– Мы подозревали Лобского в хищении плутония. Оперативники отрабатывали его день и ночь, прослушивали телефонные переговоры, контролировали переписку – все по нулям. Лобский был осторожен и хитер… И вот совсем недавно его приглашают в качестве эксперта по алтайской древесине в Соединенные Штаты. Мы не стали препятствовать выезду, хотя с особой тщательностью проверили багаж. Вернувшись, Лобский сразу начал готовить «Игру на выживание». Он открыл счет, на который из США поступила впечатляющая сумма. Затем зафрахтовал самолет, закупил парашюты и снаряжение для участников, нанял несколько сот человек в качестве обслуживающего персонала. Он швырялся деньгами налево и направо… Пока можно только догадываться, о чем американцы говорили с Лобским. Но совершенно ясно, чем именно он им приглянулся. Во-первых, Лобский не американец, значит, ни при каких обстоятельствах не кинет тень на США. Во-вторых, он имеет доступ к плутонию. Но самое главное: у него личные счеты с Симбуа, он люто ненавидит этого человека как конкурента, лелеет мечту о его смерти и трепетно ждет, когда жена приползет к нему на коленях… Как ты думаешь, о чем американцы говорили с Лобским?

Он заставлял меня думать. Как это тяжело – думать, сопоставлять факты, делать выводы! Какая ненавистная, рутинная работа!

– Они предложили Лобскому набить Симбуа морду, – сказал я лишь для того, чтобы Морфичев отвязался.

– Правильно, – ответил он, несмотря на почти откровенную издевку. – Они подсказали ему, как можно расквитаться с Симбуа. Как его втоптать в грязь, унизить, раздавить. Достаточно незаметно пронести на территорию страны и подкинуть под ноги ооновских экспертов контейнер с изотопом, да чтобы рядом оказалась приличная толпа журналистов. И все! Это будет достаточным основанием для введения американских войск. Симбуа станет сопротивляться, но крылатые ракеты сотрут с лица земли правительственные здания. Если Симбуа выживет, его привезут в Гаагу и будут судить военным трибуналом.

Возможно, Морфичев был прав. Возможно, за ширмой Игры Лобский притащил в эту страну изотоп плутония, чтобы подставить ее под удар и удовлетворить свое самолюбие. Но мне какое дело до всего этого? Я незнаком с Симбуа и не испытываю к нему никаких чувств. И к Лобскому я давно остыл. Я маленький человек, уставший от житейской суеты и своих мелких проблем.

– Послушай, Морфичев, – произнес я. – Зачем ты все это рассказываешь? Тебе нужен мой совет? Но я не знаю, что делать. И зачем вообще нужно вмешиваться в чужие дела? Пусть в эту страну высаживаются хоть американцы, хоть чукчи, хоть марсиане – мне все это по барабану. Ты, конечно, прости меня за политическую незрелость…

– Я не прошу тебя помогать правительству Симбуа, – жестко ответил Морфичев. – Я прошу тебя помочь мне, твоему товарищу, твоему знакомому.

– Хорошо, хорошо! – с раздражением ответил я. – Сейчас я расскажу солдатам, какой Лобский подлец и какую бяку он собирается здесь отчебучить. Они его арестуют…

– Это не солдаты, – едва разжимая зубы, ответил Морфичев. – Это повстанцы. Они тоже ненавидят Симбуа. Свергнуть власть они не могут – маловато силенок. Зато с успехом контролируют часть приграничной территории. Ее Лобский и выбрал в качестве своей базы… Не все так просто, как тебе кажется. Не надо лезть в бутылку.

– А ты не ошибаешься? – на всякий случай спросил я, не давая погаснуть робкой надежде, что мне удастся отделаться от Морфичева. – Может, это лишь продолжение Игры? Золото, экономический обвал, экспансия? Лобский показывал мне сценарий, но я не дочитал его до конца. Теперь жалею.

– Все в жизни игра, – философски заметил Морфичев. – В том числе политика и войны. Жаль, что мы с тобой не оказались в одной паре, у нас было бы достаточно времени поговорить на эту тему. Но хватит об этом. Я получил сведения, что комиссия ООН едет на север страны, где будет проверять заброшенный горно-обогатительный комбинат. Сегодня утром Акулов и Ирэн тоже отправились в северный район, где якобы находится финиш. Это не простое совпадение. Акулов исполняет роль курьера и даже не догадывается об этом.

Впервые с начала нашего разговора Морфичев упомянул Ирэн. И я сразу почувствовал его скрытое, напряженное внимание: как я отреагирую?

– Да, – согласился я и аккуратно поправил Морфичева: – Они не ведают, что творят!

– Акулов не ведает!

Морфичев выразительно смотрел на меня. Что за чушь он несет, да еще при этом так нагло пялится на меня? Он хочет сказать, что Ирэн знает о содержимом цилиндра?

– Нет, нет! – категорически возразил я и замахал руками. – Ты ошибаешься! Ты это выкинь из головы! Ты даже думать об этом не смей! Это полный бред!

– Может быть, тебе неприятно об этом слышать, – твердо добавил Морфичев, – но факты говорят сами за себя: она сотрудничает с Лобским.

– Да, она с ним сотрудничает, но только в рамках Игры! Она уверена, что все это – шоу!

Морфичев смерил меня холодным взглядом.

– Это еще надо проверить.

Он поднялся на ноги. Я тоже вскочил и крепко схватил его за локоть.

– Я знаю Ирэн не один же! – запальчиво начал объяснять я. – Она мой давний друг. Она не станет заниматься грязными делами, тем более – связанными с политикой!

– Я должен это проверить, – невозмутимо ответил Морфичев.

– Ты знаешь меня всего несколько дней, но почему-то доверяешь мне! А я знаю ее давно! Нам многое пришлось испытать и пережить. Ирэн может быть смешной, загадочной, глупой, она может заблуждаться, ошибаться, но никогда не ввяжется в авантюру, которая попахивает дерьмецом. Зачем это ей? Она нормальный человек!

– Кирилл! Мы теряем время!

– Выбрось идиотские подозрения из головы! – требовал я. – Ирэн не знает и знать не может, что на самом деле находится в цилиндре!

– Она сама сказала тебе об этом?

Я взвыл как от боли.

– Я понимаю: тебе нужны только факты и доказательства. Ты не принимаешь во внимание эмоции. Но что делать, если у меня нет ничего, кроме бесконечной веры в Ирэн? Я верю ей, как самому себе!

– А разве я заставляю тебя изменить свое мнение? Веришь – верь. Это твое право. Но если хочешь меня в чем-то убедить, то нам следует поторопиться.

Меня снова распирала злая сила. Что за метаморфоза? Орган, который вырабатывает чувства, не атрофировался? Еще совсем недавно я клялся себе, что вычеркну Ирэн из своего сердца. А сейчас она волнует меня больше жизни! Но это потому, что я люблю справедливость, только и всего! Ирэн обманула меня, разыграла передо мной комедию – этого я ей не прощу. Но огульно обвинять ее в том, что она вместе с Лобским проворачивает гнусные делишки, не позволю никому! Никто не имеет права приписывать ей чужие грехи! У нее и своих достаточно! Нечего зря чернить девчонку.

– Уговорил, – сказал я. – Давай погоняемся за Акуловым. Но с Симбуа потом – ящик водки!

Я всегда с удовольствием смотрю на людей, фанатично преданных своей работе. Морфичев был из их числа. Правда, мне непонятны были мотивы, которые заставляли его рисковать собой, я даже предположительно сказать не мог, какая выгода обломится нашей стране, если Симбуа останется у власти. На мой непосвященный взгляд, заинтересована в этом была лишь бывшая жена Крота, которой не могло не льстить положение второй леди государства. Как бы то ни было, Морфичев был отчаянно смел и шел к своей цели напролом. Памятуя, как дотошно он готовил меня к Игре, я ожидал подробного инструктажа с последующими учениями на местности и детальной отработкой взаимодействия. Но ничего подобного не произошло. Морфичев молчал, когда мы перелезали через забор и когда быстро шагали по центральной улочке лагеря. Тогда я мягко поинтересовался, какая передо мной стоит задача. На что Морфичев лаконично ответил: «Та же, что и передо мной».

Сказав это, он без предупреждения свернул на площадку, где бойцы обслуживали технику. Наглый и уверенный вид всегда действует на людей магически. Никто не остановил нас и не крикнул нам, пока мы не дошли до начищенного до блеска бронетранспортера. Только тогда какой-то малорослый начальник с громкими воплями подскочил к нам. Мне понравилась реакция на это Морфичева. Он обернулся и посмотрел на начальника столь уничижительно, с таким глубоким и безусловным презрением, что тот на мгновение опешил и заткнулся. Морфичев занес ногу, чтобы встать на колесо и подняться на броню, но начальник, придя в себя, схватил его за руку. Безо всяких раздумий, с чувством ответственности за выполняемую работу, Морфичев послал свой кулак в челюсть начальника. Я последовал его примеру и последовательно приложился кулаком к двум физиономиям, которые были ко мне ближе всего.