– Спасибо, отец. – Карина обняла мать и похлопала гигантскую голову Дракона Золотой Реки.

– Где твоя сестра, милый муженек? – спросила Мара.

Льешо не дано было узнать, умеет ли дракон разговаривать, потому что в этот момент серебряная королева спустилась на ступени храма. Перед глазами юноши все плыло. Он вытер глаза рукой, размазав кровь по лбу.

– У меня галлюцинации? – подумал Льешо.

Уже не серебристый дракон стоял рядом с золотым червем, а Кван-ти, целительница, исчезнувшая с Жемчужного острова.

– Льешо, ты ужасно выглядишь, – смахнула она волосы с его глаз и недовольно поджала губы. – Вокруг стоят три целительницы, а принц истекает кровью.

– Ты умерла, – остановил он ее на полпути. – Это, должно быть, какое-то чудо!

– Никогда не умирала, – ответила она с чарующей улыбкой. – Чудо, да, но не большее, чем когда ты знал меня как Кван-ти.

– Ты спасла мне жизнь, – вспомнил Льешо морского дракона, пришедшего ему на помощь, когда он настолько устал, что чуть не утонул в заливе.

Юноша не хотел вспоминать тот момент, и Кван-ти, поняв его, кивнула головой.

– Дети вернулись на Золотую Реку, брат, – сказала она дракону, уныло потупив взгляд. – Море вокруг Жемчужного острова до сих пор несет смерть. Ты позаботишься о них, пока возвращение домой не станет безопасным?

Дракон кивнул головой. С нежным вздохом клубящегося дыма он поднялся и пошел по открытой площади, осторожно обходя павших. Их было слишком много, чтобы Льешо мог сосчитать. Выжившие помогали своим тяжелораненым собратьям отойти с пути дракона, напуганные таким союзником больше, чем самим сражением.

Когда Дракон Золотой Реки распустил свои мощные крылья, взлетая ввысь, поднялся такой ветер, что Льешо сбило с ног. Упасть и остаться лежать казалось заманчивой идеей, но пока он мог ходить, нужно найти друзей. Шокар сидел рядом с медведем, спасшим Льешо жизнь, и гладил его за ухом. Шокар не солдат, и ужасы войны его едва не сломали.

Постепенно выжившие собирались у храма. Льешо наблюдал, как они поднимаются по широким ступеням и входят в святилище. Уставшие и понурые, Каду и Бикси, казалось, тоже вышли из боя невредимыми.

– Тебе нужно войти внутрь, – напомнила ему Мара, – твои раны следует перевязать.

– Сейчас.

Карина и Кван-ти уже были в храме, многие нуждались в их помощи. Мара стояла рядом с Льешо, пока он говорил с Каду.

– Генерал жив?

– Не знаю, – пожала плечами Каду не то чтобы равнодушно, просто не в состоянии подарить надежду. – Возможно, поищем его внутри.

Бикси взял Шокара за руку и отвел его от мертвого друга. Вчетвером они вошли в храм, где раненые рядами лежали на полу. Льешо окинул их взглядом в поисках Адара. Это напомнило ему детство, когда он приходил к брату с малейшими царапинами.

– Льешо, ты ранен.

К ним подошел Адар и дотронулся до руки юноши.

– Брат. Отлично, – кивнула Мара и отошла заботиться об остальных.

Напряжение, идущее из глубины живота юноши, прошло.

– Потом, – махнул он небрежно рукой и тотчас опустил ее вниз, осознав, что до сих пор сжимает в окровавленном кулаке копье. – Все, что мне нужно, так это поспать.

Адар, не отпуская руки брата, повел его в глубь храма.

– Сейчас, – сказал он, – пока ты не истек кровью на священном полу.

Льешо не чувствовал, как струится кровь, но решил уступить Адару и поплелся за ним к перевязочной.

– Я рад, что ты жив, – сказал ему брат, и юноша опустил голову на его плечо.

– А я рад, что нашел тебя, – ответил Льешо и упал в обморок.

Сквозь тьму двигались тени. Мрак нарушался лишь тусклым свечением разбросанных ламп и слабыми стонами раненых. У изголовья Льешо восседала самая непроницаемая тьма, телесная и обнадеживающая. Шокар едва посапывал. Завтра, как сказали лекари, Льешо сможет покинуть временную больницу, сооруженную в Храме Семи Богов. Он возьмет с собой брата, отказавшегося отходить от него и на шаг, и свою команду, не доверившую никому охранять его сон. Бикси занял караул у центрального входа в храм, Каду наблюдала за тайным входом, ведущим на узкую улочку. Раздираемый меж долгом по отношению к Льешо и Льинг, присоединившейся к ним после битвы во дворце, Хмиши проводил дни, бегая по длинному залу от ее кровати к выходу на площадь и обратно.

Иногда они делали перерывы и рассказывали свои истории братьям Льешо. Шокар слушал с огромным вниманием, иногда приходя в ужас. Он то и дело бранил Льешо за его рискованные поступки и настаивал, чтобы Адар еще раз проверил его раны, не осталось ли следов от предыдущих повреждений. Льешо не обиделся на облегчение, с которым лекари и целители восприняли его выздоровление. Личная охрана тоже начала действовать на нервы. Как бы сильно он ни любил брата, чрезмерная забота Шокара сводила его с ума. Как же он ценил минуты тишины и раздумий, когда брат дремал рядом. Хотя они были и менее значимы, чем редкая возможность поговорить с Адаром. Лекарь опустился на пол у его кровати с кривой улыбкой, искажаемой светом лампы.

– Он просто хочет, чтобы ты был в безопасности, – одарил Адар спящего принца снисходительной улыбкой.

– Я тоже люблю его, – вздохнул Льешо. – Но мы нигде не сможем чувствовать себя безопасно. И я не ребенок, которого он может огородить от правды.

Адар усмехнулся.

– Чтобы убедить Шокара, что ты уже не семилетнее дитя, нужно обладать магией посильней, чем у нас с тобой. Что касается опасности, – покачал головой лекарь, огорченно нахмурившись, – Шокар до сих пор винит себя, что был вдалеке от Кунгола, когда напали гарны.

– Гарны убили бы его, – сказал Льешо, зная, что они ни за что не оставили бы в живых человека, способного поднять свой народ на восстание.

– Да, он не трус, – произнес Адар, будто это нуждалось в упоминании, – но он миролюбивый человек. Когда он увидел тебя в счетном доме, то искренне поверил, что богиня дала ему еще один шанс для искупления. Если б ты умер, он бы отчаялся.

– Понимаю. – Льешо закрыл глаза, которые болели от усталости, не желая больше думать об этом. – Тем не менее я не могу остаться.

– Спи, – похлопал его по плечу Адар.

Льешо понял, что открыть глаза выше его сил. Издалека доносились приятные голоса священников, с ними говорил бог смеха и слез Чи-Чу, похожий на мастера Дена. Должно быть, сон. Да, уже сон.

Наступило утро, мастер Ден стоял рядом с соломенным тюфяком Льешо и настойчиво пытался разбудить принца, сетуя, что для сна нет времени. Он скинул с плеч кипу белья, и юноша заметил, что это повседневная одежда из лагеря ее светлости: не форма, в которой он сражался, не костюм, в котором он маскировался в день последней битвы. Интересно, куда подевалась жемчужина Льека. Закостеневший от долгого постельного режима юноша пошевелился, поднял руки, чтобы надеть рубаху, и почувствовал острую боль. Вот отчего он столь бледен. Генерал Шу когда-то посоветовал рассказать обо всем мастеру Дену, что оказалось невозможным в окружении заботливых друзей. Если уж стирщик принес его одежду, то, вероятно, знает, где находится и жемчужина.

– Где мое оружие? – спросил Льешо. – И дары, которые мне вернула ее светлость?

Ден не присутствовал на вручении короткого копья и нефритовой чашки, однако ему было известно о них.

– В твоей комнате во дворце, – ответил он, – вместе и с остальными ценностями, которые ты накопил по дороге.

Казалось, мастер Ден знает больше, чем говорит, но Льешо не мог спросить его об этом прямо здесь.

– Как там генерал Шу? – поинтересовался юноша, в голове которого возникал один вопрос за другим. – Он был ранен? Его кто-нибудь видел после битвы?

Каду, игравшая с Маленьким Братцем, покачала головой.

– Когда я его последний раз видела, он велел нам держать площадь.

– Он попался мне на глаза во дворце, где я была, пока не присоединилась к вам, – добавила Льинг. – Генерал в полном здравии направлял имперский караул прочесать все улицы, чтобы поймать гарнских шпионов всех до последнего.