– Господь Бог придаст вам мужества, Арно де Монсальви! Ваш брат был моим другом, и ваше дело – правое! Я буду молиться за вас.

Арно наклонился так низко, что почти коснулся шеи своего коня.

– Благодарю вас от всего сердца, милостивая дама! Теперь я буду сражаться и во имя любви к вам и к отважному капитану, который скоро станет вашим счастливым супругом. Я горжусь этим и скорее умру, чем разочарую вас! Бог даст вам счастье такое же большое, как ваше благородное сердце!

Лицо Филиппа Бургундского передернулось. За минуту он постарел на десять лет. Не глядя на брата, Маргарита села на место.

Теперь соперники разошлись по разные стороны площадки, где их оруженосцы готовили копья. Копья из ясеня и железа с острыми наконечниками – вовсе не легкое тупое оружие для турниров. Рядом с оруженосцем Арно Катрин увидела рыжую голову Сентрайля, который должен был встретиться с Ребеком, секундантом вандомца. Снова зазвенели трубы. Потом герольд Бомон громко крикнул:

– Перережьте канаты, и пусть битва начнется, когда пожелаете!

Канаты упали на землю. Арена была свободна, поединок начинался. С копьями наготове, подняв щиты, противники бросились друг к другу.

Катрин на мгновение закрыла глаза. Ей казалось, что тяжелый топот нагруженных железом коней, под которыми стонала земля, отдается в ее сердце. Зрители на трибунах затаили дыхание. Рука Эрменгарды властно легла на руки молодой женщины.

– Ну-ка, смотрите! Зрелище этого заслуживает, и благородная дама должна уметь смотреть в лицо чему угодно. – Потом добавила потише: – Да смотрите же, черт побери! Ваш муж уставился на вас.

Катрин сразу же открыла глаза.

Страшный удар и страшный крик из многих глоток. Копья ударили точно в центр щитов. Противники покачнулись в седлах, но не потеряли стремян – ни один, ни другой. Они медленно направились к своим оруженосцам – взять новые копья.

– По-моему, мы увидим прекрасное сражение, – спокойно сказал Сен-Реми своим неестественным голосом. – Удар был замечательный.

Катрин недружелюбно посмотрела на него. Этот чисто спортивный азарт удивлял ее, казался неуместным там, где речь шла о человеческих жизнях. Она попробовала уколоть его.

– Как случилось, что, родившись в Абевилле, вы не с королем Франции? – бросила она с вызовом. Но он не принял его.

– Был, – ответил он все так же спокойно, – но двор Изабо прогнил насквозь, и неизвестно, королевской ли крови так называемый Карл Седьмой. Я предпочитаю герцога Бургундского.

– Однако вы вроде бы на стороне Арно де Монсальви?

– Мне он очень нравится. Если бы на его месте был Карл Седьмой, я бы не имел счастья сидеть рядом с вами, потому что был бы рядом с ним.

– Того, что он служит королю, должно быть вам достаточно! – сурово сказала Катрин. Но Эрменгарда сделала ей знак замолчать.

Два всадника снова кинулись друг к другу с возросшим пылом. Может быть, с излишним пылом, потому что на этот раз не произошло ничего. Лошадь бастарда рванулась в сторону в момент, когда должна была встретиться с конем Арно. Копья отклонились друг от друга, и всадники с разбега проскакали еще немного, пока смогли повернуть и разойтись по лагерям. Направляясь к палатке, Арно поднял забрало, чтобы подышать воздухом. Когда он проезжал мимо трибун, Катрин поймала его взгляд. Она увидела, как гримаса исказила красивое строгое лицо молодого человека. Тогда она постаралась улыбнуться ему от всей души. Любовь в эту минуту так сияла на ее лице, что Арно задрожал. Он опустил голову и сделал вид, что поправляет голубой шарф, повязанный на руке. Хотя он остановился перед трибуной всего лишь на одно мгновение, это переполнило Катрин радостью. Впервые, встретившись с ее взглядом, взгляд Арно не стал презрительным. В нем даже мелькнуло какое-то тепло, которого Катрин уже не надеялась увидеть никогда. Но эта драгоценная минута была и прошла. Битва втягивала рыцаря обратно в свой адский круг.

Соперники сломали еще по два копья без всякого результата. Под толчками гиганта-бастарда Арно иногда наклонялся, но удерживался в седле. Однако при пятой попытке копье Лионеля ударило по шлему Арно слева – там, где было прикреплено забрало. Катрин подумала, что голова покатилась на землю. Но и голова, и даже шлем устояли. Только забрало отцепилось с одной стороны, открыв лицо молодого человека, по которому текли две струйки крови.

– Он ранен! – закричала Катрин, приподнявшись. – Боже всемогущий!

У нее перехватило дыхание. Крик застрял на ее губах, ставших такими же белыми, как платье. Эрменгарда буквально повисла на ее руке, чтобы заставить сесть обратно.

– Не привлекайте к себе внимания, черт побери! Спокойнее, малышка, спокойнее. На вас смотрят!

– Это не страшно, – сказал Сен-Реми, глядя на раненого. – Просто царапина, наверняка сделанная сломанным шарниром забрала.

– Он же совсем недавно был ранен в голову! – простонала Катрин с такой болью и тоской, что сосед задумчиво посмотрел на нее. Потом слегка улыбнулся.

– Кажется, я здесь не единственный бургундец, чьи симпатии на стороне рыцаря короля Карла? – ласково спросил он. – Я, как и графиня Эрменгарда, посоветую вам не волноваться так. Он парень крепкий. Посмотрим, что будет дальше…

Там, у палатки, Арно нетерпеливой рукой прилаживал висящее забрало. В другую он взял кубок, протянутый ему секундантом, и стал жадно пить. Катрин видела, что бастард делает то же самое. Оба одновременно закончили и схватили по шестому, последнему копью.

Если они оба останутся в седле, то поединок будет продолжен, но уже на топорах. Положение Арно было хуже из-за того, что лицо его было открыто. Словно для того, чтобы подчеркнуть это, Лионель де Вандом сухим жестом опустил свое забрало. Из-под копыт коней летели клочья травы. Катрин быстро перекрестилась. Удар копий был ужасен. Бастард вложил всю свою силу в этот последний удар, попав в плечо соперника. Арно был буквально вырван из седла. Пролетев по воздуху, он упал на один из барьеров в пяти шагах от своего коня. Конь, испугавшись, убежал.

Но сила собственного удара выбила из равновесия и Лионеля. Удар копья Арно, хотя тот и промахнулся, довершил начатое: бастард потерял стремена и тяжело упал на землю, громыхая железом.

– Ай-ай-ай, как некрасиво упал! – насмешливо, чтобы угодить Катрин, прокомментировал Сен-Реми. – Но, по крайней мере, это дает возможность уравнять шансы…

Кульбит вандомца оказался чрезвычайно полезным для его противника. Гибкий, как кошка, несмотря на надетые на него пятьдесят фунтов железа, несмотря на новую рану, ставшую заметной, когда кровь просочилась у плеча на украшенный лилиями плащ, он вскочил на ноги. Затем, поскольку его стесняли острые концы железных башмаков, быстро сорвал с ног щитки, прежде чем схватить боевой топор, лежащий неподалеку. В этот момент он находился почти перед Катрин, и она видела, как он мелкими шагами медленно идет по направлению к противнику: зрачки сужены, щит – под левым локтем, топор поднят…

В свою очередь поднялся и Лионель. Когда противники встали лицом к лицу, разница в росте стала просто кричащей. Арно был около метра восьмидесяти трех – восьмидесяти четырех, но рядом с двумя метрами десятью сантиметрами бастарда казался маленьким. Зажатый в кулаке Лионеля топор выглядел как ствол дерева. Не переводя дыхания и не дав вандомцу времени опомниться, Арно прыгнул вперед. Он хотел победить, и победить быстро. У него не было выбора: его раны, потеря крови не давали другой возможности. Катрин чувствовала это так, словно у них была одна плоть. Она физически страдала за него. Топор отскочил от доспехов бастарда, который приготовился ударить. Арно живо отклонился в сторону, избежав удара, который бы его прикончил, вернулся, снова ударил сам… Удары топора о сталь напоминали колокольный звон, сыпались искры… Рыцарь короля нанес еще один удар, который вызвал у помощников крики «Виват!»: его топор, опустившись на шлем вандомца, отсек золотого льва, и лев покатился по песку. Все услышали бешеный рев бастарда. Он встал во весь рост, схватил топор обеими руками и собрался уничтожить наглеца, повредившего его герб. Но ему мешали железные башмаки. Он споткнулся, чуть не упал, и Арно легко отразил удар ручкой своего топора. Катрин догадалась, что вандомцем овладело слепое бешенство. Он жаждал убить, как можно скорее убить! Но его быстрые и неточные удары изматывали его самого, не принося желаемого эффекта. Он бил вслепую, движимый гневом. Арно, наоборот, казалось, становится все хладнокровнее и хладнокровнее. Он улучил момент и нанес несколько резких ударов по забралу Лионеля. Забрало отскочило, открыв красное, потное лицо врага. Бастард протянул руку, чтобы схватить топор Арно, но тот отбросил его подальше от себя и накинулся на гиганта, целясь железными когтями рукавиц в его лицо. Вандомец, чувствуя, как когти рыцаря вцепляются в него, чуть отступил, поскользнулся и покатился по земле. Арно упал на него, с ожесточением продолжая свою работу живодера. Бастард, обессилевший, полуослепший, замычал, как раненый бык. Было слышно, что он просит пощады.