— Вернемся к нашему барану? — предложил циничный Алферов.
К этому моменту мы уже успели обменяться впечатлениями:
— Тебя били?
— Меня?! Ха! Я за тебя беспокоился…
— Меня тоже не тронули. Но пообещали «разочаровать до безобразия», если мы зашибем статейку в еженедельном выпуске.
— Гаррик, Гаррик… Это я виноват, предупредил их!
— Ерунда! Мы с тобой и не в такое дерьмо попадали! Помнишь, как к нам прикоп-ались по поводу «Макаровых» из Тулы со спиленными номерами?
Было дело. Мы тогда, не сговариваясь, написали о том, что на тульских оружейных заводах введен новый сервис. Неформальный, понятно. Умельцы спиливали с ПМ номера прямо на конвейере, и пушки автоматически дорожали на пятьдесят долларов. На черном рынке. Я написал. Через пару дней Гаррик оповестил. Наехали на обоих, одновременно. Тогда нас спасли связи Алферова с Большим домом и мои — с «Астратуром». Торговцев оружием с Апрашки прижали с двух сторон. И они извинились. Причем — никто не сел.
— Что будем делать?
— Писать! Нет, не «писать», другое ударение, Димон. Давай, сварганим в еженедельном номере полосу, вся ментура нам поможет!
— Раньше пели: «Заграница нам поможет!»
— Буйня! Прорвемся!
— Ладно, потом обсудим. Вот, кстати, и вино несут. Статьи в еженедельном выпуске успеем обмозговать. А вот что ближайшие три дня делать?! Достанут ведь, а, Гаррик?
— Нодоть зашкериться!
— Пардон?
— Да, я и забыл, что ты у нас иностранец! Зря ты меня с собой в Париж в прошлом году не взял, зря… Мелочи! Перевожу для французов! «Зашкериться» значит «лечь на топчаны», тюфяки или не помню… если ты М. Пьюзо с А. Измайловым читал, любимая фразочка!
— Нет у меня тюфяка!
— Ну, вообще-то, ты прав, можно ска зать…
(ВНИМАНИЕ! Если до сей поры я редко использовал этот устойчивый фразеологический оборот при харак передачи прямой речи г-на А. Гаррика (или Г. Алферова, как кому ближе), то только потому, что в таком случае мои с ним разговоры превратились бы в сплошное «А, ну, вообще-то, можно так сказать!» У меня до сих пор есть подозрение, что в Гарриковых статьях эта фраза отсутствует лишь по причине бдительности редакторов.)
— … можно сказать… Да! Я имел в виду затаиться, спрятаться! Ну, ты же понимаешь!
Как Василиваныч! Недаром же его ни «Астратур», ни менты найти не могут!
— Да?
— Да! Милицейские тоже ко мне по телефону приставали: «Где твой сокурсник?», «где твой сокрусник?!» А я — знаю?!
— А знал бы — сказал?! Извини, Гаррик, я из любопытства спрашиваю, есть один этический момент!
— Ну, вообще-то, как сказать! Может, и сказал бы, не знаю. Мудак ведь он, Басили — ваныч-то, как ни посмотри! Явно есть у него какие-то свои информаторы, так он их милицейским тоже не отдает!
— Слово «мудак» не всегда может являться синонимом слова «единоличник»!
— Что?! А, понял. Ну, вообще-то…
Цензурная пауза — на манер рекламной.
К нам подскочила малышка лет семнадцати в лосинах и разноцветном пуссере с аппликациями на плечах.
— Потанцуем?
— Уйди, странная, мы с другом па-а-том потанцуем, без тебя, натуральная!
— Тьфу!
— Димон, ты что?! А, понял. Ловко ты ее отшил!
— Возможно. Нам все равно в этом кабаке больше не светиться!
Вот тут-то Алферов и пошутил насчет «всех девочек». Я только хмыкнул… А он промокнул губы бумажной салфеточкой и предложил:
— Вернемся к нашему барану?
— К Василиванычу? Как знаешь, мне кажется, нельзя его выдавать: ни твоим ментам, ни моему «Астратуру»!
— Ну, вообще-то…
Пауза!
Короче, он со мной согласился. Но сделал и свой собственный вывод:
— Менты — ладно! Отбазаримся! А вот твои, как бы они нас не грохнули «в натуре», как говорят гробовщики! Мой «шпалер» всегда при мне! А твой?
— Мой — дома. Я законопослушный гражданин!
— Я думаю, ближайшие три дня дома жить небезопасно! Слушай, давай вооружимся да передислоцируемся на Гражданку к позавчерашним девчонкам! Как их? Марина-Света? Да?
— Если ты не раздавил Свету, когда неудачно сел утром в кресло. Но что ты подразумеваешь под «вооружимся»? Думаешь, мне стоит прихватить из дома свой РЖ? У меня нет разрешения…
— Буйня! Мои люди в ГУВД тебя всегда отмажут! Конечно, бери! Только… Только это не все!
— Как?
— Да вот так! С кем воевать собираемся?
— Действительно — с кем?
— С концерном! С «Астратуром»! Меня знаешь, какие быки сегодня пытали?!
— Пытали?! — ужаснулся я, но про себя подумал, что «быки», действительно, банальное, но точное дополнение к моему зверинцу… который я начал собирать в офисе газеты «Норд-Вест».
— Ну… пытали, в древнерусском смысле! Расспрашивали, я имею в виду! Я же рассказывал уже! Три мужика в костюмах-двойках на «бээмвэшке-940» подвалили прямо в редакцию, взяли тепленьким — в смысле, из буфета, — и начали махать кнутами да пряниками перед моим носом…
Он и вправду рассказывал мне все это в третий раз!
— … не пиши, говорят, про смерть Шамиля, дадим тебе потом эксклюзив… А на кой мне их эксклюзив?! У них его на допросе возьмут! А потом — «расскажи, где Васили-ваныч, и ему поможешь, и себе, мы с тобой сразу дружить начнем»!!!
— Пока сплошной «пряник»! — в третий раз подряд осадил его я, где же «кнут»?
— А знаешь, хоть они и в костюмчиках были, один на руку вместо перчатки кастет натянул и сказал: «Те, кто с нами не хочет дружить, плохие они до крайности! Мы им сразу начинаем огорчения всякие доставлять! Смотри, если и в тебе разочаруемся — начнем и тебя, щелкопер, огорчать до безобразия…»
Нет, Гаррик и в третий раз не сбился! Вполне может статься, что посланцам Корне-ва действительно нравилось выражать свои мысли при помощи лексики из произведений Серебряного века. Они у него начитанные все! Даром что бойцы!
И я предпочел вернуть Гаррика к оружейной теме:
— Насчет вооружаться… Что значит «это не все»?
— Ну так если мы с целым концерном три дня воевать собираемся — а если полоса выйдет, как я задумал, потом за нас вся президентская рать заступится, — тогда от наших дробовиков ноль эффекта! Они же все слоны!
Этих животных я уже упоминал, ладно, Гаррик, не стану злить тебя словом «плагиат»!
— А что для слона наши дробинки?!
Гаррик победно посмотрел на меня. Если бы я не сидел, то так бы и сел. Ясно, что он имеет в виду, давно уже меня провоцируют на это деяние, но на этот раз, похоже, Гаррик меня поймал!
— Расточить?! — тихо, но с выражением спросил я.
— Конечно!
— Но, слушай… я ведь тоже консультировался… Выстрела на три хватит, не больше! Не жаль тебе стошки баксов?
— Жизнь дороже! — выдал трюизм пьяноватый Гаррик. — К тому же Михалычу еще полтаху доплатить придется, как минимум!
Михалыч токарничал на «Морфизприборе», уникальный алкоголик, с которым я сам в свое время и на свою же беду познакомил Гаррика.
— Да еще, — продолжал ковать железо Алферов, — зачем нам больше трех выстрелов?! Что мы — Джеймсы Бонды? Пронины?
Нет! Если мы первой парой пуль себя не спасем, то и остальные не пригодятся! Вот так вот!
Этот довод меня убедил, но я попытался схватиться за соломинку:
— Денег нет, Гаррик!
— Война — буйня, главное — маневры! — авторитетно заявил супермен от криминальной журналистики. — Одолжу я тебе, что ты, не отдашь, что ли?! По двадцать пять баксов с носа, и расточит Михалыч, как миленький!! Да еще, давай-ка, шесть вечера скоро, я тачку субсидирую! Не мандражируй! Отдашь потом! У меня вчера гонорар был! Сразу в трех газетах! В своей, в «Смене» и в «Часе пик»! Так что я богат!
Его довезли до «Розы ветров» на «БМВ», меня — на «СААБе», а покинули мы это благословенное место на обыкновенном такси. Опустились!
Конечно, я забыл дома деньги, единый проездной и включенную плиту. Произошло это так: Гаррик возжелал кофе и, пока вода закипала, в ультимативном тоне потребовал от меня «срочно выудить из тайника револьвер»! Я достал его из верхнего ящика стола, подкинул на ладони и, при попытке поймать, неожиданно нажал на спусковой крючок. Слава Аллаху, Фатуму и всемогущей Ананке (мою первую жену звали очень похоже!), что в барабане оказался газовый патрон, а не дробовой. Гаррик только чихнул. Если б ему не повезло, то чихать было бы уже нечем. Я тоже чихнул. И только!
