Если бы брат Яков только молился и утешал, то с известной точки зрения деятельность его могла бы быть признана даже полезною, но, к сожалению, этим его деятельность не ограничивается, он еще лечит и поучает. Как сотни лет назад, он винит во всех людских невзгодах и бедствиях дьявола и на борьбу с ним направляет все свои усилия; этим путем он поддерживает и плодит народные суеверия и невежество, а людей, уже надорвавших свои нервные силы, превращает в бесноватых. Отсюда ясно, что бороться с психопатическими эпидемиями, подобными описанной нами, невозможно только полицейским преследованием отдельных лиц. Параноиков, маньяков и слабоумных всегда будет довольно, и на смену одного всегда явится другой или даже несколько новых лиц. Борьба должна быть направлена на те условия, которые делают возможным существование подобного рода явлений, как деятельность брата Якова, и, прежде всего, на широкое просвещение народных масс.

Кострому никто не принимает всерьез

Кострома в русской поэзии - явление странное, непостижимое и, я бы сказал, беспокойное.

«А ну- ка, дай жизни, Калуга, ходи веселей, Кострома».

Куда ходи? Зачем ходи? И вообще, что это значит - веселей ходи? В смысле, быстрее, эффективнее, производительнее, да?

«Ах, Самара, сестра моя, Кострома мон амур».

Ага, мон амур. Же не манж па сис жур. Костроме язык французский - как борщу повидло.

«Здорово, Кострома! - Здоровенько!»

Ну, здесь все более-менее понятно.

«А ребята с лукошками, с мышами и кошками шли навстречу ему - в Кострому».

Да, и Ленинград каким-то боком. «Глупый-глупый Кондрат, он один и шагал в Ленинград».

Почему- то Кострома упорно выступает в паре с чем-нибудь еще. Калуга, Самара, Ленинград.

В действительности Кострома - гораздо значительнее, чем все эти припевки, вместе взятые. Один из интереснейших, красивейших и, можно сказать, величайших городов России. Именно сюда, в Ипатьевский монастырь, явилось в 1613 году российское боярство - уговаривать юного Михаила Романова оседлать царский трон. Долго тот не соглашался - плакал и отнекивался, отнекивался и плакал. Несколько дней отнекивался и плакал. Но потом все-таки согласился.

С тех пор считается, что именно Кострома - родина Дома Романовых.

А еще раньше в костромских лесах совершил свой подвиг патриот Иван Сусанин. Он завел в болото войско польских интервентов и тем самым погубил его, не пожалев своей собственной жизни.

Костромские гостиные ряды уникальны. На огромной площади расположилось множество различных по архитектуре, но при этом в чем-то схожих корпусов с колоннами и без, все красоты неописуемой. Они торгуют по сей день - входи, турист, и костромич входи, затаривайся.

Костромской сыр известен на весь мир. Ну, а если не на весь мир, то уж, во всяком случае, на весь бывший СССР.

Уже упомянутый Ипатьевский монастырь - не только колыбель Романовых, но еще и весьма стоящий архитектурный памятник. Правда, не так давно его отдали РПЦ (о том, что стало с экспонатами музея, размещавшегося здесь во времена СССР, пожалуй, умолчим), но батюшка вас все равно благословит на посещение и осмотр достопримечательностей.

А рядышком с монастырем - музей деревянного зодчества, один из лучших в России.

Да и просто, город - загляденье.

«Поутру вступили мы в Кострому. Правильная улица довела нас до площади с пирамидою посереди, указали нам за нею гостиницу, и мы вкусно пообедали стерлядями. Строения благополучные, и на всех улицах хорошие мостовые, великая опрятность.

Площадь, о которой мы уже упомянули, окружена каменными лавками, каланча с фронтоном и колоннами легкой архитектуры занимает один ее бок, посреди стоит деревянный на время памятник с надписью «Площадь Сусанина». Площадь эта походит на распущенный веер, к ней прилегают 9 улиц, и при одной точке видишь все их притяжения. Мало таких приятных, веселых по наружности городов России. Кострома - как щеголевато одетая игрушка».

П. Сумароков, путешественник.

К счастью, дореволюционный облик Кострома по большей части сохранила. Во всяком случае, центр города, ну а бескудниково - оно ведь и в Африке бескудниково. Турист редко интересуется рабочими окраинами.

В Костроме, казалось бы, есть все для того, чтобы не было отбоя от праздных путешественников. Но при этом не слишком жалуют они богоспасаемую Кострому. Летом причаливают теплоходы, только что с них толку-то? Причалил, постоял часа четыре, пока группу возят по музеям, и опять отчалил. И опять осталась Кострома наедине с собою.

Правда, в последнее время в России потихоньку начал развиваться семейный автомобильный туризм - когда в пятницу вечером семейство погружается в купленную в кредит иномарку бюджетного класса, едет до какого-нибудь города (ну, например, до той же Костромы) и живет там в гостинице до воскресенья. Посещает музеи, кафе, развлекается как умеет. А в воскресенье отчаливает.

Но пока и это - крохи.

А Кострома тем временем разыскивает новые возможности для привлечения туристов. В частности, раскручивает бренд «Снегурочка». Вышло так, что на окраине города, в конце улицы Ленина, в 1960-е снимали нашумевший фильм «Снегурочка». Здесь построили ту самую, сказочную Берендеевку. Именно это обстоятельство и стало поводом, чтоб заявить на всю страну: «Кострома - родина Снегурочки».

Что ж, город под названием Великий Устюг вошел в наше информационное поле после того, как здесь насильно поселили Дедушку Мороза.

Опыт показался позитивным.

Выходит, что вся Кострома со всей своей историей, со всей своей архитектурой, со своими видами и ракурсами, со своими домиками, торговыми рядами и пожарной каланчой, с Романовыми и Сусаниным, с музеями и сыром - ничто в сравнении со сказочной Снегурочкой! С этим чучелом ледащим, то ли внучкой, то ли сожительницей Дедушки Мороза! И именно Снегурочку город зовет на помощь, просит привлечь поток щедрых туристов с толстыми бумажниками. Все остальные бренды, получается, падают ниц при виде этой дамы.

Как- то, честно говоря, за Кострому даже обидно стало. И любопытно, вместе с тем. И я туда поехал -на Снегурочку. Потому что все остальное мне давно уже известно.

«Плывем на пароходе по Волге, видим - Кострома на берегу. Что за Кострома? Посмотрим. Причалили. Слезли. Стучимся.

- Стук, стук!

- Кто тут?

- Кострома дома?

- Дома.

- Что делает?

- Спит.

Дело было утром. Ну, спит, не спит, сели на извозчика, поехали. Спит Кострома. А у Костромушки на широком брюхе, на самой середке, на каменном пупе, стоит зеленый Сусанин, сам весь медный, сам с усами, на царя Богу молится, очень усердно. Мы туда, сюда, спит Кострома, сладко дремлет на солнышке.

Однако пошарили, нашли ватрушек. Хорошие ватрушки. Ничего, никто и слова не сказал. Видим - нечего бояться Костромского губернатора, - он не такой, не тронет. Влезли опять на пароход, поехали. Проснулась Кострома, всполошилась.

- Кто тут был?

Кто тут был, того и след простыл, Костромушка».

Ф. Сологуб, писатель.

Спит Кострома, ой, спит! Не потому, что сонная, а потому, что делать больше нечего. Ведь никуда из дома не пойдешь. Причина - знаменитые дороги, одновременно боль и гордость Костромы. Действительно, когда городской житель заявляет гостю города о том, что в Костроме дороги самые что ни на есть кошмарные, в этом ощущается некая гордость. Хотя, понятно, от дорог пристойных в городе никто не отказался. Но это - дело будущего, и притом весьма расплывчатого.