— Неплохо было бы, — согласился первый, — нашёл да? А-то мы здесь последний хуй без соли доедаем.
— Еду обеспечу, — с трудом сказал я, пытаясь отдышаться после забега до девятого этажа мимо неработающего лифта.
Оба компаньона с интересом уставились на меня, но когда я им с горем пополам объяснил свои срочные надобности, они одновременно, как и полагается близнецам, приняли скептический вид.
— Ты, что не знаешь, где мы свои платы паяем? — удивился старший.
— Ему туда рано ещё, — довольно заухмылялся второй.
— В нашей стране туда никому не рано и никогда не поздно, — авторитетно заявил старший близнец.
— Нам зеки платы паяют, мы давно уже с одной колонией исправительной договорились, — объяснил младший, — но ты реально не представляешь, сколько нам понадобилось времени, пока они работать нормально научились.
Глядя на их короткие стрижки и синие татуировки, у меня вдруг появились смутные подозрения, о том, откуда вышел весь их бизнес. Правда, озвучивать свои мысли, я естественно не стал.
— Слава богу, что у наших ребят сроки по десятке и выше, — сказал первый. — Новую партию обучать паяльник держать? Да я сдохну!
— Канифоль нюхали! Из оловянного припоя серебряные украшения делали. И продавали!
— Три резистора и два конденсатора год паять учились!
— Они из твоих плат такой херни понаделают, — подвёл итог старший, что сам рад не будешь. Им не то, что трёх дней, им десяти лет не хватит. Да, ещё пока всё оформишь: внос, вынос, менты же командуют, сам понимаешь.
Я вышел от близнецов в довольно печальном расположении духа. Кажется, судя по готовящимся подаркам, Дед Мороз решил, что в этом году я вёл себя плохо. Я спустился по лестнице на наш этаж, и подойдя к вратам за которыми начинались владения «Астеха», из последних оставшихся сил приложил к замку электронную карту.
Как ни был я грустен и разбит, меня всё равно удивила странная тишина, царившая в нашем офисе. Девицы из сервисного и коммерческого отделов не бегали как обычно, взвизгивая, взад вперёд по коридорам, из-за двери Дедушкиной не доносилось её гнусавого бормотанья, в кабинете шефа вообще было гробовое безмолвие, и нигде никто не трепался по телефонам. Я будто попал в царство умерших.
Первого живого я нашёл у себя в комнате для переговоров с клиентами. Это был Рашид Шагинуров. Он сидел на диване, держался одной рукой за сердце, а другой капал в стаканчик, стоявший перед ним на журнальном столике, какую-то жидкость с крайне вонючим лекарственным запахом. Собственно по этому запаху я его и нашёл. Рашид был местами бледен местами (пятнами) красен, а его короткая шевелюра стояла на голове торчком. При виде меня он слабо улыбнулся, попытался встать с дивана, но не смог.
— Рашид, — шёпотом спросил я, осторожно присаживаясь напротив него, — что здесь произошло?
Вокруг стояла такая зловещая тишина, что мне было как-то не по себе нарушать её звуками нормального человеческого голоса.
Наш начальник производства молчал несколько секунд, глядя то на меня, то на благоухающий стаканчик, который он держал в своей правой руке.
— Совещание было у нас, — наконец просипел он и приложился к стаканчику, — завалили в жопу…
— Кого? — ужаснулся я, — за что?!
— Президентскую программу, — объяснил он и выпил из стаканчика последнее, — шеф уехал на совещание к губернатору сдаваться, а нам сказал, рубить офисную мебель себе на гробы к его возвращению.
— Вон оно как, — сообразил я, — уехал, значит.
Рашид запрокинул голову, разинул рот и затряс над ним несчастным стаканчиком, пытаясь заставить того вернуть налитое до капли.
— А чего тогда так тихо, — перешёл я на нормальный голос, — и не слышно стука топоров и грохота валимых шкафов?
От того что плохо не только мне, я приободрился. Как известно из психологии, несчастья с окружающими людьми вызывают у нас оптимизм. А тут так подвезло, вся контора Красникова в трауре!
— Тебе всё шуточки, — тоже перешёл на обычный уровень громкости Шагинуров и убрал руку от сердца, — посидел бы ты на нашем собрании, а потом бы я на тебя посмотрел. Янукович пять килограмм сбросил прямо там, не вставая со стула.
— Да можно подумать только у вас проблемы, — возразил я, — мне тут, кстати, тоже подфартило с московским заказом. Теперь не знаю, либо штрафы охрененные им платить или в Китае от них прятаться. А у вас что? Ну, покричал шеф немножко, ну похудел Янукович без диеты. И у тебя всего лишь небольшой сердечный приступ…
— Ну да, немножко, небольшой! Новогодней премии не видать, квартальной не видать, — перечислял начальник производства, загибая пальцы, — тринадцатая зарплата тоже в жопе. Поувольняют теперь кучу народа, а оставшимся зарплаты срежут. А я машину новую хотел покупать. И не на барахолке как раньше, а в автосалоне. Как белый человек!
— А мне три миллиона предоплаты возвращать и ещё половину на штрафы, — пожаловался я, — а откуда я их возьму, бабки-то уже израсходованы на комплектацию. И репутация моя теперь тоже в ж…, короче, в том же месте, которое ты постоянно упоминаешь. А я хотел квартиру купить нормальную. И не в нашей деревне, а в Питере! Как белый человек!
Короче, минут пять мы с Рашидом друг другу на судьбу жаловались, выясняли у кого она хуже и беспросветней. Потом согласились, что, наверное, у обоих жизнь не удалась примерно одинаково. Если считать в относительных единицах измерения, конечно.
— Я-то ладно, сам лоханулся, — подвёл я итоги, — до сих пор договоры не читаю. А у вас-то, что случилось? Вы же должны на год вперёд всё планировать. В вашей конторе консультантов бездельников больше, чем у меня сотрудников.
— А у нас никого и не спрашивали, — сказал Рашид, — спустили сверху эту долбанную президентскую программу, и крутись, как хочешь. Я бы вообще в это дело не ввязывался, но начальству виднее. Хотя я заранее знал, что обосрёмся. Ну, нереальные сроки!
— Так может всё обойдётся, — предположил я, — государство у нас доброе. Сколько народа вон пилит федеральные средства и ничего, никого ещё не посадили. А вы не просто деньги разворовываете, вы же даже что-то реальное делаете.
— Здесь другая проблема, — объяснил Шагинуров, — в январе к нам в город сам президент припрётся. Прикинь? И приедет в одну из школ, где мы интернет порты должны по программе запускать. И будет там нажимать красную кнопку, свою работу на благо нации демонстрировать. Там все будут — телевидение, губернаторы, вся короче, шелупонь соберётся. Всё же заранее оговаривалось! А у шефа вместо рабочего изделия, теперь будет пустая коробочка. Это же кабздец! Его губернатор с полпредом прямо там и похоронят, на этой встрече. Или прямо сейчас, когда узнают. Я реально боюсь его встречать, когда он с губеровского совещания в контору вернётся.
Я, сделав соболезнующий вид, сочувственно покивал. На самом деле фигня, наш злобный карлик как-нибудь выкрутится.
— Это всё очень грустно, — сказал я, — слушай, а эти вот ваши четверо тётенек-монтажниц, стало быть, вам уже не нужны, раз программу завалили. Ты отдай их мне!
— Монтажниц наших?
— Ну да, вы же их уволите все равно, — как можно убедительнее сказал я, — а мне они на три дня ещё пригодятся. Я их выходным пособием обеспечу.
— За счёт наших проблем хочешь свои решить? — горестно спросил Рашид и посмотрел сначала на меня, а потом снова проинспектировал свой стаканчик, — знаешь, как такие люди называются?
— Сапрофиты называются, — быстро ответил я, — только не люди, а грибы: растут на мертвечине. Ну, а что мне делать? Тоже себе гробик из мебели рубить? Давайте сначала вы помрёте, а потом я. Да, шучу я, шучу. Ну, дай монтажниц. Ну, пожалуйста! Моя благодарность не будет знать границ.
Рашид вздохнул и махнул рукой.
— Да я бы дал, — сказал он, — но это нереально. Шеф, если узнает, а он узнает, точно тебе говорю, то сразу меня грохнет без разговоров. Просто из принципа, раз мы в жопе, то и все должны находиться там же. А тем более, пока тёткам работу никто не отменял, они по плану так и пашут.
