- Я был против танков. Я звонил Рыжкову дважды ночью - Николай Иванович, я вас прошу. Вы поймите, советская армия ассоциируется с русским народом. У нас 500 тысяч русских. В какое положение вы их ставите? Если бы не было карабахского фактора, ничего бы не было никогда. Азербайджанский народ - он мирный, толерантный. Он никогда… Работать, пахать, торговать - горазд. Но не воевать. Он не хочет воевать (Я не удержался и уточнил: «Не хочет и не умеет?» Муталибов согласился: «И не умеет, да».)

В тот момент Аяз Муталибов, очевидно, был самым популярным политиком Азербайджана. С самого начала погромов, когда республиканский ЦК был фактически парализован, именно Совмин начал эвакуацию (армянские источники называют ее депортацией) армян из Баку:

- Мы сделали все, чтобы эвакуировать армянское население всеми доступными способами - куда угодно. Мы были против того, что произошло в Сумгаите (речь идет об армянском погроме 1988 года, с которого началась война в Нагорном Карабахе. - О. К.), потому что понимали, что это была провокация против нашего народа. Вы знаете, как армяне вцепились в глотку Турции и везде и всюду вот издеваются над этой страной за геноцид, который имел место в начале прошлого века. Я понимал, что то же самое грозит нам, если прольется кровь, хоть капля крови. Мы не отмажемся, не отмоемся. Поэтому весь аппарат Совета министров, все были мобилизованы, сосед соседу помогал, потому что мы знали, что в городе работают провокаторы.

К началу 1990 года Азербайджан и Армения, две советские республики, уже два года по-настоящему воевали. Союзный центр фактически не вмешивался в конфликт. До сих пор в обеих странах вспоминают известную фразу секретаря ЦК КПСС Никонова о «двух мусульманских народах», которые - странное дело! - не могут поделить какой-то там Карабах. А председатель Президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко, когда к нему после сумгаитской резни пришел отпрашиваться находившийся в Москве председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана Сулейман Татлиев, удивленно спросил: «Беспорядки? А что за беспорядки, расскажите, я не слышал ничего». Осенью 1989 года активисты Народного фронта Азербайджана заблокировали железную дорогу, связывавшую Армению с остальным Советским Союзом, - республика, недавно пережившая страшное землетрясение, оказалась отрезана от внешнего мира. Союзный вице-премьер Воронин звонил Муталибову: безобразие, мол, наведите порядок, а Муталибов разводил руками. Один из лидеров Народного фронта Этибар Мамедов накануне приходил к премьеру республики и обещал, что если хотя бы один поезд попытается пройти по дороге, активисты-смертники, одетые в белые саваны, лягут на рельсы и пускай поезда идут по их телам.

- Мы уже тогда были никто, - говорит Муталибов. - Не было никакой власти. Что я им мог сделать? Милицию наслать? Прокуратуру? Так ведь не было никакой нормативной базы, даже за нарушение общественного порядка их нельзя было привлечь.

Народный фронт Азербайджана к концу 1989 года превратился в политическую силу, сопоставимую по влиянию с республиканской компартией. Азербайджан, впрочем, не был в этом смысле уникален: на Украине уже существовал «Рух», в Литве «Саюдис», и так далее.

- Это было решение ЦК о создании неформальных общественных движений и организаций, которые должны были стать провозвестниками оппозиции коммунистической партии. Ну, если ЦК решил, значит так надо. Создали у нас Народный фронт. Лидера не было, было 15 человек членов правления, символом был Эльчибей - единственный, хоть и сомнительный, диссидент. Но ведь у нас больше не было диссидентов в Азербайджане - вообще не было! Азербайджан - это знаете, что такое было? Мне казалось, что победные зори коммунизма возгорятся с нашего небосклона и пойдут в Москву! Вот такой у нас был народ, он не думал ни о какой независимости, ни о какой Турции, вообще ни о чем он не думал. Понимаете? И когда потом стали говорить, что народы не хотели жить в Советском Союзе, поэтому Советский Союз распался, - да это чушь несусветная. Это все равно, что плохому танцору что-то мешает. Прибалты - да, не хотели. А Закавказье, Средняя Азия - мы же всегда были за Союз. И на референдуме в девяносто первом году, и до, и после.

15 марта 1990 года Третий съезд народных депутатов СССР отменил шестую статью советской конституции о руководящей роли КПСС и избрал президентом Михаила Горбачева. Очередная сессия Верхового Совета Азербайджана должна была принять решения в развитие этой политической реформы, предполагалось, что первый секретарь республиканской компартии станет председателем Верховного Совета.

- Накануне сессии мы обсуждали: дескать, надо нам определяться, смещается центр власти, партийной власти нет, должна быть власть государственная. Первый, кто подсуетился в этом плане, - Каримов, он и стал, первым после Горбачева, называться президентом. Я позвонил Горбачеву: «Михаил Сергеевич, вот у нас будет через несколько дней сессия Верховного Совета, будем обсуждать, какой быть власти. Я решил вам позвонить и уточнить у вас». Он говорит: «Может, председателем Верховного Совета?» Я говорю: «Я не возражаю, но узбек-то стал президентом, и это у нас очень хорошо встречено, и теперь я не могу по-другому». Горбачев говорит: «Ну ладно, пусть решает Верховный Совет».

Верховный Совет избрал Муталибова президентом Азербайджана. Через год, когда оппозиция стала говорить, что президент, избранный парламентом, - не вполне легитимен, Муталибов инициировал прямые всенародные выборы главы государства и выиграл их.

Ислам Каримов, коллега Муталибова по последнему Политбюро ЦК КПСС, до сих пор занимает должность президента Узбекистана и до сих пор не дает Муталибову покоя, за время нашего разговора он четыре раза вспоминал о Каримове:

- Если бы не было территориальных конфликтов, я бы до сих пор был в Азербайджане президентом. Узбек вон сидит долго, ему посчастливилось, что у него нет соседа армянина!

События августа 1991 года Муталибов встретил в Иране; за год своего президентства он дважды успел побывать в Турции, и иранская сторона относилась к этому с плохо скрываемой ревностью.

- Ко мне прибыл министр иностранных дел Ирана Вилаяти, дает письмо, приглашает в Иран. Я пытался уклониться, но он твердо сказал: мы настаиваем, чтобы вы в ближайшую неделю приехали в Иран. Такая жесткая директива. Я говорю: ну раз вы настаиваете, я приеду.

В Иране Муталибов давал комментарии журналистам по поводу ГКЧП. Сам он сейчас говорит, что ни о какой поддержке «этих маразматиков» речи не было, но мировая общественность восприняла его слова именно как поддержку ГКЧП. Возможно, это как-то повлияло на дальнейшие отношения между Муталибовым и Борисом Ельциным, но сам Аяз Ниязович говорит, что Ельцин на него зла не держал, «и даже на наших эсэнгэшных соберунчиках всегда подходил ко мне и чокался».

- Но не удержался я потому, что в России к власти пришли люди, у которых я не пользовался доверием. Демократическая тусовка московская. Бурбулис, Старовойтова и так далее. Как в 1917 году Россия стала советской, и периферия тоже должна быть советской, вот этой концепции и следовала Старовойтова. Какими рычагами? Очень простыми. Карабахом. И оппозицией. Они же на всех митингах выступали. Они при мне однажды Ельцину сказали: «Борис Николаевич, избавьте нас от коммуниста Муталибова». Они при мне это говорили, эти негодяи.

Мы разговариваем с Муталибовым, по телевизору идет программа «Время». Президент Медведев принимает в Завидове президента Армении Сержа Саргсяна, выходца из Нагорного Карабаха. Муталибов прерывает свой монолог, кричит, показывая в телевизор:

- Вот, он! Человек с ружьем карабахский, вот! Стрелял в азербайджанцев. Гражданин Азербайджана, по нему плачет тюрьма - и президент! Они же все граждане Азербайджана, и за нарушение конституции Азербайджан мог их всех привлечь к ответственности. Не привлекли, как и чеченцев в России.