Как-то ребята без моего участия поехали снимать проститутку, а меня пригласили потом. Сидела непонятного вида здоровая тётка, на вид лет за сорок. Ребята ее облепили, один из них начал её подкалывать. Потом они вдвоем её начали лапать. Вдруг резко, ни с того ни с сего, проститутка начинает хвататься руками за голову, вырывать у себя волосы и кричать: «Я спидозная! Только попробуйте меня трахнуть, вы все заразитесь и умрёте!». Начинает орать на всю квартиру, одной рукой бить себя по голове, а второй вырывать волосы. Было видно, как на руках у неё оставались клочки волос.

Я смотрел на неё ошалевшими глазами. Сразу понял, что после этой выходки к ней даже не притронусь. Один из друзей секунд тридцать наблюдал за этим концертом, а потом невозмутимо отвесил ей хорошего «леща», и она быстро пришла в чувство. Оказалось, что только я один решил её «не пилить». Все остальные прошлись по ней паровозиком неоднократно. Когда же я спросил «вы что офи-гели, вдруг она на самом деле больная, тем более явно, как минимум, на голову», они ответили, что «да ладно, в презервативе, да и деньги заплатили, не пропадать же добру».

Дальше для меня времяпрепровождение с проститутками был как «день сурка». Ближе к двадцатой я уже не верил, что у меня когда-то появится нормальная девушка. К шлюхам было такое жесткое отвращение, что дал себе установку ― когда у меня появится нормальная девушка, больше никогда не буду снимать проституток. После первой обычной девушки потихоньку стала появляться уверенность в себе, что я могу, оказывается, нравиться нормальным девушкам и свет клином на проститутках не сошёлся. С тех самых пор больше ни одной проститутки у меня не было. Денег за секс я никогда больше не платил. Потом было много заманчивых возможностей с самыми красивыми и дорогими, причём часто бесплатно, как «подгон» от друзей. Но у меня к ним было уже настолько сильное отвращение, что именно сам факт прямой платы за секс вызывал отторжение. Последняя проститутка была в семнадцать лет. После этого начали появляться обычные девушки со двора.

Как-то ко мне на консультацию приходил мужчина 35-ти лет, пузатый, с усами и длинными волнистыми волосами до шеи. Выглядел он на 45. Сильно напуганный и с неуверенной походкой. От одного места до другого он доходил мелкими перебежками.

Мы встретились в каком-то заведении, где откуда-то внезапно он появился перед моим столиком, как секретный агент. Когда сел, то сразу стало понятно, что случай непростой. По его жестам и голосу было видно, как долго и упорно человека забивали всю его жизнь. Когда он открыл рот и начал рассказывать про себя, дала слабину даже моя циничная, многое повидавшая и пережившая, психика.

Он всю жизнь жил с мамой, работал айтишником, и у него никогда не было женщины. Никогда до 35 лет человек не занимался сексом. Всё потому, что мама ему всегда рассказывала, как устроена жизнь, что «правильно», а что нет. Он тайком проходил разные семинары, перепробовал колоссальное количество тренингов, которые, разумеется, ему не помогли, а только ещё больше заморочили голову. Заработанные им деньги мама забирала себе. Считала, что она лучше знает, как надо распоряжаться его деньгами.

Меня окончательно добило то, что он выдал такую фразу: «Ты у меня последняя надежда, а если и ты мне не поможешь, то не знаю, что делать ― у меня уже появились устойчивые мысли о суициде». Было видно, как он страдает, какие у него глубинные проблемы, что у него забиты все инстинкты. Он в принципе не понимал, как устроена жизнь. Вообще было удивительно, как у него хватило терпения дожить до 35 лет в таком забитом фрустрирующем состоянии. Подробности, которые он рассказывал о своей жизни, вызывали полное недоумение.

Всё, что он зарабатывал, мама забирала себе и потом распоряжалась его деньгами. Выдавала ему какую-то определённую часть, чтобы он вдруг «неблагоразумно не потратил бюджет семьи». Прямо таки сериал про Сёмочку и Розу Моисеевну.

Мама сама всю жизнь пыталась найти ему «правильную женщину». Всех, которые нравились ему, она отбривала. Всё пыталась найти чеховскую даму в идеальном образе, которых просто не существует. То есть ещё одну рабыню, которой она также будет управлять. Хотя, скорее всего, даже это симулировала. Такие мамы не хотят конкуренции с другими женщинами и никаких девиц к своим сыновьям не допускают. Он же «особенный и не такой как все, с ранимой душой, и только она одна может его понять, а эти девицы моего сыночка испортят и плохо на него повлияют». У неё была одна цель — привязать его к себе на всю жизнь.

Случай был клиническим, поэтому, возможно, с одной стороны, его идея пойти повеситься была вполне объяснима, и, может даже, оправданна. Но у меня где-то в глубине было стойкое ощущение, что я могу ему помочь.

Когда я спрашивал, что ему в детстве мешало знакомиться и общаться с девочками, то он отвечал весьма уклончиво. Но из  рассказов про то, как он жил и как его воспитывала мама, стало понятно, что она ему не давала жить своей жизнью ― была постоянная гиперопека. У мамы были очень интеллигентские представления о жизни, на уровне XIX-го века. Поэтому ни одна девушка, появляющаяся в её зоне видимости, ей не нравилась, и она их тут же устраняла. Поэтому мой следующий вопрос ― «почему ты хотя бы не снимал проституток?», отпал сам собой.

Возник вопрос, что с ним делать. Отказать я ему не хотел ― его было по-человечески жаль, и появился азарт решить его проблему, или, как минимум, попытаться это сделать. Мы договорились встретиться через несколько дней, а я за это время собирался подумать, что можно сделать.

Первое, что необходимо было сделать ― раскрепостить его настолько, насколько это возможно, чтобы у него появилась уверенность в себе. Идеи о том, чтобы делать какие-либо «подходы», с ним я даже не рассматривал ― это могло только окончательно его добить, мало ли какая тварь могла ему попасться и сказать что-нибудь мерзкое. Да и вообще, о каких знакомствах могла идти речь, когда у человека никогда не было секса ― он влагалище вживую никогда не видел. По-хорошему ему надо было устроить терапию проститутками, чтобы он привык к пиздятинке и не воспринимал это как что-то космическое. Но сказать такое прямо в лоб я ему не мог, потому что это порвало бы ему мозг, и он бы посчитал, что пришёл к какому-то тупому извращенцу. Можно ещё добавить влияние мамы и страх, под воздействием которого находился. Он бы обязательно пришёл домой и рассказал это маме, и она точно окончательно бы его догнобила.

Подход к нему нужен был особенный, и в голове родился хитрый план, который мне показался на тот момент самым оптимальным и эффективным. А именно: снять проститутку и устроить всё так, как будто он с ней сам случайно познакомился, как с обычной девушкой, что добавило бы ему уверенности, а потом соблазнил и трахнул, чтобы окончательно поверил в себя, насколько это возможно в его случае. Надо было сдвинуть его с мертвой точки.

Сначала эта идея мне очень сильно понравилась, но я понимал, что план непростой и больше подходил для какого-нибудь фильма, нежели для реальной жизни. Плюс ко всему появились сомнения, что хитрость могла раскрыться, чем я мог сильно его расстроить. Также, это всё могло просочиться в интернет и испортить репутацию. Было чем рисковать, прокрался червячок сомнения и быстро рос. Два дня я активно размышлял, что же делать: браться за этот план и реализовать его и будь, что будет, или отказаться от него, встретится с ним и сказать, что ничем не могу помочь и забыть о нём раз и навсегда. С одной стороны, хотелось сбросить с себя ответственность и выкинуть эту идею. Но, при этом, отказываться тоже не отзывалось, и мне хотелось ему помочь. В итоге, я все-таки решился на эту авантюру.

Обзвонил всех своих знакомых, у которых были базы моделей для эскорт услуг. Другими словами, это те же проститутки, но не ширпотребные, которые всегда и всем дают за деньги. Это студентки, подрабатывающие как эскорт-сопровождение, или выполняющие роль пехоты на разных тусовках, чтобы была прикольная сексуальная атмосфера. За хорошую дополнительную плату почти все девочки готовы переспать, но не со всеми, а за очень хорошую ― почти с любым. На тот момент я знал четырёх человек, которые промышляли этим бизнесом и у них были очень солидные базы девушек. Трое мне заломили высокую цену, и не очень хотели возиться со мной, так как ситуация была непростая и надо было потратить время, чтобы опросить и найти девушку, которая согласится на такую авантюру. Четвертый, у которого была база из двухсот моделей, отреагировал с любопытством.