Поднимая клубы пыли, наш катер приземляется среди дюн и песков, в получасе ходьбы от ближайшего человеческого жилья. По местному времени раннее утро, но солнце уже нещадно палит, заливая все вокруг ярким, резким светом. Один из бортов катера падает вниз, открывая собой трап. Я выхожу из темного транспортного нутра и тут же зажмуриваюсь. Потом я развожу руки в стороны, полной грудью вдыхаю горячий воздух пустыни и со всей дури кричу: «Ere we go! Ere we go!». За мной пытается вылезти Тиамат, но я ласково хватаю ее за талию и разворачиваю назад: «Дорогая, мундир пилота Федерации не лучший костюм для наших пустынных прогулок. Переоденься». Она вздыхает и отправляется обратно в душную темноту. Я тем временем устраиваюсь на песке и начинаю раскладывать дороги, смешивая стимуляторы в одну убойную смесь. Из катера появляется Тиамат, переодевшаяся в легкий костюм кремового цвета. Увидев наркотики, она морщит нос, но я вытягиваю к ней свободную руку в просящем жесте:

- Только без гримас, пилот Тиамат! Нам предстоит тяжелый день, полный бега, преступлений и негодяйств, у нас мало времени и я не хочу потерять ни секунды только потому, что вы отказываетесь закинуться порошком скорости. Сделайте нормальное лицо и подойдите ко мне за своей дозой, это приказ.

Она растерянна:

- Но…

- Никаких «но», благо Федерации превыше всего! Вот, я построил вам дорогу на боку своей сумки, возьмите эту трубочку и вынюхайте вашу дозу. В противном случае вы будете отставать от меня по скорости бега и реакции раза в два, а ждать я вас не намерен. Или нюхайте, или оставайтесь караулить катер, ожидая, пока Жорж Дунаев вернется с двигателем запазухой.

Она бросает смущенный взгляд и берет трубочку из моих рук. Я улыбаюсь улыбкой пушера, только что продавшего дозу опиатов первокласснику. Я думаю, является ли подсаживание девушек на тяжелые наркотики запрещенным приемом ухаживания, или же такой вариант допустим. Решаю, что допустим. Потом думаю, что бы сказала моя мама. Потом, что сказал бы человек, продавший мне порошок. Потом я перестаю думать и церемонно беру под руку закинувшуюся Тиамат. Мы выглядим потрясающей парой – я во всем белом и она во всем кремовом посреди выжженной арабской пустыни. Этакие «благородные белые господа, прибывшие осмотреть свои колониальные владения». Впечатление усиливают кобуры с пистолетами, болтающиеся у нас на поясах.

Через двадцать минут ходьбы весь эффект рассеивается – и я, и она набрали полные ботинки песка и страшно вспотели, покоряя бархан за барханом. Еще через десять минут мы выходим к окраине планетарной столицы. Низенькие глинобитные дома, неуютно свисающие со столбов гроздья проводов, грязные детишки, с ором возящиеся в дорожной пыли, потертые старики и старухи, рассевшиеся в тени навесов. В конце улицы – несколько овощных прилавков со скучающим торговцем в замусоленной феске. Схватив Тиамат за руку, я иду прямо к прилавкам, не оглядываясь по сторонам. Подхожу, смотрю на гнилые овощи, на кусочки картонок с криво выведенными ценами, и протягиваю торговцу деньги, тыкая на кучку самой дешевой гадости. Араб неспешно собирает мою покупку в пакет из грубой бумаги, отдает мне его и смотрит полувопросительным взглядом:

- Глубокоуважаемый, не подскажете ли вы, как пройти в центр города? – спрашиваю я по-арабски.

В любом другом случае он бы просто послал меня куда подальше, но тут я совершил покупку, стал его клиентом, человеком, отказать которому запрещают все возможные правила восточного этикета. Торговец глубоко вздыхает и начинает длинное, запутанное объяснение, которое я тут же записываю на коммуникатор. Затем я включаю записанный кусок на автоповтор и мы начинаем путешествие вглубь города. Мы идем через грязные, нищие кварталы, мы спотыкаемся о валяющихся на песке нищих, мы убегаем от банд уличных мальчишек, мы продираемся сквозь бесконечные восточные базары, почти оглохнув от криков зазывал и едва не теряя сознание от запахов острейших приправ. Постепенно глинобитные дома становятся чище и выше, крики торговцев сменяет заунывные пение муэдзинов, мальчишки куда-то исчезают, нищие рассаживаются по обочинам немощенных улиц со странными инструментами в руках и начинают играть варварское подобие музыки. Мы в центре.

Вооруженных людей становится все больше и больше. Все они одеты в тяжелые бронежилеты и серую камуфляжную форму образца федеральной Планетарной Гвардии, в руках у них легкие пулеметы и штурмовые винтовки. По цепким взглядам патрульных видно, что оружие и броню они носят не просто так. Нас останавливает скучающий патруль и один из солдат тыкает пальцем в мой пакет с овощами. Я показываю ему, что внутри и спрашиваю:

- Высокоуважаемый, не подскажете ли вы, как найти магазин, торгующий двигателями всех размеров и форматов?

Солдат молча забирает мои овощи, а затем долго и подробно объясняет, как и куда идти. Я благодарно киваю ему, и мы снова бредем сквозь улицы, переулки, базары. В конце-концов мы выходим к небольшому навесу, прикрывающему дверь в огромный ангар. Ангар завален всевозможной машинерией, металлические приборы и приспособления всех размеров и расцветок свалены здесь в беспорядке первозданного хаоса. В одной куче вместе лежат древние пропеллеры, дула винтовок, пара небольших двигателей, обломок косы, гигантская дверная ручка, что-то, похожее на осциллограф, множество пружин, гаек и болтов. В других кучах валяется похожий хлам. Посреди всего этого ржавеющего металлического бедлама возвышается стол с кипами бумаг, за столом с важным видом сидит маленький араб.

Я машу ему рукой:

- Добрый день, глубокоуважаемый.

- Добрый день, уважаемый гость.

- Ваше заведение искренне поражает и восхищает своими размерами и многообразием вещей – араб довольно хмыкает.

- А ваш прелестнейший стол выглядит как настоящая вещь работы легендарных мастеров древности – араб прерывает поток моей ритуальной лести:

- Чем я могу помочь моим дорогим гостям?

- Глубокоуважаемый, мы срочно нуждаемся в гипердвигателе сверхмалого размера, подходящим для космокатеров проекта 537-25-А.

Араб шевелит губами, что-то прикидывая и подсчитывая:

- Возможно достать дорогому гостю гипердвигатель к завтрашнему утру. Дорогому гостю это обойдется в полтора миллионов кредитов.

Я взмахиваю руками так, как будто он только что смертельно оскорбил весь мой род до десятого колена:

- Глубокоуважаемый, каждый уличный мальчишка знает, что таковые гипердвигатели стоят не более двухсот пятидесяти тысяч кредитов

- Дорогой гость смеется над моими сединами! Двести пятьдесят тысяч? Хромой ишак и то дороже стоит! Миллион двести пятьдесят.

- Глубокоуважаемый, за миллион двести пятьдесят мой прадед отстроил посреди пустыни дворец из золота с зелеными садами и фонтанами, бившими сладчайшим вином, а у вас всего лишь кусок простого железа! Триста тысяч.

- Дорогой гость, видимо, не слышал, как на той неделе мой сосед за триста тысяч купил старую арбу без колес! Миллион!

- Глубокоуважаемый, миллион кредитов стоит новый космокатер с тюнингованным двигателем и тремя комплектами тяжелого вооружения. Четыреста тысяч!

- Дорогой гость, в этом городе за четыреста тысяч идет древний моторчик с винтом, а не новейший гипердвигатель особой конструкции! Девятьсот.

- Глубокоуважаемый, за девятьсот тысяч я куплю половину этого города вместе со всеми нищими и торговцами шаурмой! Пятьсот.

Араб смотрит в мои глаза и понимает, что я знаю золотое правило – в любом мире Халифата цену можно сбить ровно в три раза.

- Дорогой гость предлагает цену разумную, двигатель будет к завтрашнему утру. А теперь – он пододвигается ближе к столу – попрошу дорогого гостя внести предварительную сумму.

- Глубокоуважаемый, одну минуту – я выхожу из ангара и поворачиваюсь к Тиамат: