За разговором, мы незаметно добрались до нашего склада, который несмотря на своё прозвание «Орлиное Гнездо» находился, как и полагается, нормальному добропорядочному складу, на первом этаже, рядом с грузовым выходом (а вы попробуйте потаскать на своём горбу, тяжёлые коробки). Юрик с Андреем это качество ценили, но всё равно жаловались на тяжесть своей работы, пока им не купили ещё и грузовую тележку.

Оба моих ястреба были на месте и занимались тем, что яростно потрошили коробки присланные Жуликом. Микросхемы, разъёмы, печатные платы и прочие импортные загогулины, так и летели во все стороны. Я даже порадовался такому рабочему рвению. С такими орлами любые московские заказы в срок отправить можно! Не то, что в прошлый раз, когда я невзначай к ним в гости заглянул, а они в это время в вакуумной машине для упаковки, хомячка тестировали, которого Курочкин в зоомагазине через дорогу купил. Проверяли, как он будет себя чувствовать на высоте Эвереста, а также в стратосфере. Юрик, он как обычно, по юношеской безмозглости, а Андрей, бывший сотрудник милиции, как я понял, небольшую садистскую жилку в душе всё-таки сохранил.

— Шеф, у нас ещё час времени! — загомонили оба живодёра, обеспокоенные моим внезапным появлением.

— Всё в порядке солдаты, вольно, — успокоил я их, бросив незаметный взгляд на стоявшую в углу вакуум-машину, — я к вам человека привёл, он будет московские платы допаивать. Где они тут у вас?

Юрик полез на полку и снял оттуда будущее московское изделие, здоровую печатную плату, кроваво-красного цвета с золотым покрытием.

Пока Дима её задумчиво рассматривал, я листал техническую спецификацию, чтобы показать, где и что надо будет допаивать ручками Полусексовских (да, что ж это я!) монтажников.

— Слушай, — сказал Дима, вертя плату в своих руках, — у меня такое ощущение, что я эту штуку уже где-то видел.

— Это вряд ли, — заверил я его, — её кроме моих заказчиков и китайцев, которые её делали, ещё никто не лицезрел.

— Не, точно, что-то знакомое, — Дима даже напрягся в умственном усилии вспомнить, — большая такая, красная, с золотом.

— Дима, — сказал я с упрёком, — вот ты мне только что рассказывал, что припарковался рядом с моей машиной, хотя она стоит совсем в другом месте. Давай лучше делом займёмся. Смотри, детали, что паяем вручную, вот в этом списке…

Дима отвлёкся от своих ложных воспоминаний и мы двадцать минут с пользой поработали. К счастью, предыдущий оптимизм майора, насчёт возможностей его монтажников, оправдался. Даже, когда я заставил его пересчитать всё два раза, всё равно по расчётам выходило, что в полторы смены и за три дня, платы он мне подготовит. Мы договорились, что уже завтра после обеда мои ястребы платы эти ему доставят вместе с оставшейся комплектацией прямо до двери.

— Отлично, — сказал Дима, когда мы с ним вышли со склада — видишь, всё выгодно получается и мне и тебе, — он довольно засмеялся, — кстати, у вас здесь где-то инкубаторы электронные делают, не знаешь где?

— Зачем тебе инкубатор? — поразился я, — думаешь тоже выгоднее, чем куриц покупать?

Майор Дима засмеялся ещё громче.

— Ага, выгодно, — отсмеявшись сказал он, — тёща просто у меня из деревни, ей в подарок. Пусть выращивает цыплят электронным способом.

— Тогда купи заодно у них ещё электроудочку, — посоветовал я, — тёща будет всей деревне рыбу глушить.

Дима чуть с ног не свалился от нового приступа смеха, но быстро стал серьёзным, когда узнал, что за обоими гаджетами, ему надо будет подниматься пешком на девятый этаж. Несколько секунд он боролся со своим долгом достойного зятя, но проиграл, и попрощавшись со мной, снова потопал вверх по лестнице.

Меня же заняла в это время другая мысль. Правда, она была какая-то смутная и не до конца оформившаяся, но следуя за ней, я тоже потопал, но не обратно в офис, а к выходу из нашего технопарка. Остановившись в еле прогреваемом чахоточной тепловой завесой тамбуре, я выглянул сквозь стеклянные двустворчатые двери на улицу.

Загадочный чёрный внедорожник действительно стоял почти у самых ступенек, нагло наехав задним шипованным колесом на самую нижнюю из них. Он стоял ко мне задом, возвышаясь над окружавшими его легковушками, а передом почти упирался в маленький паркетник майора Димы. В машине, похоже, кто-то сидел, из здоровенной выхлопной трубы прямо в ступеньку било белое облако выхлопа.

Одет я был легко, а на улице заиндевелое табло на здании через дорогу показывало минус двадцать пять градусов. На секунду я засомневался, но потом вспомнил свои регулярные пробежки по морозу на производство и обратно и решительно толкнул стеклянную дверь. Тем более, не буду же я на улице полчаса торчать?

Спустившись по ступенькам к загадочной машине, я даже не удивился, когда увидел сзади на двери багажника эмблему «Кадиллака» — щит в лавровом венке. «На могилку бы тебе такой веночек», — пробормотал я и начал осторожно обходить внедорожник сбоку со стороны водителя. Марку я узнал сразу: это был «Эскалад», самодовольное произведение американского автопрома Размером машина была не меньше моей и точно такого же цвета. Теперь стало понятно, почему майор Дима их перепутал. Осторожно продвигаясь к водительскому месту, я обратил внимание на металлическую пластинку на боку автомобиля с тускло блеснувшим на ней словом «IOWA». Похоже, нынешний владелец машины не топтал пороги брэндовых автосалонов, а долго не думая, купил свою шушлайку на аукционе для подержанных автомобилей где-то в Америке. В штате Айова.

Уже догадываясь каким-то чувством, кого я увижу за рулём, я сделал ещё два шага и чуть не заорал от неожиданности. И не потому, что сквозь боковое стекло на меня мутным взглядом смотрел тот самый Баев, которого я встретил в ночном клубе вместе с Гоцманом и который чуть было не переехал меня той же ночью, а сегодня, судя по словам Юрика, тусовался непонятно с какими целями в аэропорту. А потому что — это был другой Баев! Нет, у него была всё та же блинообразная морда с оттопыренными губами, которой он напугал меня ещё при первой встрече. Но теперь вместо морщин она была сплошь покрыта вулканическими прыщами. Волосы были по-прежнему зачёсаны назад, как у итальянского мафиози, но теперь они были существенно гуще, чем у оригинала. Короче — этакая отреставрированная и помолодевшая лет на двадцать версия.

Несколько секунд мы молча взирали друг на друга. Затем боковое стекло с жужжанием опустилось и Баев заговорил. Голос у него тоже стал другой, высокий, но ломающийся как у подростка.

— Это ты тут свою таратайку поставил? — требовательно спросил он.

— Какую ещё таратайку? — от удивления я даже забыл, что стою в лёгкой одежде на двадцатипятиградусном морозе.

— Какую, какую — передразнил меня трансформировавшийся упырь, — эту!

Он капризно вытянул палец, указывая на автомобиль майора Димы, преграждавший внедорожнику выезд.

Я перевёл дух, постепенно начиная приходить в себя. Ну, мало ли какие чудеса случаются в природе? Может, ему пластическую операцию по всей морде сделали. Хотя, операцию? За две-то недели?

— Это не моя машина, — сказал я и присмотрелся к нему внимательнее.

Может это не Баев? Да нет, он. Как выразился дворник Фёдор из вечной книги Михал Афанасьича: «он самый, только сволочь, опять оброс», или как в нашем случае — помолодел. Странно, а почему он тогда меня не узнаёт?

Упырь выругался тонким голосом в адрес отсутствующего водителя паркетника, но меня по-прежнему узнавать не хотел. И даже как-то наоборот, немного смутился под моим пронзающим взглядом, отвернулся в сторону и нервно забарабанил костяшками пальцев по пластиковой обивке салона своей машины.

— Ну, чего надо-то? — вдруг заныл он и снова посмотрел не меня, — ну, что, хотел-то?

Я опомнился и увидел, что зачем-то стою неодетый на морозе перед чужой машиной и что спрашивать мне этого упыря собственно и не о чем. «Это не вы ли случайно, постаревший в два раза сидели в ночном клубе «Эгоист?»». Вот, бред!