2–е правило в том, что герой — подросток. А остальное все второстепенность, даже Он (Версилов) — второстепенность. Поэма в подростке и в идее его, или лучше сказать — в подростке единственно, как в носителе и изобретателе своей идеи».
И далее дается схема действия как функция судьбы героя. Роман задумывается в форме борьбы между идеей подростка и действительностью. Его можно было бы назвать «Приключения одной идеи». Достоевский намечает план: «Подросток берется из Москвы, весь проникнутый идеей и верный ей. Он вооружен ею и идет на борьбу и знает, что он уже пожертвовал ей кое–чем: именно трехлетним укреплением характера и отказом от высшего образования, нарочно для идеи. В Петербурге его идея подвергается ущербу и потрясениям от многих причин: 1) От столкновения с людьми и оттого, что не утерпел и обнаружил идею. Стыд за нее.
2) Социализм пошатнул верование: хочется и идею и остаться благородным.
3) Свысока отношение Его (Версилова) к идее. Он одобряет, но подросток предчувствует, что Его идея выше, гордее и благороднее, чем его. В чем же состоит Его идея? Весь роман угадывается.
4) Столкновение с жизнью, сластолюбие, честолюбие, не свое общество, молодой князь. Являются цинизм и другие пути блеска. Все рушится через обиды, которые вновь возвращают его к своей идее, но уже не теоретически, а взаправду, озлобленного и желающего отомстить. Цинизм и отвага. Ламберт и князь. Заговор. Деньги. К этому времени относится свысока смотрение на Него, потеря к Нему уважения, любви. Желание отомстить за то, что Он в его жизни составлял так долго и так много. Тут же неуважение к самому себе. Тем сильнее потрясает его встреча с Лизой, ребенком и проч.
5) Отношение к княгине (Ахмаковой) — честолюбие, страсть и заговор. В конце концов, разъяснение, что такое Он. Но на заговор он решился отнюдь не из идеи, а из страсти.
6) Макар Иванов и т. д. Потрясающее впечатление, но не уничтожающее идею».
Достоевский редко высказывается с такой определенностью и ясностью о своих художественных планах. Это драгоценное свидетельство позволяет увидеть роман глазами автора и сравнить задуманное с осуществленным. Все пункты программы выполнены в окончательной редакции, а между тем она совсем не соответствует первоначальному замыслу. Правда, подросток приезжает со своей идеей и она претерпевает изменения от столкновения с людьми, от мятежа страстей, от духовной борьбы с отцом; и тем не менее смысл романа совсем не в этом, и подросток со своей идеей Ротшильда его не определяет. Схема действия сохранилась неприкосновенной, но художественное ударение передвинулось, и перспектива резко изменилась. Это произошло вопреки намерениям автора: второстепенный персонаж самовольно занял не предназначавшееся ему главное место. Напрасно писатель предписывает себе строгое правило: «…герой — подросток. А остальное все второстепенность, даже Он — второстепенность»; Он — Версилов, однажды войдя в роман, не может остаться «второстепенностью»: как ни старается автор отвести его на второй план, закутать туманностью и «недосказанностью», образ его естественно помещается в центре и лучами своей духовной энергии освещает роман. В борьбе между отцом и сыном под–ростку принадлежит скромная роль — робкого ученика, влюбленного слушателя и добросовестного рассказчика. Попадая в блистательную сферу мыслей и страстей отца, он расплывается бледной тенью; из героя превращается в свидетеля; его наивность и нравственная неустойчивость расхолаживают читателя. Из фанатика и аскета идеи он быстро превращается в модного щеголя и легкомысленного авантюриста.
Когда Достоевский работал над «Бесами», внезапно появился Ставрогин и бесцеремонно занял место героя, приготовленное для Петра Верховенского. Такое же таинственное событие случилось с писателем при работе над «Подростком». Главенство Версилова было таким же самоуправством, как и преобладание Ставрогина.
Обаятельный и загадочный отец подростка выходит, как и Ставрогин, из «Жития великого грешника». Характеристика героя «поэмы» в равной мере относится к обеим «сильным личностям». Автор писал о своем «грешнике»: «Необыкновенный человек — умный, одаренный, сильной воли, широкий, великодушный, способный на высшие чувства, самоотвержение. Но полное отсутствие точки опоры. Вера колеблется и исчезает. Гордость безмерная».
Версилов — новое воплощение Ставрогина. Автор предал героя «Бесов» постыдной смерти через удавление, но освободиться от обольстительного демона не смог. Ставрогин продолжает жить в Версилове, проходит через новые падения, и восстания и страшная его живучесть побеждает.
В черновых тетрадях мы находим ряд характеристик этого загадочного человека. Писатель напряженно вглядывается в новое появившееся перед ним лицо, стремится схватить еще неясные черты, но в работу его вторгается похороненный им герой «Бесов», и зарисовки Версилова становятся, как две капли воды, похожими на портрет Ставрогина. При чтении заметок к «Подростку» поражает одержимость писателя личностью своего любимого героя. Иногда бывает трудно поверить, что записи относятся к Версилову, а не к Ставрогину. Например, такая заметка: «Тут важно то, что он проповедует изо всех сил христианство, свободу (Христову в противоположность социальной теории преступления) и будущую жизнь, прямо выставляет, что без Христа (православного) и христианства жизнь человека и человечества немыслима, потому что иначе жить не стоит. Так что, когда он разрубает образа, оказывается, что он сам ничему не веровал и был глубоким атеистом в душе, всегда, с изначала жизни своей, тем и мучился… «Мне понятно теперь его страдание», — говорит подросток.
Ведь не притворялся же он, когда усиленно Христа проповедовал, напротив, наивысшим образом искренно. Сам себя уверял, что верит. Самому себе доказывал, что есть вера, с чудовищем сомнений своих боролся, давил его, но то, наконец, и сожрало его.
Так же и Ставрогин проповедует православного Христа Шатову и старается убедить себя, что верит. Он тоже жаждет подвига, но е знает чувства покаяния, и смирение его оборачивается дьявольской гордостью.
О Версилове Достоевский пишет: «У него высокий идеал красоты, вериги для его достижения, ибо идеал — смирение, а все смирение основано на гордости… Самые позорные и ужасные воспоминания для не го — ничто и не тяготят раскаянья, потому что есть «своя идея», т. е. идеал. Идеал нечистый. Самообожание. Люди для не го — мыши».
Жестоко и преступно играет Ставрогин людьми, которых глубоко презирает: из‑за пьяного пари женится на хромоножке, бессмысленно губит Лизу, отравляет душу Кирилова ядом атеизма, толкает на гибель Шатова. Так же высокомерно и безжалостно отношение Версилова к сыну. Мы чита ем: «Безжалостно, чтоб иметь документ и воспользоваться подростком, увлекает его в разврат и падение. Пользуется его любовью к княгине (Ахмаковой), пользуется его жаждой пожара, его самолюбием, которое разжигает в нем ужасно пороками, гордостью. Почуяв в нем высшую натуру, изредка, но небрежно бросает ему крохи высшей мысли (социализм, христиаиство). Но обольщение, выманивание документа не происходит иезуитски–систематически, потому что сами цели его неопределенны… Или льстит<идее» подростка о Вотшильде и гордом уединении или вдруг скептически небрежно относится к ней и цинически к душе подростка. Несмотря на самообожание, он неспокоен, потому что часто собой недоволен. Он хочет подвига высшего человека, хочет вериг и жертв, но мышиный взгляд[132], и гордость его беспрерывно оправдывают в его совести. Нельзя любить людей».
В «Бесах» Кирилов стреляется; в «Подростке» стреляется другой фанатик идеи — Крафт. Ставрогин в своем предсмертном письме пишет: «Великодушный Кирилов не вынес идеи и застрелился… Я никогда не могу потерять рассудок и никогда не могу поверить идее в той степени, как он».
