Вставая из-за стола, Дунь-вэн добавил:

— Хунцзянь неплохо придумал. О свадьбе-то хлопочут не сами новобрачные, а их близкие. Женись он в Шанхае, все заботы свалились бы не только на нас с матерью, но и на братьев с невестками. А теперь мы от этого избавлены.

Дунь-вэн был уверен, что его разъяснения устраняют какие бы то ни было недоуменные вопросы у младших сыновей и невесток. В этот вечер в его дневнике появилась запись: «Пришло письмо из Гонконга от Хунцзяня. Сообщает, что церемония брака с госпожой Сунь Жоуцзя будет совершена там. Очевидно, он учитывает нынешние трудности и стремится к экономии. Весьма похвально. Пошлю перевод в качестве свадебного подарка».

Жена Фэнъи, младшего брата Хунцзяня, умывалась перед сном, когда к ней вошла вторая невестка.

— Ну, как тебе новость? По-моему, тут что-то не так. Неужели они не могли потерпеть три или четыре дня до Шанхая?

— Еще когда они вдруг известили о помолвке, я подумала, что эта спешка неспроста! — откликнулась младшая невестка, не желая отстать от второй.

— Верно! И я так подумала. В каком месяце была у них помолвка? — Они посчитали по пальцам и рассмеялись. Фэнъи, человек простодушный, смотрел на них непонимающими глазами. Жена Пэнту рассмеялась:

— Дорогой зять, наша новая невестка, видать, побьет все семейные рекорды!

Спустя несколько дней пришла свадебная фотография. Жоуцзя на карточке вышла почти такой, какой ей самой хотелось себя видеть. Отцу Хунцзяня она сразу понравилась, мать несколько раз надевала очки и вглядывалась в изображение. Фэнъи тихо сказал жене:

— Сунь Жоуцзя ничего на вид, куда красивее, чем покойная дочь банкира.

— По фотографии трудно судить, — усмехнулась она. — Одни люди на снимках всегда получаются хорошо, другие всегда плохо. Вот приедет, будет видно. Скажи лучше, почему она не снялась во весь рост? Наверно, у нее есть такие недостатки, каких не скроют ни фата, ни цветы. Хочешь, побьемся об заклад? И вот я, которая вошла в ваш дом по всем правилам, должна буду, по-твоему, звать такую женщину «старшей невесткой»? Что ни говори, обидно.

Жена Пэнту изложила мужу свои соображения в следующих словах:

— Ты обратил внимание? У Сунь Жоуцзя в лице есть что-то отталкивающее, сразу видно, что непутевая женщина. Да другая и не поступила бы так бесстыдно. А твои старики сдуру-то ее превозносят! Не хочу хвалиться, но в моей семье все мы, сестры, вели себя как положено. Не только дружков не заводили, даже с женихами не переписывались — отец не разрешал.

— Пожалуй, тесть Хунцзяня не потянет против Чжоу Хоуцина, — заметил Пэнту. — Тот большой мастер делать деньги, банк его сейчас процветает. Так что старший брат сделал большую глупость, порвав с ним. Позавчера я встретил сына этого Чжоу, старший брат у него еще был репетитором. Совсем мальчишка, а уже помощник управляющего, сам машину водит. Я считаю, надо восстановить отношения между нашими семьями, тогда мы сможем стать пайщиками в предприятиях Чжоу. Только ты об этом никому не говори.

Жоуцзя решила по приезде сначала навестить своих родителей, а потом уже ехать в дом мужа. Хунцзянь понимал, что она побаивается встречи с незнакомой родней, и ни на чем другом не настаивал. Он знал также, что родители не смогут выделить им приличную комнату — та, в которой он жил после ухода из дома Чжоу, была темной и помещалась в ней одна только кровать. Жоуцзя, со своей стороны, объявила, что жить в большой семье на положении невестки она не согласна. Поэтому было решено, что каждый будет жить у своих родителей, пока не удастся найти квартиру.

Молодожены сошли на берег, заплатили пошлину полицейским Французской Республики, поддерживавшим порядок на территории концессии, затем получили свой багаж. Фан первым делом отвез жену; поскольку таксомотор ждал у дверей и каждая секунда стоила денег, церемония его знакомства с тестем и тещей была очень короткой. Видя, что сын явился без жены, его родители рассердились, но тут же и успокоились. Прежнюю комнату Хунцзяня еще не успели освободить две жившие в ней служанки, и если бы невестка действительно приехала, ей негде было бы даже переодеться. Старики расспросили сына обо всем — больше всего о жене и о планах на будущее. Стараясь поддержать свою репутацию, Фан сказал, что одна редакция пригласила его на должность заведующего справочным отделом.

— Значит, ты будешь постоянно жить в, Шанхае, — сказал отец. — Дома у нас тесно, придется мне позаботиться, подыскать тебе квартиру где-нибудь неподалеку.

Хунцзянь был тронут, но промолчал. Отец велел ему привести жену завтра на обед и поинтересоваться, в какой из дней будут свободны ее родители, чтобы он мог пригласить их в ресторан. Дунь-вэн, считавший себя очень обходительным и опытным человеком, сказал жене:

— По старым правилам молодую после свадьбы сразу несли в паланкине в дом мужа, не спрашивая, хочет ли она туда. Теперь уже так не поступают. Я думаю послать в дом Суней вместе с Хунцзянем одну из невесток — пусть скажет, что мы рады новой родственнице. Тогда и та почувствует себя более уверенно.

Младшая невестка нахмурилась. Средняя обрадовалась возможности проехаться вместе с зятем, но тот отклонил эту идею. Когда все разошлись, младшая невестка сказала средней:

— Какая ты добрая! Эта Сунь строит из себя черт знает что, а ты готова была ехать к ней на поклон. Я бы ни за что не согласилась.

— Да она не то что не хочет, а не может к нам приехать. Ей, наверно, уже скоро рожать, вот она и стесняется показаться у нас. Будет откладывать со дня на день, а мы дожидаться, пока она не приедет с прибавлением. Я же знала, что зять меня не возьмет, — ты видела, как он заволновался?

Младшая устыдилась своей недогадливости.

— Что ж, Хунцзянь, конечно, старший сын в семье, — сказала она, — но среди внуков старший твой Ачоу. Как ни торопилась Сунь, все равно опоздала.

Жена Пэнту отмахнулась от нее:

— В такое время стоит ли считаться старшинством? Все равно никакого наследства делить нам не придется, так что наш Ачоу в таком же положении, как и ваш Асюн. Деньги у старика скоро кончатся, прошлую зиму крестьяне ничего не платили за аренду. Хунцзянь уже месяца четыре ничего не присылал, а впредь старику небось еще и помогать ему придется.

— Старики потворствуют ему так, что дальше некуда! — вздохнула жена Фэнъи. — Сколько денег потратили, пока он учился за границей, и вот опять надо тратить. А какой прок от его учебы — не понимаю! Его не то что с твоим мужем, даже с моим сравнить нельзя.

— Ладно, посмотрим, какая «самостоятельная» эта студентка!

Старые нелады между невестками были забыты. Теперь они стали нежны друг к другу, как названые сестры (родные сестры обычно завидуют одна другой). Жоуцзя и во сне не снилось, что она станет для невесток ангелом мира.

После обеда Дунь-вэн прилег подремать, невестки прикорнули — каждая подле своего младенца, а старая хозяйка стала наблюдать, как служанки без всякого желания освобождают комнату Хунцзяня. Оставленные без присмотра Ачоу и Асюн побежали в гостиную к приехавшему дяде. Ачоу первый стал приставать к Хунцзяню с вопросом, когда дядя привезет свою тетю. Потом он притворился, будто не знает, кто такая Сунь Жоуцзя. Асюн стоял поодаль и сосал палец; услышав слова брата, он вынул палец изо рта и с лукавым видом заявил:

— А вот я не говорю «Сунь Жоуцзя», так неправильно, надо говорить «тетя».

Хунцзянь рассеянно похвалил мальчика. Но Ачоу не отставал, теперь он требовал от дяди «свадебное угощение».

— Отстань, завтра дедушка нас всех угостит.

— Тогда дай мне сахара!

— Какой сахар, ты же только что поел! Асюн меньше, чем ты, а ведет себя лучше.

Асюн снова вынул палец:

— Я тоже хочу сахара!

— Как вы мне надоели! Нет у меня сахара.

Ачоу залез на стол возле окна и стал смотреть на прохожих. Асюн залезть не смог и попросил дядю поднять его. Хунцзянь, занятый какими-то подсчетами, не отреагировал. Тогда мальчик сделал плаксивое лицо и попросился пи-пи. Хунцзянь, не имевший опыта отцовства, не знал, как быть; наконец он отложил карандаш и сказал: