И, конечно, репрессии против водки должны вызвать настоящую гуманитарную истерику у российской пишущей и говорящей интеллигенции. За вонючее «Киндзмараули», помнится, как рвали грудь, - нешто за водку не поднимутся? Оруэлл, прайвеси, свобода выбора, частная жизнь, регресс, мое здоровье принадлежит мне, нас возвращают в совок, - риторика, знакомая до боли. Конечно, риторики бояться - в лес не ходить, но можно почти не сомневаться: пьющие и непьющие сольются в едином водочном строю.

Если запрет маловероятен, то что же делать? Может быть, у нас научились массово лечить алкоголизм? Осталась ли в России некоммерческая, бюджетная наркология? Спрашиваю об этом у Сергея Полятыкина, главного нарколога Юго-Западного округа Москвы.

- Осталась, - говорит Полятыкин, впрочем, без особой радости. - Пусть обращаются. Есть Закон о психиатрической помощи. Правовая база, правда, частично устарела, например, документ, который регулирует учет, - он 85-го года. Есть стандарты оказания наркологической помощи, есть стандарты реабилитации. Есть схема оказания помощи, закрепленная в приказе по Москве. Выглядит она примерно так: первый этап - контакт наркологического центра с пациентом. Есть телефоны специальные, могут обратиться и родственники, записаться на первичную анонимную бесплатную консультацию. Мы, по крайней мере, у них снимем невроз, потому что все родные алкоголика тоже больны, это называется «созависимость», дальше начинаются амбулаторные виды помощи - например, в больницу можем положить для прерывания запоя.

- Лекарства дорогие?

- Лекарства - нет, не очень дорогие, вообще лечение - это не проблема денег, это исключительно проблема мотивации. Все зависит от мотивации, если она есть - человек готов к системе мероприятий, к постоянной работе над собой. Потом тоже лечение бесплатное, участвуют психолог, психотерапевт. Можем направить в группу анонимных алкоголиков.

- Районный диспансер перегружен, должно быть?

- Я бы так не сказал. Примерно на 85 процентов он загружен. Не очень-то идут люди…

- Почему?

- Да потому что, - взрывается Полятыкин, - сохранилась система учета! И его, учета этого, боятся как огня, как клейма на всю жизнь. В психиатрии ровно то же самое. Ведь посмотрите - если что, то милиция там, суды, смотрят не на поступок, а на сам факт учета. Стоит на учете у нарколога - все, достаточно. Страхи у людей - они справедливые. Вот как это преодолеть, пока непонятно.

Но это Москва - и один из самых богатых округов. Полятыкин, впрочем, уверяет меня, что так по всей столице. Все зависит от энтузиазма и желания главврача: при желании можно найти любые ресурсы. Рассказываю ему банальную немосковскую историю: человек долго мучился, падал-вставал, прошел через десяток кодирований, собрался с духом, пошел в областную нарколечебницу. Положили, три дня кололи лекарства, на четвертый день кто-то принес литр - и все. Всю палату выгнали за нарушение режима. На этом опыт общения пациента с государственной наркологией завершился, больше он к нему не возвращается.

Полятыкин соглашается - есть такая проблема, что в стационаре у наркоманов можно найти наркотики, и у алкоголиков - алкоголь. Но это зависит от больницы.

- Проблем много, - говорит он. - И финансовые, и учетные… Но тем не менее - система сохранилась, она существует, работает, и к ней надо обращаться.

Другого мнения придерживается Олег Владимирович Зыков, член Общественной палаты и руководитель всероссийского Фонда НАН («Нет алкоголизму и наркомании»). На вопрос о бюджетной наркологии он отвечает с большим энтузиазмом:

- Умерла! И труп ее смердит!

Речь у Олега Владимировича красивая, образная:

- Чтобы разбить эту философию, нужна мучительная работа по выстраиванию внутренней архитектоники себя. Государство может быть эффективным в этом вопросе? Государство ни в чем не может быть эффективным, это инструмент по подавлению наших реализаций. Мы должны сделать так, чтобы стало оно инструментом обслуживания наших инициатив. Государство в принципе неспособно что-то сделать!

Дальше Олег Владимирович рассказывает про социальные технологии Фонда НАН, «лечебные субкультуры» (АА, «12 шагов») - вещи, в общем-то, широко известные. Это голос «третьего сектора», НКО, активно выступающих против «репрессивных подходов» в лечении социальных болезней, и, как утверждают специалисты по борьбе с наркооборотом, повлиявших на знаменитое Постановление правительства № 231 о «средней разовой дозе», развязавшей руки наркодилерам. Право, не знаю, что же хуже - тоталитарно-запретительный подход, отрицающий всенародно любимую водку, или общественно-гуманистический, отрицающий государственное участие в лечении одной из самых распространенных социальных болезней? Сейчас Олег Владимирович руководит Рабочей группой Общественной палаты РФ по разработке проекта «мотивационной наркологии» для последующего представления в Минсоцздрав. Посмотрим.

… Выхожу с конференции наркологов, в спину шелестит выступающий: «Я, кстати, работал с офицерами из ГРУ, которые из Германии, работали сами понимаете с кем, тридцать человек в группе… Три генерала скончались от алкоголизма…»

Утешение в Серпухове

Было это в 1878 году. Пришел в серпуховский Владычний женский монастырь какой-то забулдыга, отставной солдат из крестьян.

- Желаю, - говорит, - отслужить молебен иконе Божией Матери «Неупиваемая чаша», которая у вас в Георгиевском храме хранится.

- Да мы бы с радостью, дедушка, - отвечали сестры, - только нет у нас такой иконы.

Сел тогда солдат и стал рассказывать свою историю. Рассказал он, что пристрастился на военной службе к вину, а уж как вышел в отставку, так и вовсе дал себе волю: жены нет, детей нет, пенсия кое-какая положена. Чего ж не выпить? Так постепенно и пропил сначала всю пенсию, потом все добро из дома. Стал было поденничать, чтобы на бутылку заработать, да ноги отнялись. И вот в один прекрасный день приснился ему какой-то строгий старик. «Иди, - сказал старик, - в Серпухов, во Владычний монастырь, там в Георгиевском храме есть икона Божией Матери „Неупиваемая Чаша“, отслужи перед ней молебен и будешь здоров и душою и телом». Проснулся солдат, крякнул удивленно, да никуда не поехал. Мало ли что приснится. Да и опять же, если только денег нет, так хоть можно пешком дойти, куда надо. А если и ног нет - куда пойдешь?

Прошло какое-то время, и снова приснился солдату строгий старик. Неизвестно, что он на этот раз ему сказал, только тут уж солдат не выдержал и отправился в дорогу ползком. По дороге христарадничал, ночевал по деревням, если кто в дом пустит. Вот одна старушка сердобольная пустила, напоила, накормила, ноги больные растерла, да спать на печь уложила. А утром - вот тебе и на! - в ноги сила вернулась. И пошел он дальше уже пешком, с палочкой. И дошел.

- Так что вы уж помогите, матушки, надо молебен отслужить, сами видите.

Стали сестры думать, что им делать. Тут одна из них вспомнила, что в коридоре, как из храма в ризницу идти, висит одна старая икона Богоматери, на которой, вроде бы, изображена чаша. Пошли проверить - и в самом деле, висит. Сняли ее, а на обороте так и написано: «Неупиваемая чаша». Перенесли ее в храм, отслужили молебен, и вернулся солдат к себе в деревню трезвым и здоровым.