Интересно, что Шпенглер в трактовке русского будущею сделал самую грубую свою ошибку, он сказал, что русское крестьянство уничтожит большевизм, как оно уничтожило «псевдоморфоз» петровской империи (эти два явления единосущны у Шпенглера), и вернет Россию к «христианству Иоанна и Достоевского». На деле не крестьянство уничтожило большевизм, а большевизм уничтожил русское крестьянство. Таковы издержки всякого органицизма, особенно остро явленного у Шпенглера, — органицизм не чувствует в истории темы свободы, ее как позитивных, так и негативных измерений. Когда Бердяев говорит, что русская история шла через прорыв органического развития, в этих его словах ощущается полемика со Шпенглером.
Но, стремясь назад, в органическое единство, личность не менее революционна, чем в стремлении вперед, к свободе. В этом смысле славянофильство тоже революционно, анархично, оно не знает, например, темы государства и власти (еще одно доказательство невозможности связать с ним какую-либо идеологию или практику власти). У Маркузе этот феномен (архаический характер всякого революционаризма) осознан теоретически. Но в этом своем движении к источникам бытия личность может заблудиться, выйти к ложному синтезу.
Таково, в ретроспекции своей, славянофильство. Есть ли у него также и перспектива? Славянофильство может мыслиться не только как реминисценция, но и как некая программа, если человечеству, и России в том числе, суждено вернуться, во всех измерениях культурно-исторической жизни, к источникам бытия.
Литература
1 См. П. Г. Виноградов. И. В. Киреевский и начало славянофильства. — «Вопросы философии и психологии», 1892, № 2.
2 См. Ф. А. Степун. Немецкий романтизм и русское славянофильство. — «Русская мысль», 1910, № 3. (Перепечатано в книге: Ф. Степун. Жизнь и творчество. Берлин, 1923.)
3 М. О. Гершензон. Исторические записки. М., 1910, с. 25–26, 31.
4 Там же, с. 35–36.
5 И. В. Киреевского. Полн. собр. соч. т. 1. М., 1913, с. 218.
6 Там же, с. 192, 193.
7 Там же, с. 229–230.
8 Там же, с. 207.
9 Там же, с. 201.
10 Там же, с. 219.
11 Там же, с. 67.
12 См. В. М. Жирмунский. Религиозное отречение в истории романтизма. М., 1919.
13 The Portable Jung. New York: Penguin Books, 1978, p. 244, 240, 261–262.
14 К. С. Аксаков. Полн. собр. соч. Т. I: Сочинения исторические. М… 1889, с. 27, 48, 592, 599, 279, 596, 597, 597–598, 300, 597, 18.
15 Там же, с. 283–284.
16 Там же, с. 169–170.
17 А. С. Хомяков. Полн. собр. соч. т. V. М., 1904, с. 71.
18 Там же, т. 1. М., 1900, с. 199.
19 Там же, с. 242.
20 Там же, с. 127–128.
21 Там же, с. 283.
22 Там же, с. 27, 9.
23 Там же, с. 174.
24 См. П. Н. Милюков. Из истории русской интеллигенции. СПб., 1902, с. 267.
25 В. С. Соловьев. Национальный вопрос в России. СПб., 1891, Т. И.
26 Н. Бердяев. Алексей Степанович Хомяков. М., 1912, с. 246–247.
27 См. Н. Я. Данилевский. Россия и Европа. СПб., 1888, с. 121–122.
28 Там же, с. 283.
29 Н. Н. Страхов. Борьба с Западом в нашей литературе, т. I. Киев, 1897, с. VI.
30 Там же, т. II, с. 52.
31 Н. Н. Страхов. Статьи об И. С. Тургеневе и Л. Н. Толстом. Киев, 1901, с. 108.
32 См. Н. Я. Берковский. О мировом значении русской литературы. Л., 1975, с. 131–132.
33 В. Ф. Одоевский. Русские ночи. Л., 1975, с. 182.
34 Ф. А. Степун. Немецкий романтизм и философия истории славянофилов. — «Грани», № 42, с. 186.
35 Н. Я. Берковский. Романтизм в Германии. Л., 1973, с. 60.
36 Б. М. Эйхенбаум. Лев Толстой. 60-е годы. Л.—М., 1931, с. 324; Лев Толстой. 50-е годы. Л., 1928, с. 34.
37 Б. М. Эйхенбаум. Лев Толстой. 60-е годы, с. 17.
37а Б. М. Эйхенбаум. Лев Толстой. 50-е годы, с. 288.
38 Там же, сс. 221, 232–233.
39 Там же, с. 370.
40 М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972, с. 45.
41 См. В. М. Жирмунский. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб., 1914.
42 А. Блок. Собр. соч. Т. 6. М.—Л., 1962, с. 103, 104, 104–105, 103.
43 Там же, с. 18.
44 А. Блок. Собр. соч. Т. 7. М.—Л., 1963, с. 365.
45 С. Франк. Философия ветхозаветного мира (статья о книге Оскара Гольдберга «Действительность евреев»). — «Путь», № 19 (ноябрь 1929), с. 109–113.
46 См. «Русская мысль», 1918, март — июнь (статья Д. Самарина).
47 С. С. Аверинцев. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1977, с. 104.
48 Там же, с. 37, 39.
49 Там же, с. 41.
50 См., например, статью «Греческая „литература“ и ближневосточная „словесность“» в кн.: С. Аверинцев. Религия и культура. Ann Arbor, «Эрмитаж», 1981.
51 С. С. Аверинцев. Поэтика ранневизантийской литературы, с. 44–45.
52 Там же, с. 43.
53 Л. Шестов. Умозрение и Откровение. Религиозная философия Владимира Соловьева и другие статьи. Париж: YMCA-Press, 1964, с. 55.
Горький, белое пятно
1
Парадоксальна судьба Горького: классик советской литературы, больше того — ее основатель, не читается никем, кроме принуждаемых к тому школьников. Читают его школьники, а пишут о нем — диссертанты[21]. «Он был очень мертвый», — сказано где-то у Хемингуэя; кажется, что Горького постигла та «вторая» и окончательная смерть, от которой уже нет воскресения: похоже, что действительно наступил «конец Горького», впервые провозглашенный (Д. Философовым) в 1907 году. Вспоминают о нем только в юбилейные дни, причем от юбилея к юбилею — тоном все ниже. В марте 1988 года, в 120-летие со дня рождения, «Литературная газета» поместила статью прямо-таки извиняющуюся: мол, не все уж у Горького и плохо. Вспоминают все реже и реже — и как-то, можно сказать, унижающе, в чисто ассоциативной связи с другими: так, недавно вспомнили потому, что встал вопрос об издании академического М. Булгакова; помилуйте, какой Булгаков, когда у нас и Горького академического нет!
В подобных жалобах содержится немалый элемент лукавства. Трудности с изданием полного Горького отнюдь не научного порядка. Его полное собрание было задумано в 1968 году в трех сериях, и первая — художественные произведения — давно уже закончена; застряли вторая и третья серии — публицистика и письма.
Это жаль, потому что именно здесь находится настоящий Горький, знакомство с которым было бы крайне интересным. Ибо публицистика Горького и «неформальная» его переписка намного интереснее всего — или почти всего, — что он написал в «первой серии», в художественном плане.
Интересно то, что горьковская публицистика — «нецензурна» целиком, вся, всех периодов и настроений. Советский читатель знает понаслышке, что есть какие-то «Несвоевременные мысли», страшно антисоветские, и вот, мол, из-за них-то и задерживается издание полного Горького. Конечно, отчасти это так; но «Несвоевременные мысли» — все-таки пустяк по сравнению с тем, что написано им в статьях 30-х годов: попробуйте-ка сейчас перепечатать, к примеру, панегирики тов. Ягоде! Но Горький и до революции такое писал, что объяснить и подать написанное в нынешних терминах очень и очень затруднительно. Возьмите хотя бы статью 1915 года «Две души» — и дайте ее почитать нынешним «деревенщикам»: они тогда сожгут особняк Рябушинского на Никитской, где жил Горький, со всеми его параферналиями. А эпизод с «богостроительством»? Даже и «Заметки о мещанстве», нападающие на Толстого и Достоевского, как-то сейчас неудобны…
