Как всегда, всех по очереди поднимали во время ужина. Я чего-то сплел о климате культуры и этике, Людмила Михайловна, с которой я был на этом вечере, сказала: «Вас никогда нельзя застать врасплох». Во время застолья, продолжая все ту же тему, поразительную историю рассказал Анатолий Карпов. О том, как хитроумным способом совсем недавно был приватизирован знаменитый шехтелевский особняк дома на Никитской, где когда-то жил Горький. Сначала поменяли адрес, поменяли таким образом, чтобы особняк выпал из какого-то реестра (например, дом 6 дробь 2 поменяли сначала на 2 дробь 6, а потом дробь выбросили). Сейчас пойдут суды и разная возня. Но все это свидетельствует о нечистоплотности чиновников и о том, что никак не могут исчезнуть хитроумные люди, готовые на все.

Снова после «каникул» в Москве уехал в Обнинск в каком-то полустрессовом мятущемся состоянии. Мое главное хобби — это какие-то усовершенствования на даче, я этим очень интересуюсь. Насупротив всего создать у себя некий комфортный для житья и работы оазис. Хоть и не богато, но комфортно и совсем, как я считаю, необязательно украсть целую отрасль, чтобы потом что-то соорудить у себя дома. Идея огромного поместья и безбрежной собственности также пугает, потому что требует невероятного внимания. А меня только-только хватает на то, чтобы все фиксировать (а по сути, написать фрагмент своей жизни) и постараться закончить новый роман. Он каким-то трагическим образом остановился. Возможно, это связано с тем, что, как животные чуют тектонические шумы, так и я ощущаю приближение немощи. Особенно дают знать себя легкие, все время какая-то тяжесть за грудиной и тяжелая голова. Помогает ли мне так называемый отпуск? Вот уже вчера, уезжая с работы, я составил себе списочек необходимого на понедельник: письмо Илоне, встреча с Воскресенским, материал о гранте Хавинсон, письмо в Америку, этюды на приемные экзамены и пр. Это займет у меня весь день. Но процесс остановить нельзя, он непрерывный, как в доменном цехе.

Кажется, что-то случилось с банком Орехова, Альберт Дмитриевич сказал, что ему звонила Ирина, бухгалтер, они приостановили платежи. Значит, дорогой Андрей опять кого-то наколол, сам-то он, конечно, из этой ситуации выйдет без личных потерь, а может быть, как и любой банкир, еще и разбогатев. Во всем этом для меня есть тонкий привкус возмездия.

По дороге на дачу заезжал на строительную ярмарку на Калужском шоссе и все пытался расспросить и теоретически приспособить так называемый реверсер, водный аккумулятор, для своего нынче горячего душа. Беда в том, что он перестает работать, когда отключают в поселке электричество или подачу воды. Ну, с электричеством еще была не была, но воду отключают значительно чаще, по утрам и вообще именно тогда, когда горячая вода необходима. Как ни странно, некая идея возникла, когда поговорил с Андреем Матвеевым, который тоже у себя что-то усовершенствует. Но в принципе надо покупать маленькую насосную станцию. Как она будет работать летом и осенью, я отчетливо представляю, но главное — заставить работать ее зимой. Некая идея уже есть. Деньги и заранее вложенные усилия должны сделать надвигающуюся немощь менее заметной.

На дачи приходил электрик. Наконец-то свершилась мечта идиота, я сделал у себя трехфазовое электричество. Это первый этап, чтобы подключить на осень электроконвекторы и поставить в сауну дублирующую электропечь.

2 июля, пятница. Утром не выспался, потому что пришлось рано вставать и везти Долли к ветеринару. Приехал к половине восьмого, но зато был третьим, иначе все растянулось бы на полдня. К счастью, похоже, что ихтиоловая мазь и антибиотики помогли. Сегодня не было вчерашнего фельдшера Жени, но сама врач очень толково все посмотрела, велела продолжать лечение и приехать в понедельник или во вторник. В понедельник я точно не смогу, но, может быть, смогу приехать во вторник прямо из Москвы. У меня самого очень болит в локте правая рука, купил какую-то притирку, и если за несколько дней не поможет, то пойду к врачу. Твердо решил в сентябре ложиться в больницу, легкие меня пугают все больше и больше. Какая непростительная глупость и мальчишеская самоотверженность «помогли» мне заработать астму! Теперь прощай продуктивная и спокойная старость. Но счет всему этому я веду, и главный виновник здесь — мой старый добрый друг В.П. Смирнов, развлекавшийся в то время какими-то интригами, не давшими мне возможности тихо и спокойно вовремя лечь в больницу. Запомним, вернее, будем иметь в виду.

Теперь есть некоторая надежда на книгу о дыхании, которую мне, как всегда подложил С.П. Это какая-то новая система, она внушает мне надежду. Главное, все запомнить.

Днем прочел замечательный рассказ Лимонова «Соотечественница», который нашел в старой, еще за 97-й год, «Юности». Это рассказ о его голодной юности в Нью-Йорке и о некой соотечественнице с немецко-еврейской фамилией, балетмейстере, которая подрядила его, голодающего своего товарища, за смехотворно-низкую, пуэрториканскую зарплату скоблить ей потолок в новой квартире. В споре, который возникает между работодателем и нанимаемым, говорится о той форе, которую получают дети богатых, стартуя в жизни. Ее, балетмейстера, фора и ее преимущество — это то образование при Кировском театре, которое на Западе можно получить только за очень большие деньги. Единственное, чему я могу в моем положении завидовать, это умению писать просто.

Дума приняла в первом чтении закон о льготах. Я еще раз вспомнил угрозу Феоктистова, что Герои Советского Союза вернут свои медали и не примут участия в праздновании 60-летия Великой Победы. Прощай, социалистическое государство. У всех совершенно неправильное представление, что государство чего-то дает пенсионерам. Оно лишь распределяет то, что пенсионеры заработали за свою жизнь и что государство в виде налогов и выплат у них отобрало или недоплатило им. Ужасно то, что с тем, что отобрало, оно обошлось неумело. Это свидетельствует о слабости и бездарности управления.

Вечером поздно прибыл на электричке Витя с термосом красного летнего борща, который прислала В.С.

3 июля, суббота. Ездили утром за стройматериалами, надо доделывать террасу, которую зимой построил Толик. Купил вагонку, плинтус и раскладку, цены невероятные. Я теперь буду жить со знанием, что два метра тонкой реечки на подоконнике стоят, как килограмм первоклассной свинины. Витя очень терпеливо и аккуратно выправляет окна, я ему, когда надоедает читать или писать, помогаю. Лучше работать пилой, лопатой ли, нежели сидеть над бумагой. Как ни приятно ощущение строительства новой реальности, которая возникла у тебя в мозгах, а ничего труднее и изнурительнее, чем писательский труд, я не знаю. Тем не менее закончил трудную четвертую главу. На горизонте замаячила пятая — это будет большая прогулка по городу, мой любимый жанр. Как бы я ни хотел писать, как большинство писателей, с разговорами и так называемым действием, у меня этого не получается. Я все-таки выработал если не свой стиль, то свой ракурс изображения действительности, свою конструкцию диалога с читателем. А может быть, это вовсе и не конструкция, а просто существует множество миров, и один из них мне открылся? У меня стала пропадать рефлексия по поводу недостаточности и ущербности моего письма. Переломлю я читателя, и если уже не заставил видеть по-моему, то заставлю, но мне кажется, у меня уже много единомышленников.

Вечером А. Герасимов рассказывал о пенсионной системе в Америке. Если вы все понимаете, значит, вам мало об этом рассказывают. Я во время передачи вспомнил горячие споры, которые услышал в строительном магазине. Речь шла о проездном билете, о его реальной стоимости. Наша система льгот как-то помогала людям чувствовать себя над гранью бедности, иметь хоть какие-то права. Потом, давайте также отметим, что все, что бы ни делало наше правительство, все, абсолютно все идет во вред народу.

Читаю работы иркутского семинара, прозу. Через иркутский семинар уже прошло двадцать человек. Качество прозы повсеместно повышается, но это все старые правила.