Разрешить казус логически невозможно. Казалось бы, чего легче опровергнуть известный тезис о том, что Маяковский прислуживал Советской власти. Защитник должен был бы сказать: почему именно Маяковский? Почему он, который ни одной строчки не написал во славу Сталина? А поглядите на Ахматову: «Где Сталин, там свобода, мир и величие земли!» Поглядите на Мандельштама: «На Земле, что избежит тленья, будет будить радость и жизнь Сталин!» Поглядите на Пастернака: «Живет не человек - деянье, поступок ростом с шар земной!» Поглядите на Булгакова и его пьесу «Батум». Вот эти авторы - да, льстили, боялись. А обвиняемый - нет, не прислуживал, не было этого, граждане судьи, ошибка вышла!

Логично? А до чего же легко было бы защищать на вселенском суде разума Гоголя или Зиновьева! Защитник сказал бы: помилуйте! Как вы можете называть их ретроградами, если именно эти авторы написали произведения, которые сделали вас свободолюбивыми? Вы упрекаете авторов в соглашательстве с режимом с позиций «Зияющих высот» и «Мертвых душ», но - прошу вас, будьте последовательны - эти произведения написаны именно теми, кого вы обвиняете в ретроградстве! Так не вменяйте авторам того, что они сами давно высмеяли. В юриспруденции существует положение: обвиняемый не может давать показания против себя, значит, заклеймивший режим в «Мертвых душах» не может быть обвинен в сотрудничестве с режимом - исходите из буквы закона. Автор «Зияющих высот» не может быть причислен к апологетам социализма - в обвинении ошибка.

Однако в обвинении действительно нет ошибки. При чем тут формальная логика? Либеральная интеллигенция чует предательство за версту, как его не камуфлируй. Предательство состоит в отказе от доктрины личности, поступке совершенно недопустимом. Уж лучше бы поэт примкнул к фашистской партии, сделался наркоманом, пропил отчий дом! Это - проходит по разряду самовыражения. Но, изглоданный всевозможными пороками, автор никогда не предаст основной устав интеллигенции. Доктрина Личности - есть самое важное внутриведомственное соглашение, столп корпоративной этики. Мир может рушиться, но незыблемой пребудет доктрина сия - она, как путеводный маяк для поколений умственных людей. Со времен Ренессанса, с первых трактатов, написанных в защиту свободы воли, интеллектуал связал свое существование с принципом личного самоопределения. История развивается, доколе движется она к своей заветной цели - к свободе, а таковая возможна лишь при наличии носителя этой свободы - Независимой Личности.

В условиях России, то есть страны по определению тоталитарной, присяга доктрине личности всегда обозначала если не бунт против власти, то, во всяком случае, намерение вырваться за рамки регламента, желание установить перпендикуляр к бесправному социуму. Автор, отвергающий личное начало, - не помогает ли он всегдашнему российскому произволу? Личность (то есть индивидуальность, то есть самостоятельность, то есть непохожесть на казарму) - вот скрепа, коей держится в наших северных широтах история свободной мысли. Интеллигенцию травили, затыкали ей измученный рот, ссылали в Сибирь - но невозможно победить ее, пока существует доктрина личности. Мандельштам мог испугаться Сталина и написать «Оду», но он же не написал «я горд, что я этой силы частица», он же не предал доктрину личности! Одно дело лично льстить, совсем другое дело - от своей личности отказаться. «Общие даже слезы из глаз» - вот этого интеллигент принять никогда не сможет. Вот где вина - в толстовском отказе от привилегий свободы, в гоголевском склонении перед патриархальным устоем, в зиновьевском повороте прочь от либеральных ценностей, в маяковском «каплей льешься с массами», в пастернаковском сюсюканье перед «бабами, слобожанами, учащимися и слесарями», в этакой, извините за военную терминологию, капитулянтской, пораженческой позиции.

Впрочем, военная терминология уместна. Идет война, ежечасная война за прогресс и историю, - и каждый автор мобилизован. Наши российские правила нипочем бы не утвердились, если бы значение Личности в истории не было подтверждено бытием западной культуры. Личность - вот пароль западной цивилизации, личность - это флаг, водруженный над крепостью западной культуры. Культурологи объяснят вам как дважды два, что все прогрессивные вещи происходят с Запада, гражданские права раздаются там же, а главное, именно в западной цивилизации существует волшебное понятие Личности, совсем не известное на Востоке. Любой, предающий концепцию Личности, выходит врагом цивилизации в целом. Литература - лишь форпост, оборонительная башня цивилизации. Дашь слабину в литературе, оставишь лазейку для сомнительных баб и слобожан, классовых братьев, платонов каратаевых и акакиев акакиевичей - и оглянуться не успеешь, как чуждая идеология затопит осажденный лагерь! Начинается вроде бы безобидно, с натуральной школы, с сочувствия «малым сим», но потом как удержать этих «малых» в узде? Не они ли, не акакии ли акакиевичи, преисполнившись самоуверенности, объединились в колонны, вооружились и ворвались в осажденную крепость личной культуры просвещенного мира? Так стоило ли вообще сострадать шельмам? Если разобраться, так именно реализм натуральной школы и подготовил нашу революционную катастрофу. Подумаешь, шинель у дурня отняли! Так он тебя за эту шинель со свету сживет, усадьбу разграбит и библиотеку спалит. Где прикажете остановиться в сострадании?

В ушедшем веке Запад предпринял несказанные усилия, чтобы удержать приоритет в истории, платя за этот приоритет многомиллионную плату (имеется в виду количество человеческих жизней, а не фальшивые векселя). Вероятно, данная плата считалась оправданной, если иметь в виду выгоды от сделки. Уинстон Черчилль однажды сказал с подкупающей откровенностью: в сущности, не секрет, что мы воюем за сохранение исторических привилегий. Привилегии состояли, прежде всего, в монополии на исторический процесс, носителем которого является Личность, которая развивается только в условиях свободы, которая возможна лишь при наличии демократии, которая зиждется на свободном предпринимательстве - из этого уравнения не изъять ни единого звена, не поломав концепции цивилизации. Другое дело, что термин «демократия» все трактуют несколько по-разному - но не будем педантами: ведь понятно уже, что это рабочий термин. На деле, речь, разумеется, идет не о том, чтобы дать волю обобщенному Акакию Акакиевичу, - но о том, чтобы сделать его смиренно счастливым в отведенном ему пространстве.

Распространено мнение, будто Гитлера воспитал Ницше - но нет же, вся немецкая философия, весь европоцентричный свод представлений о мире, все наследие западной классики (считая от Ренессанса) говорило о том, что человек обязан преодолеть узкую бытовую мораль ради героического становления личности. Да, двадцатый век явил наиболее болезненную, уродливую трактовку этого процесса - но оттого лишь, что силы Запада были уже на исходе. То было последнее героическое усилие западного мира - вернуть былую мощь мифу, распрямить сутулую спину сверхчеловека, помочь ему, одинокому, выстоять среди маленьких людей. Гитлер, Муссолини, Франко и прочие диктаторы в данной перспективе выглядят последними рыцарями Запада (пожалуй что излишне кровожадными - впрочем, про Муссолини и Франко этого уже и не говорят - но кто сказал, что Ричард Львиное Сердце был альтруистом?). Да, диктаторы наломали дров, да, с концентрационными лагерями неловко вышло, но каков же замысел, господа! Для этой последней вылазки осажденных годились любые средства - и кто мог особенно выбирать, если с дикого Востока катилась пролетарская мораль, если родной западный обыватель жирел и чах, если иммунитет Личности слабел с каждым днем? Дайте, дайте нам последний шанс построить сверхчеловечество!

Как горько ответил однажды Гитлер на вопрос Леона Дегреля: «Мой фюрер, откройте секрет - кто же вы?» - «Я древний грек!» И сколь же тяжело героическим ахейцам держать оборону, если количество троянцев множится и множится, а силы античного мифа на исходе.