—  Конечно! А как иначе? — поддакнул мужик, вспомнив, сколько у него накопилось на счету в банке.

   —  А родители есть у тебя? — спросил спохватившись.

   —  Не повезло. Нет их у меня уже давно. Так и вырастила бабка. Теперь совсем дряхлая стала,— ответила грустно и Коля, решив успокоить, обнял Лиду, прижал к себе, она на удивление не стала сопротивляться.

   К рассвету он узнал о Лиде почти все. Они общались легко, не отходя друг от друга ни на шаг. Коля приметил, что иногда Лида тревожно оглядывается по сторонам, и спросил, кого она ищет? Девчонка смутилась, ответила, что чувствует себя неловко среди чужих. Человек ответил ей, что никому и никогда не даст ее в обиду и не оставит одну.

   Коля под утро привел девчонку в комнату, где жил вместе с ребятами. Те были во дворе и не спешили возвращаться. Мужик воспользовался их отсутствием. Как-то легко и просто уговорил Лидию, та не кривлялась, но встав с постели, выжидательно смотрела на Николая, а потом спросила напрямую:

   —  А ты всегда вот так на халяву кувыркаешься, или только меня за дуру держишь?

   Мужика, словно кнутом огрели:

   —  Я ни на ночь, я совсем всерьез на тебя запал, а ты, выходит, как все, путана, наверное?

   —  Я ничего не делаю даром,— ответила сухо. И спросила:

   —  Ведь и ты неспроста на меня завис. Я все вижу. Но таких много. Все болтают про любовь. А когда своего добьются, имя забывают. Выгоняют за дверь, даже не заплатив. И ты такой?

   —  Я не выгонял. Некого было. А вот от меня уходили,— рассказал о неудаче с Глафирой.

   —  Конечно, бабы были, но только временные, а мне уже пора постоянную.

   —  Мне тоже,— отозвалась эхом Лидия. И спросила:

   —  Ну, а тебе, что мешало?

   —  Непруха. Не находил по себе. Ведь я вовсе не такой как все, только кажусь обычным,— все хотел рассказать о своей болезни, но язык не поворачивался, человек робел. Оно и понятно. Ведь ни одна баба не соглашалась встретиться с ним во второй раз. Даже путанки отказывались и ни за какие деньги не уламывались с Колей на ночь. Никому не хотелось вставать утром мокрой по уши, провонявшей мочой мужика. Человек именно потому потерял всякую надежду на семью. Но понимал, что предупредить Лиду все же придется. Но как?..

   У той свои заморочки имелись. Она много раз обжигалась на хахалях. И ей, как другим путанам, обещали золотые горы и реки любви. Она верила, а утром ее выгоняли из квартир, в дождь и в холод, зачастую ни копейки не заплатив, иногда даже били, если требовала свое настырно, случалось, на нее травили собак, и приходилось не просто уходить, а выскакивать в двери или в окно, пока какой-нибудь ротвейлер или бультерьер не разнес в куски.

   У Кольки нет ничего кроме койки в общежитии. Этому особо кичиться нечем. И годы уходят. Уже не молодой, пожалуй, на десятку старше будет. А все ковыряется в бабах, знать, выбирает. Неспроста, до сих пор один и живет в общаге. Конечно, заклеить его можно бы! Этот не побежит по бабам, рожа корявая, да и возраст не тот. Рассчитался скупо. Видать, во всем прижимистый. Но зато из таких крутые хозяева получаются. У них ни одна копейка меж пальцев не выскочит, А уж в руки его взять можно запросто. У меня он не выкрутится. Но надо глянуть, стоит ли этот лох моих усилий, тот ли, кто мне нужен?—думает Лидия.

   —  Она, наверное, из проституток! А впрочем, чем другие бабы лучше? Глафира называла себя целкой, а торговалась как сучка, хуже путаны. Женись на ней, рога бы ставила со всей общагой. Эта всю ночь тенью за мной ходила! Может, с кем-то была до меня, но в прошлом. А на будущее у нее квартира в новом доме. Коль вовремя узаконимся, двухкомнатную отхватим. И я из общаги слиняю навсегда, при бабе дышать стану, как

человек. Может, как раз уживемся, говорят мужики, что из путан нормальные бабы получаются, они свое отгуляли и мужикам не изменяют,— думал Колька. Но представив, скольких познала Лидия, поневоле содрогнулся, сморщился.

   —  Это ж ее весь город знает. Как жить с такой? — отшатнулся от бабы невольно и тут же о себе вспомнил:

   —  Сам не лучше. От меня, как от чумы отскакивают даже дешевки. Все высмеивают. Ее может кто-то добром вспомнит, а меня только матом. Чего уж ломаться, да цену себе набивать, она и медного гроша не стоит, Покуда я раздумываю, уведут Лидку у меня из-под носа. Все ж свое жилье не сравнить с общагой, да и девка моложе меня, желающие сыщутся, а я снова сиротой останусь,— думал Коля и, улыбнувшись Лиде, посадил к себе на колени и сказал тихо:

   —  Я как увидел тебя, враз желание загадал.

   —  Какое? — проворковала баба.

   —  Чтоб нам никогда не разлучаться.

   Лида прижалась к человеку:

   —  Как мы похожи! Я тоже на это загадала, только не верилось, что сбудется. А ты нашел меня, мой котик, единственный и самый родной.

   ...Яшка веселился вместе со всеми. Ни на минуту не выпускал из виду Фаину. Она плясала, пела со всеми, тормошила заскучавших у стола и, казалось, не обращала особого внимания на Якова, но парень чувствовал, она следит за ним. А тут, как назло заорал мобильник в кармане. Забыл выключить. Ведь поздравил с праздником мать, больше звонить некому, но, глянув на высветившийся номер, с лица изменился, помрачнел, поспешил в коридор общежития подальше от шума.

   —  Алло! Я слушаю, отец! — закричал громко.

   —  И тебя с Новым годом! Всех благ и здоровья! Удач и попутного ветра! Где ты сейчас? Скоро будешь в Калининграде? Значит, домой заглянешь! Вот мать порадуется! Еще бы, целых полгода не виделись! Сколько

пробудешь на берегу? Всю неделю! Конечно, мало! Что? Мне нужно приехать домой? А зачем? Какой такой важный разговор? В море больше не пойду, и не уговоришь ни за что! Если не эта причина, то, что тогда? Что-то случилось? Нет? Тогда зачем мне возникать? Завтра уже на работу! Сам понимаешь, просто так с завода не отпустят. Ну, что за важность, скажи! Касается лично меня и моего будущего? Говори конкретно, что еще придумал? Почему не телефонный разговор? Зачем кричишь? Я не хочу говорить с тобой в таком тоне! Научись считаться и со мной. Нет, я не могу приехать! Почему ставишь ультиматум? У меня все нормально и я ничего не хочу менять в своей жизни. Во всяком случае, пока так, дальше будет видно! Ты настаиваешь? Взять за свой счет неделю? Не знаю, как получится! Да, я узнаю и позвоню! Нет, ты не звони директору завода, я сам попробую справиться,— сунул телефон в карман и сел на скамью, закурил, настроение у Яшки испортилось мигом.

   —  Что он там придумал? Касается моего будущего! Но не выход в море, а значит, какая-то другая заморочка. Может, сыскал для меня какое-то место на берегу, другую работу в пароходстве? Но я не знаю ее, да и душа не лежит. Завалят бумагами, отчетами, ковыряйся в них целыми днями. А может, регистром? Но нет, на это образование, специальная подготовка нужна, да и авторитет ка флоте, стаж и опыт. Где все возьму? Отец на такое не пойдет, не сунет, где заведомо не справлюсь. Но что тогда, что он придумал, к чему готовиться?— ломал голову человек и не заметил, как к нему подсела Фаина:

   —  У тебя какая-то неприятность? — тронула Якова за локоть.

  —   Папаша озадачил

  —   Чем?

   —  Велит приехать прочно. На неделю, для разговора о моем будущем. Слава Богу, не потащит в море. Не о том базар. Это пообещал сразу. Зато причину умолчал. Говорит, мол, не по телефону. Вот и думаю, что ему от меня нужно, и, честно говоря, хорошего не жду.

   —  Может, попросит дома остаться?

  —   Зачем?

   —  Родители уже старые.

   —  Э-э, нет, они всегда без меня обходились. Я не домосед и не сиделка. Отец это знает лучше других. Может, работу нашел? Но почему не сказал о ней по телефону? Не пойму его! — курил Яшка и внезапно попросил:

   —  Фаина! Мне надо поехать. С отцом иначе нельзя. Он не терпит непослушания. У него на судне не только люди, даже мартышка выполняет все команды. И работает, драит палубу вместе с матросами. У него все по струнке ходят. Уж как ехать не хочется, только я знаю. Но ничего не поделаешь, придется! Я прошу тебя, подожди меня! Я недолго там пробуду! Через неделю вернусь обратно. Слово даю, не задержусь ни на одну ми-нуту! — обещал парень.