Валдайский филиал ГГИ - в некотором смысле местный академгородок. Небольшой, соразмерный масштабу города: 23 га на берегу озера, экспериментальные станции, жилые дома с участками, сад, парк. Институт был объектом ЮНЕСКО - эта вывеска и сейчас висит, только глаз не радует. Не удивительно ли - еще в семидесятые года сотрудники института безостановочно ездили в Швейцарию и капстраны, сам Урываев, например, побывал на Аляске, до сих пор вспоминает, как купил там джинсовый костюм, - и принимали у себя иностранных, соответственно, ученых (местный КГБ любил гидрологов, они вносили в их жизнь хоть какую-то профессиональную интригу). Со снабжением было плохо, но был налажен «продуктовый мост» - возили еду из Москвы и Питера. Андрей Павлович вспоминает про удивительное чувство открытости и безопасности, в котором росли дети ученых: огороженная территория и незапертые двери, детей не отдавали в детские сады - зачем, когда такие сады ликейские, среда и природа, наука и социум. Еще в городе работал завод «Юпитер» выпускал объективы для «Зенитов», - и валдайцы хорошо помнят окрестных нимф, работниц «Юпитера», - им было положено работать в халатиках на голое тело.

Что теперь? Теперь как везде. 90-е годы непоправимо подломили институт. Ученые взяли в руки лопаты - благо земля есть - и занялись огородничеством, курами, молоком. Подсобное хозяйство - почти непременный атрибут провинциального бюджетного учреждения; теперь сведения о поголовье КРС (крупного рогатого скота) в пришкольных, прибольничных хозяйствах входят в официальные районные отчеты. Сейчас, по словам Урываева, в институте, оставшемся в ведении Роскомгидромета, работают около 36 человек, - против прежних 350, эксперименты не то чтобы прекращены, но минимизированы. Тонкие исследования выполняют спутники. Люди не очень-то и нужны.

- Гидрометслужба находится в критическом состоянии! То, что случилось на Зейской ГЭС, мы бы сумели прогнозировать! Мы бы не допустили…

Сидим в кафе, средь кухонного смрада, Урываев, перебивая телевизор и волнуясь, излагает мне свою программу реформирования службы гидрометеонаблюдений. Темно, странно, холодно, за окном медленно всплывает советская Атлантида.

- До 50-х годов Святое озеро было форелевым и хариусовым. Потом стало сиговым. В начале 80-х - щучьим. А сейчас - плотвичное. Потом оно станет карповым озером, потом просто болотом, а потом - умрет. Чтобы оно пришло в первоначальное состояние, надо стереть Валдай с лица земли и подождать еще 40 лет…

Так говорит Ольга Любимова, - ранее гидробиолог, а ныне журналист районной газеты, поэт, руководитель поэтического клуба «Автограф» и организатор ежегодного фестиваля авторской песни «Норд-Вест», - по ее словам, третьего по значимости. Перемена участи - не по доброй воле. Ученые становятся журналистами, и это еще не самый дурной исход, а вот педагоги уходят в милицию, в валдайской милиции так много женщин.

Ольга тоже живет в академгородке, в помещении бывшей фотолаборатории, дети выросли, она рассказывает про фестивальную жизнь, про коллег, приезжающих со всей страны, про культурную жизнь города, про то, как из Петербурга в Валдайский «Народный театр» приезжает профессиональный режиссер Исмаилова, чтобы ставить «Укрощение строптивой» и «Провинциальные анекдоты», - раньше Исмаилова жила в Валдае и получала 1500 рублей, 900 из них приходилось платить за жилье, - но мы все время сбиваемся на озеро и институт, там еще работает Ольгин муж, на институтском кораблике возит туристов иногда просто за солярку.

Почти все проблемы завязаны на этом. Но есть и новые. Врач-психиатр Дмитрий Дергунов, завотделением больницы в поселке Короцково - переселенец из Казахстана, - рассказывает мне, как пытался получить кредит на квартиру в рамках правительственной программы «Социальное развитие села». Кредит выдается из расчета 12 тыс. за метр, а валдайский метр давно стоит 26 тысяч, и это в новом, строящемся доме. Дмитрий работает на трех работах, в том числе в детдоме (полставки психолога - 1500 р.), и 26 тысяч для него - все равно что запредельная цифра. Его стажер, интерн из Новгорода, усмехается, у него другое потрясение: недавно он получил первую зарплату. - В аванс дали 3000, и я почему-то решил, что дадут еще 6000. А дали 600. - Почему? - Ставка врача девятого разряда. - И что вы делаете? - Посмеиваемся, - говорит. - А что мы можем? На демонстрацию выходить?

Это чуть меньше, чем средняя зарплата в сельском хозяйстве (3740 р.). И чуть больше, чем номер в совсем не роскошной гостинице «Валдайские зори», куда надо пробираться сквозь толпу гастарбайтеров.

Мы заходим в кирпичную церковь Апостолов Петра и Павла при городском кладбище, где похоронен Меньшиков, - это был один из двух приходов Новгородской области, восстановленных в 1943 году. Священник Игорь Грибов - музыкант, выпускник Петербургской семинарии, отец троих детей. «Игорь Тонкий», как зовут его здесь, чтобы отличать от Толстого из другого прихода. Недавно прихожанка подарила отцу Игорю дом. Небольшой и не новый, - но дом, а свою маленькую квартиру он отдал ученику, «стажеру», помогает ему переезжать. Отставные ученые из института ходят в кружок православной культуры: на доске - древнегреческая вязь, в каменной печке греется картошка.

Я выхожу на заснеженные мостки, смотрю на остров посреди Святого озера, и кажется, что это просто два берега, разделенные тремя километрами черной воды. На этом - жизнь. На том - ранее патриарший, теперь почти «номенклатурный» свежеотстроенный монастырь. По городской легенде, которую мне с удовольствием несколько раз пересказывали со словами «есть свидетели», приехал Чубайс, увидел шестерых монахов в резиновых сапогах в мороз и протянул вооот такенную пачку денег. И сказал: еще дам. И дал. И Путин дал. И больше, добавляют валдайцы, не было там худых монахов. Кесарю кесарево: появилась крупнейшая на Северо-Западе строительная компания, несколько лет шла ликующая стройка, к острову протянули цельнометаллический мост, братия приосанилась, с паломниками стала разговаривать хамовато, сквозь зубы, на вопрос «Кто же вам помогает» отвечают многозначительно: «Сосед…» А недавно, рассказывает прихожанин, в епархии подсчитали и ахнули: поддержание новой инфраструктуры требует суммы большей, чем весь епархиальный бюджет! Зато можно заказать отпущение грехов онлайн.

Всего лишь три километра, целых три километра - почувствуйте разницу.

Что случилось в доме престарелых около поселка Чернь

- И мы должны делать все, чтобы жители Тульского края чувствовали себя хорошо и достойно, - заместитель губернатора Тульской области Аркадий Чмуневич, кажется, сам понимает, что говорит не то, но это не важно, его все равно никто не слушает. Аудитория, выстроившаяся полукругом напротив девяти свежевырытых могил, - человек сто. Двое очень дряхлых стариков (один опирается на костыль), три старухи (одна держит в руках букет желтых бумажных цветов), один заплаканный подросток лет пятнадцати, остальные - сотрудники пансионата, женщины за пятьдесят в странных меховых шапках. Отпевание уже закончилось, траурный митинг состоит из одной речи Чмуневича. После того, как гробы опустят в могилы, женщин в шапках отвезут в райцентр Чернь, где Чмуневич проведет совещание по вопросам пожарной безопасности социальных учреждений. Он будет ругаться и грозить оргвыводами; его можно понять - ведь жители Тульского края должны чувствовать себя хорошо и достойно.

Интернатские рабочие руками отковыривают от смерзшихся пригорков куски глины, бросают их в могилы - глина бьется о гробы с таким звуком, что кажется, будто они пустые. Глава муниципального образования «Чернский район» Александр Алферов говорит шепотом главе поселения Велье-Никольское Александру Гребенькову: «Сейчас людей увезут, скажи бульдозеристу, чтобы доделал, а то эти себе все руки отморозят». Бульдозер, которым будут закапывать могилы, и экскаватор, которым их копали, - приехали из райцентра, потому что похороны проводятся «на районном уровне».