- То есть оказалось, что я больной? - спросил я.

- Психопат - не больной, а неправильно развитая личность, но лечить это можно. Точнее, ком-пен-си-ро-вать. Ты - как раз такая личность.

Военкоматский психиатр, за три года до моей госпитализации написавший в моей карте «здоров», в этот момент, наверное, икнул в своем кабинете.

- Здоровых людей вообще не бывает, - заметил после паузы врач, после чего как-то излишне выразительно мне подмигнул.

В начале шестой недели мне объявили о выписке, и по больнице я уже ходил дембелем. Здоровым людям, как объяснил мне Параноид, выписка выдается на руки, документы больных отправляются в психоневрологический диспансер по месту жительства. Мне с самого начала объявили, что мои документы уже ушли куда надо - а это значит, что утомительная сессия вкупе с обязательными для студента романтическими терзаниями довели двадцатилетнего студента до вполне всамделишной ручки. Странное дело - никаких эмоций по поводу скорого выхода на волю из больницы, в которой дверь во внешний мир открывалась пятигранным ключом и только с разрешения лечащего врача, я не испытывал - видимо, стремление к свободе является тем самым патологическим нервным импульсом, который первым делом подавляют нейролептики. Впрочем, действуют они не на всех - в мой предпоследний день тот самый массивный бизнесмен, проходивший профилактику после удаления опухоли, встретив меня в коридоре, ни с того ни с сего вдруг врезал мне кулаком в грудь. Видимо, сам не успев понять, зачем - удар получился мощным, но мягким. Взмыв, я просто пролетел метра полтора и плоско шмякнулся спиной на пол. «Спокойно, - сказал, глядя прямо перед собой, проходивший мимо дежурный врач, - ты же понимаешь, где находишься». «На вязки его», - это уже относилось к оторопевшему от собственного поступка обидчику. Тот не сопротивлялся. Меня же быстро проверили на сотрясение мозга и, не обнаружив его, зачем-то вкололи транквилизатор.

Вместе со мной выписывались еще двое косцов - сирота и студент мехмата. Нам вернули наши шнурки и ремни, выдали на дорогу препараты и отпустили с Богом, велев больше сюда не возвращаться. Из оставленной мне Андреем Александровичем схемы лечения следовало, что винегрет из нейролептиков, антидепрессантов и транквилизаторов я должен был пить еще десять дней. Что делать дальше, было неизвестно - защищаться мой врач уехал в неизвестном направлении.

Мы вышли на улицу из калитки клиники втроем, с почти одинаковыми баулами. Проходившие мимо прохожие почему-то шарахнулись от нас. «Сумасшедшие кругом», - засмеялся математик; я попытался сообразить, что он имел в виду - что нас много, и потому нормальные люди от нас сигают, или все кругом сумасшедшие, а мы наконец-то здоровые. Мы поплелись в сторону метро, прямо у входа нас сцапал милиционер, наш ровесник. «Сержант такой-то, молодые люди, ваши документы». Придраться в наших паспортах было особенно не к чему, в связи с чем сержант задал вопрос по существу: «Вы что, дебилы?» «Да», - ответил сирота без тени улыбки. Мы двинулись вниз и расстались на платформе. На следующей станции в вагоне я увидел деда, перемежавшего пение антисемитскими выкриками. Судя по увлекательным рассказам Андрея Александровича о шизофрении, передо мной танцевала и кричала именно она. На деда никто не обращал внимания, зато на оптовую бабку, пихнувшую кого-то огромной клетчатой хозяйственной сумкой, орали от души. Мне было все равно.

Последующие десять дней мою жизнь сопровождало какое-то неестественное спокойствие - было чувство, что пленка, на которой показывали окружающую жизнь, почти замерла, передвижения внутри статичного кадра происходят как-то нехотя, будто через силу. Положенная декада минула, препараты кончились. Читать и писать было по-прежнему сложно, и я тренировал память, сидя на лекциях и стараясь запоминать услышанное.

На четвертый безмедикаментозный день выяснилось, что лекарства вызывают привыкание. Движущаяся реальность стала возвращаться ко мне в виде утренней дрожи конечностей и ощущения нетерпения, какое бывает у долго воздерживающегося курильщика. Потом начинался настоящий крупный колотун, сопровождавшийся серым песком в глазах. К полудню наступало облегчение - можно было, по крайней мере, выйти из дома. Андрей Александрович, как выяснилось, не предусмотрел никакого «снятия» с препаратов - решил, что я справлюсь самостоятельно. И я справлялся - испытывая в легкой форме то, что, наверное, переживают во время абстиненции наркоманы. Петя Параноид, к которому я обратился в панике, велел «переломаться» и обещал, что через неделю все пройдет.

Но мир вокруг меня определенно просыпался.

Я пожаловался сокурснику - тому самому, что навещал меня - на свое состояние, и в ответ услышал:

- Слушай, а зачем ты вообще там лежал, зачем пил всю эту гадость?

- Ну, чтобы в армию потом не ходить.

- А чего ты боишься в армии?

- Что убьют меня там. Ногами по почкам.

- Ну, а так тебе голову отбили. Уже.

Через месяц я получил военный билет. В графе «диагноз» стояло 7Б.

Попытка исцеления по абонементу

В начале третьего тысячелетия я заболела, поставить диагноз не могли. Питер - город небольшой, все хорошие врачи известны наперечет, и я их обошла: ни один не помог. В Военно-медицинской академии, когда-то знаменитой, мне предложили пройти полный курс обследования. На мои возражения, что я только что обследовалась в другой больнице и все справки и выписки у меня на руках, мне отвечали: «Чужие анализы недействительны. Придется все начинать заново. С завтрашнего дня будете сдавать мочу по Нечипоренко, а потом - мочу по Зимницкому». По Нечипоренко я только что сдавала в университетской клинике…

- По Зимницкому - это как?

- Очень просто. В течение суток через каждые три часа собираете мочу. На следующий день доставляете все восемь емкостей в лабораторию.

От моего дома до той лаборатории надо ехать полтора часа с тремя пересадками, в часы пик. С емкостями. Я повернулась и ушла: сами сдавайте.

Знакомая аспирантка посоветовала: попробуйте купить абонемент на сеансы врача Сергея Сергеевича Коновалова. На год вперед все билеты оказались проданы, но мне по блату достали абонемент, и весенним воскресным днем я отправилась в Мюзик-холл. Уже от станции метро я шла в толпе. Многие ехали в инвалидных колясках (новенькие), некоторые, веселые, шли с букетами цветов (вылеченные). Я увидела, как к служебному входу подъехала задом огромная фура, из которой выскочили два аккуратных парня в комбинезонах с надписью «Коновалов» на спинах. Это привезли воду, заряженную чудо-доктором. Тут все говорили - «водичка». Перед входом в зал надо было купить литр такой водички. Тут же торговали заряженными буклетами: на фоне голубого неба - доброе, задумчивое лицо целителя.

Мюзик- холл -это огромный амфитеатр, недавно отреставрированный: лепнина и позолота, мягкие, удобные кресла. Сцена была уставлена корзинами роз, по залу летали экзотические птицы. Народ в зале долго не мог успокоиться: кто-то занял чужое место, по проходу пронесли носилки с лежачими, какая-то женщина тихо билась в припадке. Наконец, все стихло, и вышел он. На нем был сверкающий неземным светом белый костюм. Сергей Сергеевич сел к роялю и заиграл Шопена. Через пятнадцать минут он кончил играть и молча, как бы потрясенный музыкой, сидел, не убирая рук с клавиатуры. Затем встал и подошел к краю сцены.

- Мои дорогие! Сегодня среди нас есть те, кто впервые пришел на мои сеансы исцеления, поэтому я хочу обратиться к ним. Те же, кто ходит сюда не первый год, поймут меня и простят. Я подполковник медицинской службы, много лет лечил больных традиционными методами, но чувствовал, что это не то. И вот однажды Вселенная поверила мне и открылась мне… Вселенная сказала, что доверяет мне, и показала прибор, который концентрирует энергию сотворения. Это был сложный прибор, настолько сложный, что разобраться в его устройстве не дано никому. Вселенная сообщила мне, что проявлением силы этого прибора будет мой буклет. Дорогие мои, я взял чистый лист бумаги и в определенное время суток произвел насыщение атомов и молекул этого листочка. Буклет был готов. Первый же мой больной… Вы бы видели его глаза! Я приложил свой буклет к его животу, и работа кишечника восстановилась. Миллионы людей планеты ждали неосознанно мой буклет и мои книги, и вот Бог и Вселенная поспешили на помощь. На выходе из зала вы, друзья, сможете купить «Книгу, которая лечит», восьмое издание, а сейчас начинаем, любимые мои.