Добравшись до узкой изрытой дороги, мы свернули вправо, по-прежнему не проронив ни слова. Воздух между нами звенел, как бывает душной летней ночью, когда ждешь не дождешься, скорей бы грянул гром.

– Неплохо сыграно, – сказала я наконец. – Все лучше, чем хлысты и оковы.

Он даже тогда не ответил, и я стерла со щеки жаркое воспоминание. Мы шли, зная, что в любую секунду нас может настигнуть погоня и надо будет бежать обратно в лес.

Трижды нам приходилось нырять под деревья, прячась от всаднических патрулей и связных, спешивших по дороге в Аберсвиль. В четвертый раз патруль миновал нас и остановился, перегородив дорогу, в двухстах шагах позади. Командир отдал приказ прочесать лес, и мы бросились бежать – все равно Всадники будут ломиться сквозь подлесок с таким треском, что не услышат нас. Едва мы решили, что вернуться на дорогу гораздо лучше, чем перелезать через упавшие стволы и пробираться по кустам, как увидели следующий патруль. Факелы по обеим сторонам дороги полыхали ярче яркого, но Всадников было всего трое. Идти дальше по лесу мы побоялись – вдруг там нас уже поджидают их сотоварищи, – но и драться против троих мы бы не смогли. Попались. Стоит этим двум патрулям пойти навстречу друг другу – и нам конец.

Мы затаились в кустах, шепотом решая, как быть дальше, и тут послышался неспешный цокот копыт. Верхом… двое… тоненькие, светловолосые, кудрявые – элимы! «Эй, Давин!» – тихонько позвала я. Они этого ждали. Тарвил остановил коня, спешился и в голос объявил, что идет облегчиться. На самом деле элимы устроены совсем не как люди и могут сдерживать подобные нужды днями напролет.

– Берите коней, – велел Тарвил. – Никому и в голову не придет, что вы можете ехать верхом, и к тому же Всадники решат, что через прежние кордоны вы уже прошли.

Времени на размышления у нас не осталось. Если мы замешкаемся, нас вот-вот обнаружат.

– Скачи как можно быстрей и не вздумай останавливаться, – шепнула я Мак-Аллистеру.

Одна надежда – на внезапность. О том, чтобы попытаться заговорить патрульным зубы, нечего и думать. Так что Давин тоже пошел себе в лесок, и мы с Эйданом вскочили в седла. Элимы что-то сказали своим умным лошадкам, крепко шлепнули их по крупам, и мы пролетели между двумя Всадниками, как стрелы из арбалета. Всадники, ругаясь на чем свет стоит, звали сотоварищей и седлали коней. Готова поклясться, что элимы в лесу покатывались со смеху.

Маленькие кор-талайтские лошадки весело скакали по извилистой дороге, и через каких-нибудь полчаса мы оказались на тихих улочках Аберсвиля. Мак-Аллистер привел меня на задний двор какой-то лавчонки. Вывеска гласила: «Мервил, портной».

– Мы остановились здесь, – сказал сенай, показывая на деревянную лестницу, прислоненную к стене высокого узкого дома. – Наша комната там, наверху. Ты ведь устала не меньше, чем я, так что беспорядок тебе не помешает. Мы готовились… В общем, утром все увидишь.

– А ты?

– Я… я лучше тут останусь. Расседлаю коней, подожду элимов.

– Погоди, я тебе помогу.

Я потянулась к пряжкам, но Мак-Аллистер дернул за поводья и отвел лошадь подальше.

– Иди ложись. Прошу тебя. Иди. Я все сам сделаю. Мне надо… – Он говорил сдавленным голосом, опустив глаза.

Я так устала, что решила не спорить и ни о чем не спрашивать. Если ему приятней спать в конюшне, чем в одной комнате со мной, я-то тут при чем? Может, боится, что я его изнасилую? Или, может, до него наконец дошло, что он вот-вот погибнет? Да он же безумен. Какое мне дело, что он там себе думает?

На полу в душной комнатушке над портняжной мастерской лежали пять соломенных тюфяков. Все остальное было завалено всяческой пестрой дребеденью: стопками и кипами шелка и атласа, нитками, бусами, кружевами… На длинном столе высились груды лоскутков, катушек, клубков, обрывков серебряного позумента. Со стен свисали разнообразные наряды, пригодные разве что для шлюх и принцев. Я совершенно не понимала, какое отношение все это имеет к вторжению в абертенский драконий лагерь, и настолько вымоталась, что у меня вовсе не осталось любопытства, – и мне не стало любопытно даже тогда, когда, устроившись наконец на тюфяке, я встретилась взглядом с пустыми глазницами серебряной маски.

Я проснулась сразу после полудня и увидела, что на соседних тюфяках спят Давин и Тарвил. Давин открыл глаза, стоило мне пошевелиться, и вскочил на ноги так резво, будто проспал пятнадцать часов, а не пять.

– Как здорово, Лара, что у нас вчера все получилось! – Он от души зевнул и высунулся в окно. – Неси колбаски! – крикнул он кому-то в саду и пнул Тарвила, свернувшегося на тюфяке у входа: – Поднимайся, засоня! Мы все утро проспали, у нас осталось всего-то полдня!

Тарвил застонал и натянул на голову одеяло. В Кор-Талайт все знали, что Тарвил спит как бревно, а проснувшись, еще час не помнит, как разговаривать. Давин примерился было пнуть его еще разок, но придумал кое-что получше. Он щедро полил голову приятеля, одеяло и все прочее водой из цветастого кувшина. Тарвил сел, проклиная все на свете и мотая мокрой головой, а Давин тем временем обернулся, рассмеялся, – должно быть, вид у меня был ошарашенный, – и широким жестом обвел комнату:

– Небось и представить себе не можешь, как мы собираемся пролезть к абертенским драконам?

– Если собираешься засунуть нас в повозку с провизией или учинить какой-нибудь дурацкий спектакль, как Мак-Аллистер в Кор-Неуилл, – и думать забудь. Мы здесь, это прекрасно всем известно, так что от нас чего-нибудь такого и будут ждать. У воинов Двенадцати Семейств с мозгами все в порядке.

– Не знаю, не знаю, – усмехнулся Давин. – Правда, давеча ночью нас чуть не поймали, но на этот раз мы придумали штучку куда позабористей.

– И что вы придумали? Хотите завернуть нас в рулон атласа?

– Ну, в общем… Ладно, пусть тебе Мак-Аллистер все объясняет. – Сенай как раз появился на последней ступеньке лестницы – на локте болтается перевязь с мечом, в руках большое блюдо колбасы.

– Что объяснить? А, все это? – Эйдан поставил блюдо и бросил на стол меч. – Придется еще немного поиграть. Только это будет попроще. – Он стал осторожно раскладывать колбасу по расписным тарелкам и наливать в плошки жидкую кашу. – Попроще, чем в прошлый раз. – Ему удалось без потерь разлить кашу по плошкам, и мы сели завтракать. Аромат был чудный. – Ты говорила, Лара, что в абертенский лагерь вход только один. На самом деле их два. Абертенцы умышленно держат драконов поблизости от дворца. Они видят в этом доказательство мощи, безопасности и процветания государства и любят показывать своих зверей. Всякий раз, когда король Ренальд принимает гостей, он ведет их посмотреть на драконов. В полночь слуги открывают двери на террасу, которая выходит прямо на лагерь. А с террасы к драконам ведет лестница. Хотя по ней, конечно, ходят редко.

– И что, ты собираешься пробраться во дворец и взломать двери на террасу?! – Я не в силах была сдержать презрительную усмешку.

– Вовсе нет. Король Ренальд сам нам ее откроет. – Он подхватил что-то со стола, прикрыл лицо и отвесил мне поклон. Серебряная маска. – Сударыня, могу ли я просить вас почтить своим присутствием бал-маскарад, который устраивает король Ренальд по случаю дня рождения дочери? Мне посчастливилось получить приглашение, и было бы очень грустно отправиться на бал в одиночестве.

Бал! Бал во дворце абертенского короля! Мне пришлось с усилием закрыть разинутый от изумления рот и заставить себя говорить:

– Ты с ума сошел! Совсем спятил! Тебе туда нипочем не пробраться, а если и проберешься… Да никакая маска не превратит меня в знатную даму, даже в королевскую служанку!

Тарвил поспешил в угол и притащил длинное платье темно-зеленого шелка с серебристой нитью:

– Мервил только подол подрубит, и…

– Нипочем такое не надену! – Нет, это просто смешно: что планы, что платье… – Ни за что!