Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Вот так Катрин впервые услышала о Жанне д'Арк. Она не почувствовала никакого восторга, однако мысли о ней не давали ей уснуть всю ночь. Она испытывала скорее раздражение и горькую ревность к этой девушке, «молодой и красивой», которую уже «ждут полководцы», а значит, и ее Арно. Разве эта уроженка Лотарингии в ореоле посланницы Господа и к тому же красивая воительница не привлечет внимание Арно де Монсальви? Ей надо спешить, прибыть в Орлеан раньше этой опасной женщины… И в беспокойном сердце Катрин родилась ненависть к воительнице.

На другое утро она приняла хлеб, который раздавали пилигримам черные монахи, и, воспользовавшись тем, что вся толпа направилась в расположенную поблизости церковь, незаметно отстала и вышла на дорогу. Старая Бертиль сказала ей, что до столицы герцогства Орлеанского надо еще пройти девять миль. Девять миль… целая вечность!

Так началась для Катрин самая тяжелая часть ее тернистого пути, ибо теперь беспокойство и сомнения закрались в ее сердце, а сил почти не было. С утра все шло почти хорошо. Но после Шатонефа раны на ее ногах снова открылись, а все мышцы начали нестерпимо болеть. Лихорадка постепенно проникала ей в кровь. Нагнувшись над источником, чтобы утолить жажду, она с испугом увидела свое похудевшее лицо, обострившееся и серое от пыли. Она была похожа на нищенку и подумала, что Арно никогда ее не узнает. Он скорее посмеется над ней. Место было пустынным, а источник был закрыт со стороны дороги большими деревьями. Было пасмурно, но довольно тепло. Катрин быстро скинула свои лохмотья и вошла в воду. Зубы ее застучали от холода, но вскоре она почувствовала себя лучше. Боль в ногах слегка утихла. Путешественница изо всех сил терла себя, вспоминая тонкое мыло, которое так хорошо умела варить Сара, потом вымыла волосы, и, выходя из воды, посмотрела на свое отражение. Оно немного успокоило ее. Слава богу, несмотря на смертельную усталость, она не потеряла ни своей грации, ни белизны. Немного успокоившись, она, как могла, вытерлась и снова надела свои лохмотья. Дорога шла между Луарой и густым лесом, который становился все пустынней. Много леса было сожжено. Время от времени встречались разрушенные деревни, обожженные стволы и брошенные трупы. Всюду была война с ее страшным ликом. Но Катрин, ведомая одним желанием – скорее дойти до города, не обращала ни на что внимания. Она изо всех сил всматривалась в даль, пытаясь увидеть стены города, который был для нее землей обетованной. К заходу солнца она уже прошла шесть миль… Наконец впереди показались смутные очертания большого города. Она догадалась, что это был Орлеан. Ее волнение было столь сильно, что она упала на колени и, рыдая, прочла короткую молитву. Скоро ночь скрыла от нее город. И тогда она, как усталое животное, легла прямо на траву, не удосужась поискать какое-либо укрытие. Кому в этом пустынном краю было дело до спящей нищенки? У нее больше не было ничего, что можно было бы украсть, она была бедней самого бедного, голодная, оборванная, полураздетая, с окровавленными ногами… Катрин спала крепким сном, поднялась с первым лучом солнца и снова двинулась вперед. Шаг, еще шаг, еще… Город поднимался все выше и как будто звал ее… Ее воспаленные глаза видели только его, не останавливаясь на пожарищах, которые показывались то здесь, то там. Если бы она не была так измучена, она протянула бы руки, чтобы попытаться схватить оживавший мираж. Постепенно стали различимы низкие, покрытые травой острова, большой мост, разрушенный в двух местах, и охранявшие его крепости по обе стороны моста. Она видела высокие шпили многочисленных церквей, черные подтеки на стенах крепости, оставленные смолой и маслом, пищали, установленные наверху. Увидела опустошенные пригороды Орлеана, когда-то процветавшие, а ныне сожженные самими жителями, черные стены, которые когда-то были прекрасными домами, и даже церкви, окруженные бревенчатыми стенами и земляными валами. Наконец она увидела английский стяг, украшенный золотым леопардом и поднятый над этими укреплениями, а на высокой башне замка – голубой флаг с золотыми лилиями…

Катрин остановилась и, хотя ее глаза были полны слез, забыла о своей боли, о голоде, который разрывал внутренности, и думала только об одном: там, за этими стенами, жил, дышал, сражался и страдал Арно.

Она снова пошла вперед, медленно продвигаясь среди развалин и прячась в них. Между ней и городом возникла огромная английская крепость, которая, как она потом узнала, называлась Сен-Лу. Надо было незаметно пройти мимо и подойти к Бургундским воротам, единственному входу в город, ибо у англичан Суффолка и Толбота не хватало людей, чтобы окружить город со всех сторон. До Катрин долетел отдаленный звук трубы, затем последовала канонада. По обе стороны моста пищали метнули несколько каменных ядер, прежде чем спустилась ночь. Им ответили кулеврины, потом послышался людской вой. Видно, это была попытка атаковать город. Молодая женщина увидела шевелящихся наверху укреплений солдат. С большими предосторожностями она незаметно прошла мимо крепости Сен-Лу и приблизилась к воротам, когда вдруг заметила чью-то голову, высунувшуюся из-под земли. Чьи-то руки схватили ее, и она очутилась в полутемном склепе, освещенном чадящей свечой. Прежде чем она опомнилась, чей-то насмешливый голос произнес:

– Ты что, сестренка? О чем ты думаешь? Что можно войти в Орлеан при свете дня? Надо ждать ночи, красотка!

Осмотревшись, Катрин заметила человек двадцать мужчин и женщин, столь же бедно одетых, сидящих прямо на земле, вокруг двух столбов, поддерживающих свод. Купол этого склепа был высок и терялся в темноте. Коптящая свеча позволяла лишь увидеть наверху капители фигуру мальчика с большим оленем…

– Кто эти люди? – спросила Катрин. – Где мы?

Молодой человек, который силой заставил ее спуститься в подземелье, криво улыбнулся. Он был грязен, и черная густая борода закрывала его лицо, но у него были молодые глаза, гибкое тело, хоть и очень худое. Он пожал плечами:

– Люди из Монтарана. Англичане сожгли вчера нашу деревню… Мы тоже дожидаемся темноты, чтобы войти в город. А это склеп церкви Сент-Эньян, которую жители пригородов разрушили вместе с домами. Тебе ничего не остается, как сесть рядом с нами и ждать.

Он ни о чем ее не спросил и снова вернулся на свой наблюдательный пост, расположенный наверху полуразрушенной лестницы. Разглядывая своих соседей, она увидела, что это были люди со скорбными, изможденными лицами, со следами недавних слез, держащие в руках узелки с жалкими пожитками. Глаза всех были опущены в пол, как будто они стеснялись своей бедности. Она не решилась заговорить с ними, а присела немного в сторонке и стала ждать.

В подземелье было холодно, и она задрожала. Ей хотелось спать, но она сопротивлялась сну, чтобы люди не забыли ее, когда пойдут в город. Кстати, ждать пришлось недолго. Приблизительно около часа… Снова появился молодой человек и жестом пригласил их к выходу:

– Собирайтесь, пора!

Беглецы встали, не говоря ни слова, как стадо, привыкшее следовать за вожаком. Один за другим поднялись они наверх и, следуя за молодым человеком, побрели, согнувшись, среди развалин. Ночь была не слишком темной, на небе горели звезды, бросая на землю холодный свет. Катрин заметила ворота между двумя башнями… Дошли быстро. Вскоре они вступили на подъемный мост, ведущий к маленькой двери в больших воротах. Большой мост был поднят… Пройдя по узкому коридору внутри башни, Катрин чуть не умерла от радости. Наконец она была у цели! Ее неправдоподобная одиссея закончилась. Она входила в Орлеан…

В руках Арно

От Бургундских ворот начиналась узкая улица, по одну сторону которой стояли дома, принадлежащие женскому монастырю, а по другую – жилые дома с закрытыми ставнями. Там находились несколько солдат, прокопченных и пыльных от недавнего боя. Факелы, которые они держали в руках, освещали потайной вход, перед которым стоял железный коптящий светильник, закрытый железной сеткой. Довольно сильный ветер пригибал пламя.

127
{"b":"3154","o":1}