.

— Этого никто не может, — покачал головой мастер.

— Если бы ты отвар из той травы выпил, как я, то смог бы, — ответил Константин. — Здесь руда, только не добрались вы до нее пока. А сверху лежит не родное, — пояснил он, повторив слова Мстиславы: — В стародавние времена на это место кусок горы обвалился. За долгие годы дожди да ветра раскрошили его, вот он и превратился в простую землю. Так что ройте глубже.

На душе у него между тем было неспокойно. Уверенность, с которой он говорил с Данилой, была показной, на самом деле Константин ее не испытывал. Напротив, с каждой минутой ее остатки, которые еще продолжали гнездиться в его душе, постепенно улетучивались.

Оставалось только полагаться на то, что не было смысла Градимиру обманывать его. Ну чего этим волхв может добиться? Недельной отсрочки? И стоит оно того, чтобы ухудшать отношения?

Да и Мстислава не должна солгать ему, да еще с такой уверенностью и после всего, что у них было. Это поначалу все начиналось и заканчивалось задушевными беседами, которые они вели у небольшого костерка, коротая остаток ночи, чтобы Константин запомнил каждое из этих местечек засветло и потом ничего не перепутал. Говорила Мстислава по-прежнему мало, будто опасалась проболтаться, так что в основном трепался сам Константин.

Впервые девушка, которая выглядела значительно старше своих лет из-за строгости взгляда, зарумянилась, когда Константин рассказал ей бажовскую сказку про каменный цветок. Эта история вспомнилась ему не просто так. Дело было в, деликатно выражаясь, спутнике, который сопровождал их, а точнее — полз впереди.

Видеть его самолично Константину не довелось. «Ни к чему оно тебе», — коротко отозвалась по этому поводу Мстислава. Впрочем, может, оно и к лучшему, что не довелось, потому что вполне хватило следа, который он оставлял за собой. Этот самый след представлял собой полосу выжженной травы шириной сантиметров в тридцать.