-Я давно решил. Откуда ты все это знаешь?

   -Не могу точно сказать, я чувствую это…, что-то вроде интуиции.

   -И все-таки я боюсь неосознанно причинить вред тебе или малышу.

   -Не бойся, мы справимся, главное чтобы мы по-прежнему любили друг друга.

   -Я всегда буду любить тебя! Я даже выразить не могу, как ты дорога мне.

   -Не стоит выражать это словами, это все равно будет только часть картины…, вырази это руками, губами…, глазами, наконец. Я все увижу, все пойму.

     Кузя засмеялся тихим грудным смехом, от которого у Веры побежали мурашки по всему телу. Есть, мгновенно перехотелось, зато возникли совсем другие желания. Никогда в жизни Вера так часто не занималась любовью, но ей все равно было мало. Будь ее воля, она бы так и жила в кровати. Кузя взял ее руку лежащую на столе и молча потянул к себе. Они смотрели друг другу в глаза, и ничего вокруг уже не существовало. В его глазах можно было увидеть все как в глазах ребенка – любовь и страсть, беспокойство и тревогу, нежность и заботу. Оказавшись на его коленях, Вера уткнулась носом в ямочку на его шее и с наслаждением вдохнула такой родной запах, от которого кружилась голова, а ноги становились ватными. Взяв молодую женщину на руки, Кузьма перенес легкое тело на широкую, новую кровать. Красивые пышные волосы, колдовского цвета, рассыпались по покрывалу, от чего голова Веры стала центром огромного горячего костра. Впереди была ночь любви и наслаждения. Губы встретились, и поцелуй взорвался горячими искрами в голове и всем теле. Прелюдия будет позже, во второй, третий раз…, а теперь была только страсть, которую нужно срочно утолить, иначе они оба просто сойдут с ума от желания.

   -Ты совсем меня замучил, любимый, наверное, нам с ребеночком нужно немного передохнуть.

   -Почему ты раньше не сказала, что это может навредить малышу? – В голосе Кузи был такой неподдельный испуг, что Вера тихо рассмеялась.

   -Разве может счастье матери навредить ребенку? Но отдохнуть надо. Давай полежим немного, поговорим, а то у нас вечно на это не хватает времени. Мы как подростки, не можем остановиться…

   -Что ты хочешь услышать?

   -Знаешь, что мне на самом деле интересно?

   -Нет, но хочу узнать.

   -Можешь ли ты прочесть мысли человека, или… внушить свои?

   Некоторое время Кузя молчал, как бы обдумывая вопрос и ответ на него. Вопрос был не очень приятным. В памяти еще свежи были воспоминания о том, какую реакцию у людей вызвало это его умение. С тех пор он, как мог, подавлял в себе эти возможности, старался забыть о них, как и обо всем, что отличало его от других людей. Однако лукавить Кузьма не хотел.

   -Я не пробовал делать это с прошлого раза и не хочу. Боюсь, что если попробую, то после этого телепатические навыки станут автоматическими и я не смогу их подавлять или контролировать...

  -По-моему, не надо так боятся всего, что отличает тебя от меня, мы все разные…, нужно просто правильно и честно использовать то, чем наградила тебя природа.

  -Я думаю, тебе не понравится, если я стану читать твои мысли.

   -А ты не читай, мои мысли и так не секрет для тебя. Но мне кажется, нужно изучать твои способности, их глубину. Ты никогда не сможешь быть по настоящему свободен и счастлив, если что-то станешь в себе подавлять. В конечном итоге от этого станет еще хуже.

   -Может ты и права, я не думал об этом с такой позиции. В общем, и мне интересны границы моих способностей…, я ведь тоже ничего не знаю о себе.

   -Только давай постепенно, а то, как бы чего не вышло, ладно? Ну-ка, о чем я сейчас думаю?

   Кузьма внимательно посмотрел в глаза женщины, его лицо немного напряглось, потом разгладилось и озарилось лукавой улыбкой.

   -Вера, ты, кажется, хотела отдохнуть…, неужели ты так ненасытна, дорогая? – Он со смехом набросился на Веру в притворной ярости.

   Они, смеясь, повалились на подушки.

   -Это была только проверка связи, успокойся! До утра еще есть время. Можно еще один вопрос…, и одну просьбу?

   -Конечно, начни с просьбы.

   -Пообещай, что не станешь злоупотреблять своими телепатическими способностями.

   -Обещаю, что вообще постараюсь ими не пользоваться, но разве что, в крайнем случае.

   -Хорошо, а теперь вопрос. Это по поводу других способностей, которые были у того пациента, который чудом выжил в пустыне…, я тебе рассказывала. Ты ведь не знаешь, есть ли они и у тебя?

   -Ты имеешь в виду феноменальную, с точки зрения человека, приспособляемость к окружающей среде? Или возможность изменения организма по своему желанию?

   -Да, но не только физическую приспособляемость, но и психологическую.

   -Я не знаю, как это можно проверить, но судя по ощущениям ответ скорее положительный.

   -Я так и знала…, попытаемся это проверить..., через какое-то время. Думаю, это будет интересно. Это так неестественно для человеческого существа, что кажется фантастичным. Честно говоря, мне любопытен сам механизм. Не подумай, что ты для меня подопытный кролик… я люблю тебя.

   -Я бы никогда такое не подумал о тебе. Я тоже очень, очень тебя люблю. Ты уже отдохнула? Я могу тебя нежно поцеловать? Без претензий на большее?

   -Боюсь, у тебя это не получится… или у меня не получится…

  Кузьма наклонился к любимой и нежно накрыл ее губы своими.

3.

 «Многие люди, подобно растениям, наделены скрытыми свойствами; обнаружить их может только случай».

                (Франсуа де Ларошфуко)

    В Опекунском Совете сегодня был свободный день. Строго говоря, в этом заведении ни один день нельзя было назвать рабочим, здесь просто жили, жили дети и их немногочисленные наставники. И те, и другие, по большей части, были предоставлены сами себе. Не было какого-то особого воспитания, обучения или заботы. Не совсем понятно, для чего вообще было создано это заведение, да еще в таком всепланетном масштабе? Никаких уроков, программы или правил. Просто жизнь в свое удовольствие. Жизнь за высоким  забором, в изоляции от общества и родителей.

    Одной из наставниц в Опекунском Совете была Мария. В юности она перенесла болезнь Футше и не смогла стать матерью. Поэтому, достигнув сорокалетнего возраста и почувствовав, что ей не хватает в жизни общения с детьми, она, не задумываясь, пришла в Опекунский Совет. Заведение ее разочаровало…, нет, просто потрясло, своей бестолковостью. Она никак не могла взять в толк, для чего было разделять родителей и детей, если последние потом были просто оставлены на произвол судьбы. Конечно, у детей было все необходимое для праздного существования, только не было заботы и любви.

    Сама Мария воспитывалась у мамы с папой, у нее было трое братьев и по большому счету нормальная семья. До сорока лет она жила в полной уверенности, что в Опекунском Совете ей было бы лучше, чем в родной семье. Такова уж сила рекламы и общественного мнения. Теперь она думала совсем по-другому. Каждый день она мысленно благодарила родителей, за то, что в ее детстве не было места Опекунскому Совету!

   Женщине было с чем сравнивать, поэтому к детям в этом заведении она испытывала жалость. Мария с сожалением наблюдала за малышами, которые с каждым годом все меньше походили на нормальных людей. А что-то изменить она была не в силах. Эти дети, лиши их на пару недель иллюзоров, пошли бы на любое преступление, чтобы вернуть свою любимую игрушку. Никакой морали, этики…, они просто не понимали значения этих слов. Добрая половина воспитанников Совета такими останутся до конца своих дней. Это очень печально.

   Мария, как и многие другие люди, не могла понять, для чего понадобилось столь варварское отношение к детям? Зачем воспитывать заведомо никчемное поколение..., и уже не первое? Может для того, чтобы эти люди ничего не хотели, не просили, не требовали, чтобы они не к чему не стремились и смирились с жизнью на умирающей планете? Может быть так власти хотели купить свое спокойствие? Не слишком ли дорого?