Ректор посмотрел на Хвостика. А Хвостик посмотрел на ректора и сказал на чистом французском языке:
— Мон ами.
Ректор так удивился, что тут же подарил ему кафедру, да не простую, а самую замечательную. Во-первых, она была цвета карамельного пудинга — любимый цвет Хвостика. Во-вторых, на ней можно было качаться.
Хвостик поскорей сел на неё, покачался немного и сказал, опять по-французски:
— Мерси.
Тогда ректор надел ослу на голову специальную профессорскую шапочку и сказал, что он теперь «месье профессор доктор Хвостик».
Собралось много народу. Хвостик произнёс благодарственную речь на французском языке. Она была очень длинная, хотя вся состояла из трёх слов:
— Мерси, мон ами, мерси, мон ами. Ай-яй! Ай-яй!
И все хлопали в ладоши и удивлялись, как хорошо месье профессор доктор Хвостик говорит по-французски.
Хвостик с удовольствием говорил бы хоть до ночи, но Панадель сказал, что пора отплывать.
Они попрощались со всеми профессорами и бродягами, взяли кафедру-качалку и сели на свой корабль.
Обратное путешествие заняло времени больше — целых четыре дня. И вот почему.
В первый день пути на них обрушился ужасный тайфун. Он поднял их корабль в воздух, завертел и опустил, к сожалению, носом не в ту сторону. Так что они долго выбирались на правильную дорогу.
А на третий день их ещё задержало какое-то морское Чудовище.
Это Чудовище давно искало домашнего учителя для своих детей. Оно узнало, что на корабле плывёт настоящий Недействительный Профессор Парижского университета с кафедрой-качалкой цвета карамельного пудинга, и стало уговаривать Хвостика пойти к нему. Морские чудовища, оказывается, очень хотят, чтобы у их детей было самое лучшее образование.
Но Хвостик в море не захотел. Он стал говорить, что боится сырости. И вообще у него ревматизм.
Но Чудовище не отставало. Оно поднимало хвостом волны и долго не отпускало корабль дальше. Тут Панадель возмутился.
— Что за манеры? — крикнул он. — Говорите о воспитании, а сами вести себя не умеете!
Наконец они добрались до родных берегов, притащили домой кафедру-качалку. Но Катенька вначале не поняла, что это такое.
— На какой свалке вы подобрали эту развалину? — спросила она.
— Это называется кафедра, — небрежно объяснил Панадель. — Из настоящего университета.
А Хвостик добавил с гордостью:
— Да, Катенька, у меня теперь есть своя кафедра. Я теперь тоже Профессор. Ай-яй!
— Называйте это, как вам нравится. Но она же совсем трухлявая, её нельзя ставить в доме.
— Да, кафедра не совсем новая, — согласился Панадель. — Но понимаешь, в Париже сам университет очень старый. Что ж удивительного, если и кафедры там такие.
Им всё-таки удалось её уговорить. Они поставили кафедру-
качалку у себя в комнате, и Хвостик каждый день качался на ней несколько часов, размышляя о чём только мог. И так уставал от этого размышления, что незаметно засыпал. Проснувшись, он качался ещё немного и бормотал сам себе, довольный и счастливый:
— Месье профессор доктор Хвостик. Ай-яй! Ай-яй!
— Вот это да! — покачал я головой, когда Якоб кончил. — Значит, Хвостик у вас теперь взаправду Профессор?
— Конечно, — сказал Якоб. — Раз профессорская шапочка у него есть, самая настоящая, и кафедра-качалка.
— Ах, да! — сказал я. — Кафедра-качалка цвета карамельного пудинга. Тогда никаких сомнений.
Мы сидели на изгороди у выгона и смотрели на кобылу и на жеребёнка.
— Ну, давай ещё про что-нибудь, — попросил я.
Времени нет, — сказал Якоб. — Я уже с Морицем договорился.
— А кто это Мориц?
— Жеребёнок, — сказал он. — Ты что, забыл?
— Ах, да! Вспомнил.
Я встал. Мы стали прощаться.
— Пока, — сказал я и пошёл со своей пустой корзиной в сторону леса. Может, всё-таки ещё найду хоть несколько шампиньонов.
Якоб остался сидеть на изгороди.
Обернувшись, я увидел, как он подошёл к жеребёнку Морицу и заговорил с ним.
«Наверное, что-нибудь ему сейчас расскажет, — подумал я. — Ладно, в следующий раз и мне расскажет».
5
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой я рассказываю Якобу Боргу взаправдашнюю историю из собственной жизни, а Якоб мне — о жестоком сражении на Блаберском озере и ещё о том, как Маленькое Орлиное Перо хотел принести человечеству пользу
— Ну, что ты мне сегодня расскажешь? — спросил я у Якоба, когда мы встретились снова.
Якоб хитро на меня посмотрел:
— А может, ты мне расскажешь?
— Я?
— А что? — сказал Якоб. — Ты ведь тоже когда-то был маленький. Значит, и у тебя было что-то интересное.
— Было, конечно, — сказал я. — Постой, дай вспомнить. Столько прошло времени…
Якоб терпеливо ждал.
— Ну, вспомнил что-нибудь? — спросил наконец он.
— Пожалуй, — сказал я. — Хочешь послушать, как я познакомился с одним привидением и провёл с ним целую ночь?
— С привидением? — переспросил недоверчиво Якоб. — Привидений не бывает.
— Сам знаю, — сказал я. — Но тут особенный случай. Мне кажется, тебе будет интересно.
— Только чтобы не сказка. В сказках всё выдумка.
— Самая взаправдашняя история, — заверил я. — Без всякого вранья.
— Тогда ладно, — сказал Якоб. — Если взаправдашняя, давай.
И я начал рассказывать —
Как я познакомился с Марихен, привидением из Среднехвостовского замка, и как мы с ней всех пугали
Много-много лет тому назад жил я в доме против горы. Гора была небольшая, зато названием своим могла испугать хоть кого. Виселичная гора — вот как она называлась.
Есть на свете, конечно, горы побольше. Даже гораздо побольше. Но для меня Виселичная гора была самой большой и самой красивой горой в окрестностях. И это чистая правда. Потому что других гор в окрестностях не было.
На Виселичной горе росли громадные сумрачные деревья: буки и сосны. Ночью вид у них был зловещий. Но днём на горе здорово было играть. Там были глубокие песчаные овраги, однажды я увидел там зайца. Лежали поваленные ветром стволы, в одном было большое дупло, и, если приложить к нему ухо, слышалось какое-то загадочное жужжание. Было много лисьих нор. А ещё росла дикая малина. Не знаю, почему она так называлась. На вид ничего дикого, обычная малина.
Если на Виселичную гору взбежать бегом, можно было запыхаться, как будто поднялся на самую настоящую высокую гору. А если потом ещё взобраться на дерево, вокруг открывался чудесный вид.
Справа от горы виднелась деревня Малые Хвосты, слева — деревня Большие Хвосты. Спутать их было нельзя, потому что деревня Малые Хвосты была гораздо больше деревни Большие Хвосты.
Почему так, никто не мог объяснить. Просто они всегда так назывались: маленькая деревня — Большие Хвосты, а большая деревня — Малые Хвосты. Вообще с названиями было много непонятного.
Между Малыми Хвостами и Большими была ещё одна деревня. Просто Хвосты. Посреди этой деревни был чудный парк с высокими дубами и прудом. А посреди парка находился великолепный замок. Среднехвостовский замок — так он назывался. С высокими окнами, большим подъездом. Словом, замечательный замок.
А между тем жить в нём никто не хотел.
— Кто же там станет жить, — говорили хвостовские крестьяне, — если по ночам в этом замке появляется привидение.
Последний хозяин замка, чудной бородатый старик, умер давным-давно. А новые люди пожили тут немного, но скоро съехали.
— Слишком холодно в этом замке, — объяснили они, — зимой такую громадину не протопить.
— Чепуха, — говорили между собой хвостовские крестьяне, — просто там привидение. Потому они и удрали.
