С остервенелым удовлетворением читаю «Магнит» Галковского. Видимо, в Дневнике я буду писать почти о каждой его статье из этого сборника. Это такой острый, проницательный, местами ошибающийся, но такой живой ум, такая поразительная ирония! Пока читаю первую статью о «Вехах», так энергично разруганных Лениным. Галковский заходит с другой стороны, в первую очередь со стороны интеллигенции, способной в своей жажде власти и в жажде «нами, умницами» сменить любую элиту. Просто диву даешься! В частности, весь наш коммунистический период он считает искусной второй европеизацией, возникшей под влиянием части интеллигенции, не очень-то прикрепленной к традициям национальной почвы. При всей нелюбви к недавно отошедшему строю Галковский признает, что блеф европеизации сопровождается все-таки созданием истеричной, лживой, но в своем высшем проявлении выдающейся цивилизации, по крайней мере в литературе, сценическом искусстве и отчасти в музыке. Он всё время помнит о нашем евроазиатском начале и иногда по этому поводу пишет удивительно звонко: украсили себя чужой мыслью: «Ситуация, когда выросший в полуазиатском захолустье «западник» Плеханов вместе с дочкой раввина Любовью Исааковной Аксельрод орал на «восточных деспотов» Николая Романова Дармштадт-Готторпского и Александру Гессенскую, по уровню незатейливого юмора приближается к лучшим фильмам Чарли Чаплина».

Но так история кажется из «сегодня».

Продолжаю читать дальше.

31 августа, вторник. С утра, опять же по телевизору, шла передача о группе военных войск в Германии, о воссоединении Германии. Рассказывали о потрясающем воровстве, которое царило в тот момент. На экране были разные люди, в том числе и Яковлев, со своей «справедливой точкой зрения»: прозападной, неестественной, так контрастирующей с его вологодским выговором. Был также Дима Якубовский, который показался мне здесь несколько иным. Выступал Юрий Болдырев, в ранние времена Ельцина занимавшийся контролем при президенте. Фантастическое воровство, фантастический цинизм, в подтексте вырисовывается роль во всём этом и Горбачёва, и Яковлева, и Шеварднадзе. В подтексте возникает мысль, что так шло немыслимое накопление капиталов. В связи с этим вспомнил о том, что Пиночета лишили парламентской неприкосновенности. И я абсолютно уверен, что как только с политической арены президентства уйдет Путин, ну, может быть, еще через один или два президентских срока, хотя в наше время история катится очень быстро! — разберутся и с Ельциным, и с его семьей, а может быть, и со многими другими.

Во второй половине дня, в пятом часу, поехал в «клуб Рыжкова», который на этот раз должен был состояться в Московском государственном социальном университете. За этим, не очень внятным для здравого смысла, названием есть ещё как бы подзаголовок, указание на покровителя: «министерства труда и социального развития Российской Федерации». Как бы ведомственное, министерское заведение, готовящее специалистов для бывшего курятника Починка. Сейчас этот сектор нашей жизни отдали Зурабову, тому самому, который так энергично прокачивал отмену льгот и которого дружно ненавидит половина населения России. Университет расположен далеко, напротив ВГИКа, на улице Вильгельма Пика. Клюнул я на то, что увижу кабинет Димитрова. Так оно и произошло, и, пожалуй, это у меня было главным в вечере. Если забегать вперед и обратиться к истории заведения, то можно восхититься: бывшая ВПШ, расформированная, отовсюду выселенная, вдруг перевернулась, обернулась, вытерпела, нащупала некий свободный сектор и теперь — университет с отделениями по всей России и с 10 тыс. студентов в Москве. Заслуга здесь, конечно, лежит на ректоре Василии Ивановиче Жукове. Человек он энергичный — перед его дверью стояла целая выставка книг (я насчитал свыше 70), где он был или автор или соавтор, — но и ВПШ давала огромные связи. Но ведь угадал: социальной сфере, а страна сейчас вся социальная сфера, нужны специалисты в собесы, в муниципалитеты и пр. Вот Починок деньги на всё и дал, правительство, друзья по партии и по жизни, деньги подкинули.

Самое поразительное — здание, в котором находится университет. То самое, легендарное, построенное еще до войны, в котором поочередно находились и Ленинская школа, и Коминтерн, и Смерш, и Институт Маркса-Ленина, и журнал «Коммунист». Потом, в наши дни, здания пошли гулять по арендаторам и собственникам. В кабинете, где сейчас сидит В.И. Жуков, был столярный цех.

К счастью, в этот кабинет я все-таки пробился: огромная комната, почти зала, деревянные потолки, два книжных шкафа, принадлежавших фельдмаршалу фон Боку (наследие Смерша, перевезли, знали толк в мебели), и один, средний, принадлежавший Марксу (это подарок немецких товарищей к 100-летию Вильгельма Пика). В этом-то кабинете, но без шкафов, и сидел Димитров.

Потом, когда шел по коридору, показывали: кабинет Мориса Тореза, кабинет Пика, даже кабинет сейчас всеми забытого Б.Пономарева. В тосте, который пришлось говорить на товарищеском ужине, я использовал вдруг возникший образ: в этих коридорах ночью переговариваются тени владельцев кабинетов, обсуждают нас, в том числе: а не подлецы ли мы, так легко и свободно отказавшись от их наследства?

Разговоры за столом и в зале заседаний ученого совета В.И. Жуков. О демографической ситуации, которая нас ждет. Рассказ о борьбе за учебное заведение. Н.И. Рыжков. Разговор с Зурабовым. «Зачем ты залез в эти льготы?» — «Теперь родная мать со мною не здоровается». Жуков. Формально теперь здание и сам университет оказались под властью того же самого Зурабова. Его мечта: провести инвентаризацию, передать университет министерству образования, но в этом случае университет будет платить за аренду зданий. Рыжков: Старые опытные люди в правительстве говорили: «Не отдавайте власть над страною минфину. Жуков: Высшее образование как учреждение занятости: иначе молодежь ушла бы в криминал. Рыжков: У нас высококвалифицированных рабочих — 5 %, в США и Германии — 45–47 %. Отец Марк об отношении к православию. В школе экскурсия по храмам Москвы: синагога, мечеть, молитвенный дом баптистов.

Когда в десятом часу возвращался домой, передали по радио: новый теракт у метро «Рижская», есть погибшие и раненые.

Записал ли я о том, что пришли книжки от Игоря Янина? Кое-что интересно, и по изданиям: Булгаков, Паустовский, но и три его собственых авторских тома: «Энциклопедия мудрых мыслей», «История крылатых слов и выражений», «Из русской мысли о России». Здесь много информационного материала, к счастью, без какого-либо художничества. С какой подарочной роскошью это сделано!

Утром телевизор стал вестником нового несчастья — чеченские боевики захватили школу и родителей в Беслане (Северная Осетия). Буденновск и «Норд-Ост» повторяются. Как через посты ГАИ проехали, как работает разведка? Захватили свыше четырехсот человек — школьников, родителей, детей, согнали в зал. Проводили день знания.

Никогда еще наш двор не был так полон. Открылись, провели собрание, вручили студенческие билеты, развели всех по аудиториям, ничего пока не рухнуло, слава Богу, пошло. На митинге выступал Рекемчук и что-то говорила Седых. Приходил Евгений Юрьевич, по-праздничному, парадно, были Апенченко, Вишневская. Я хотел, чтобы она выступила, но чувствовала она себя плохо. Очень тактично не захотел выступить, хотя я нетактично ему это предложил, Е.Ю. Не было ни Кострова, ни Рейна, ни многих других мастеров. Правда, Рейн накануне звонил, пытаясь перенести свой семинар с 10 часов, как мы договаривались и как было в прошлом году на первом курсе, на более позднее время.

Наш маленький конференц-зал был набит под завязку, когда я вручал билеты, что-то опять полезное я сказал. Лица замечательные, без спеси, на смену идет интересная и, кажется, вдумчивая молодежь.

Сразу же после митинга и вручения билетов поехал на ВДНХ, на открытие книжной ярмарки, а оттуда — в общежитие. Выезжая около двенадцати из ворот, встретил идущего в институт Джимбинова. Может быть, лекция, но, во всяком случае, не общее мероприятие. Эту жизненную позицию я недолюбливаю, не по-русски все это.